Лукас из Джейдри тронул бока своего коня пятками. Марвин из Фостейна медленно встал, не заметив, как торжествующий гул на трибунах сменился тишиной. В правой руке, перчатка на которой насквозь взмокла от пота, он сжимал обломок своего копья с безжизненно поникшей голубой ленточкой - знаком расположения его дамы, месстрес Бьянки из Кудиона. Сегодня это копьё принесло обладательнице ленты немало славы…
"И, - вдруг с ужасом понял Марвин, - если я сейчас сделаю то, что сделаю, оно навеки покроет её позором, как и меня. И для неё это действительно будет позор - тогда как у меня просто нет выбора… Нет выбора, понимаешь?"
- Я никогда не проигрываю, мессер, вы слышите? Никогда, - сказал Марвин побелевшими губами и, больше не раздумывая ни о чём, сорвал со своего копья ленту Бьянки и отшвырнул её прочь.
Сдавленный женский крик проник в его затуманенный разум, но не смог поколебать. Марвин отвёл руку назад и метнул обломок копья в незащищённую спину Лукаса из Джейдри. Железный наконечник сверкнул в блеклом луче осеннего солнца.
Вероятно, Лукаса спас единый вопль потрясённой толпы, а может, невиданная доселе Марвином скорость реакции. Он рванулся в сторону, и копьё, которое должно было вонзиться ему между лопаток, только скользнуло по боку, разодрав в клочья жилет и кожу. Кровь фонтаном брызнула на лошадиный круп. Лукас покачнулся в седле, крепче ухватился за повод. К ним уже бежали герольды и оруженосцы. И, отстранённо отметил Марвин, королевские гвардейцы.
Марвин поднял затуманенный взгляд на королевскую ложу. На лице короля было написано возмущение, Ольвен сидела, окаменев и не глядя в его сторону, герцогиня презрительно усмехалась. Трибуны орали, в Марвина полетело первое гнилое яблоко. Бьянка из Кудиона лежала в обмороке на руках своего отца.
- Казнить предателя! - орал кто-то над самой головой Марвина.
- Трус!
- Убийца!
- Смерть ему, смерть!
Марвин почувствовал, как его схватили, но не шевельнулся. Кровь из разодранного бока Лукаса била ключом, но он и не думал падать с коня. Вместо этого спешился, молча отвёл от себя руки потянувшихся было к нему оруженосцев. Марвин с изумлением понял, что он стоит на ногах абсолютно твердо. Его лицо не исказилось, даже не дрогнуло. Вот только глаза… какие же странные были у него глаза. И не было в них ни презрения, ни ненависти, ни желания убить. Ничего из того, что Марвин ожидал увидеть.
Лукас остановился в шаге от него, какое-то время изучал его лицо - внимательно, пристально, не давая отвести взгляд. Потом посмотрел поверх головы Марвина - туда, где сидела королевская семья.
- Мой король! - крикнул он. - Подарите мне жизнь этого человека!
Марвин не мог видеть короля, но знал, что тот недоволен. А уж королева…
- И речи быть не может! - звеняще ответила Ольвен. - Он совершил чудовищное преступление против всех законов чести и будет немедленно казнён!
- Вы правы, моя королева. Но я прошу вас об этом. В качестве особой милости, как победителю этого турнира.
Один из герольдов поморщился - напоминать о своей победе считалось дурным тоном.
- Он имеет право на такую просьбу, - после короткой паузы сказал король, и Марвину показалось, что он услышал, как фыркнула герцогиня. И через миг понял, что не ошибся - потому что в напряжённой тишине ристалища оглушительно громко прозвучал её низкий голос:
- Каков король, таковы и слуги!
Последовавший грохот шагов сообщил Марвину, что после этого поразительного в своей дерзости заявления её светлость покинула ложу. Молчание понемногу становилось зловещим. Марвин тяжело дышал, чувствуя, как струится по спине пот.
- Бес с вами, забирайте! - раздражённо сказал король наконец и, судя по поднявшемуся в королевской ложе шуму, также удалился. Турнир окончился.
Марвина отпустили.
Тогда Лукас из Джейдри шагнул вперёд и на глазах трёх тысяч зрителей отвесил ему две тяжёлые звонкие пощёчины.
Голова Марвина мотнулась из стороны в сторону. Щёки пылали - от ударов, от стыда, но больше всего - от ярости, захлестнувшей горло петлёй. И эта петля всё сжималась и сжималась, когда Лукас наклонился к Марвину - так близко, что тот ощущал его ровное, спокойное дыхание на своём лице - и сказал, тихо, внятно и вкрадчиво:
- А надо уметь проигрывать, малыш. Надо учиться.
Потом он развернулся и пошёл прочь. Его тут же обступила стайка оруженосцев, и в их окружении он твёрдым шагом достиг палатки, возле которой уже нетерпеливо приплясывал лекарь. Кровь всё так же текла из бока Лукаса по бедру, капая на землю и оставляя бисерный след на цветном песке.
Зрители стали расходиться - тихо, словно подавленные произошедшим. Марвина больше не оскорбляли, и то брошенное гнилое яблоко так и осталось единственным.
Словно все прекрасно понимали, что унизить его сильнее уже попросту невозможно.
Вскоре Марвин остался один, не считая суетившихся слуг, которые понемногу начинали прибирать ристалище. Какое-то время он стоял всё так же неподвижно, глядя на палатку, в которой скрылся раненый победитель. Потом его взгляд упал на копьё, принесшее ему столько славы и столько позора. И вслед за ним - на валяющуюся в пыли синюю ленту Бьянки.
- Это мой позор, - сказал он непослушными губами. - Это… только мой…
А надо уметь проигрывать, малыш.
Рука в промокшей перчатке сгребла песок, выуживая из него обломок копья с окровавленным наконечником, блестевшим на солнце.
- Сэйр Лукас из Джейдри, - проговорил Марвин Фостейн, навсегда отпечатывая в памяти это имя. - Не льстите себе, мессер. Я ещё не проиграл.
Шелест матерчатых створок палатки слился с окружающей суматохой, но Лукас всё равно расслышал его среди прочих звуков. И знал, кто явился справиться о нём, - хотя и лежал с закрытыми глазами.
- Ну как ты, жив?
- Прочь, - сказал Лукас, не открывая глаз.
- Но, мессер, ваша рана!.. - заголосил лекарь, и Лукас открыл глаза.
Лекаря тут же будто ветром сдуло. Оруженосец догадался последовать за ним.
Они остались наедине.
- Когда я спросил, будешь ли ты участвовать в турнире, я не имел в виду подобное представление, - сказал Дерек, подходя ближе.
- А что ты имел в виду? Ты же знаешь, по-другому я не умею, - ответил Лукас, приподнимаясь. От тугой обвязки вокруг рёбер немного спирало дыхание. Ледоруб забери этого костоправа, всё-таки схалтурил. Дерек заметил мимолётную гримасу Лукаса и спросил:
- Серьёзная рана?
- Да царапина, - раздражённо бросил Лукас, садясь. У него немного кружилась голова, но в целом он чувствовал себя нормально. Если его что и беспокоило сейчас, то отнюдь не разодранный бок.
- Хорошо, что ты заглянул, - сказал он. - Я и сам думал тебя потом поискать.
- Вряд ли нашёл бы. Я немедленно выезжаю - пришла срочная депеша из Таймены.
- Ясно, - сказал Лукас, поудобнее устраиваясь в подушках, которыми была обложена походная постель. - Я видел герцогиню. Последняя капля, да?
Дерек не ответил. Лукас не смотрел на него. Потом наконец спросил - вполголоса:
- Дерек, где ты раздобыл этого мальчика?
- О чём ты? - очень натурально удивился тот.
- Правильнее спросить - о ком, раз уж ты вздумал поломать комедию. Но вздумал ты это зря.
- Лукас, я правда здесь ни при чём, - пожал плечами Дерек. - Этот мальчишка всегда участвует в крупных турнирах.
- Зато я в них участвую далеко не всегда! - резко сказал Лукас. - И не всегда сталкиваюсь с подобным противником.
- Подлецами всегда мир полнился. Не пойму, с чего бы тебе…
- Подлецами? - переспросил Лукас и тихо, ласково улыбнулся. Дерек, перехватив эту улыбку, смолк на полуслове. - Дерек, не делай из меня дурака. Ты знаешь, я этого очень не люблю.
- Я в самом деле не пойму…
- Ладно, я тебе объясню. Двадцать лет назад на турнире в Мерлонизе я сделал то же, что этот мальчишка сегодня.
- То есть? Ударил в спину?
- Не совсем. Но тоже использовал грязный приёмчик. А перед этим сорвал с рукояти меча ленту моей дамы.
- Треклятье Ледоруба! - выругался Дерек. Лукас сухо улыбнулся.
- Не сквернословьте, мессер магистр, патрицианцу это не к лицу. Тем более что я рассказывал тебе об этом. Лет десять назад, но, полагаю, ты не забыл.
- Я действительно не помню, Лукас.
- Почему-то я тебе не верю.
На лице Дерека появилась скучающая отстранённость, а в глазах снова повеяло холодком - как вчера, в галерее, когда Лукас думал о том, до чего же время меняет людей… или, напротив, не меняет вовсе.
- Хотя, честно говоря, это странный жест, - негромко проговорил Дерек. - Сорванная лента… Трудно нанести даме более тяжкое оскорбление.
- Чтобы спасти деревню, надо её уничтожить, - усмехнулся Лукас. - Если обстоятельства толкают тебя на поступок, который большинство сочтёт низким, ты вправе совершить его или не совершить. Но не вправе пятнать им честь женщины, которая никак в этом не замешана.
- Ты его оправдываешь? - наморщил лоб Дерек.
- Нет. Я объясняю тебе ход его мыслей. Потому что в бытность свою семнадцатилетним щенком рассуждал именно так.
- Хорошо, что теперь ты думаешь иначе.
- С чего ты взял? - Лукас насмешливо изогнул бровь. - Если бы я думал иначе, то никогда бы не побеждал. Побеждают только те, для кого победа важнее всего остального.
- Не припомню, чтобы в молодости тебя тянуло на демагогию.
- Правда? Ну, значит, это приходит с возрастом.
- И тем не менее, - произнёс Дерек, - это всё равно не объясняет, с чего тебе вздумалось подозревать меня в манипуляции.
- Не подозревать, Дерек. Теперь я это просто знаю.