Погода заставила меня пожалеть о той поспешности, с которой я взялся за решение дела тетушки Мейбл.
Хлестал дождь, порывы ветра опасно раскачивали деревья, а прохожие спешно прятались кто в домах, кто в подворотнях. Лобовое стекло машины заливала вода, да так, что "дворники" не поспевали ее смахивать.
Затормозив у полицейского управления, я вышел под дождь. Зря я все же отказался от зонтика! Пожалуй, нужно по возвращении выпить бренди, иначе я действительно подхвачу простуду.
- Чем могу служить, сэр? - спросил молоденький констебль, сидящий в будке у входа, как пес на цепи.
Хотя в настоящий момент на пса (притом промокшего до костей!) наверняка больше походил я.
- Я хотел бы видеть инспектора Таусенда, - сообщил я, стягивая перчатки. Стоило наклонить голову, как с полей шляпы на пол обрушился настоящий водопад.
- Сожалею, сэр, он сейчас у суперинтенданта. - Констебль честно таращил голубые глаза. - Вы подождете?
- Да, пожалуй.
Лучше иметь дело с Таусендом - он самый разумный из этой братии.
- Как о вас доложить, сэр? - Констебль потянулся к старинному телефонному аппарату - настоящему монстру из бронзы и мрамора.
И вправду новичок.
- Виктор Кин, эсквайр, - отрекомендовался я сухо.
Пред светлыми очами инспектора Таусенда я предстал спустя примерно час. Хотя сегодня его глаза были скорее красными, нежели светлыми, видимо, от недосыпа.
- Инспектор, я очень рад снова вас видеть, - начал я.
Однако Таусенд был не расположен к долгим беседам и вежливым расшаркиваниям.
- Что вам угодно, мистер Кин? - неприветливо поинтересовался он, выпячивая живот.
Неудивительно - с полицией отношения у меня… неоднозначные.
- Видите ли, мой кузен, - я откинулся на спинку стула (зверски неудобного, надо сказать), - ввязался в историю с неким акционерным обществом…
Инспектор меня тут же перебил:
- Можете не продолжать! Знаю я это общество. ФФФ, да?
- Верно, - кивнул я. - Следовательно, мой кузен - не первый пострадавший?
- Какое там! - устало отмахнулся инспектор. - Толпами нас осаждают! А что мы можем сделать?
- Стало быть, вы не намерены предпринимать по этому поводу расследование? - Так, снова не вовремя дала о себе знать вроде бы прочно позабытая специальность…
- Какое еще расследование? - удивился инспектор. - Сами денежки отнесли - сами виноваты. Они поверили в языческое заклятие: достаточно, мол, повторить трижды "феху", и прибыли посыплются как из рога изобилия! Какая чушь!
И он усмехнулся с едва прикрытым злорадством.
- Понятно, - заключил я, вставая. Наша полиция нас бережет! И закончил сухо: - Благодарю за внимание, инспектор!
- Мистер Кин! - уже в дверях окликнул меня он.
- Да, инспектор?
- Не ввязывались бы вы в это дело! - скороговоркой выпалил он, оглядываясь, словно опасался, что кто-то подслушает. - Не ровен час… Ну вы понимаете!
Даже его ухоженные бачки уныло обвисли. Кажется, неведомые мошенники имеют немалый вес в обществе!
- Боюсь, не вполне, инспектор. - Я покосился на него здоровым глазом, склонив голову к другому плечу. Почему-то эта моя привычка частенько выводит людей из себя, и инспектор исключением не был.
- Ну как же… - Теперь его бачки встопорщились, как у сердитого кота, а еще он пристально вглядывался мне в лицо, будто увидел что-то необычное. Странно, вроде бы не впервые видимся… и все больше по поводу злополучного Сирила, которого уже не раз приходилось выручать. - Мистер Кин, вы должны были бы понимать, что подобные предприятия… гхм…
- Ах да, конечно, подобные дела лежат совершенно не в сфере интересов полиции, - скорбно кивнул я, не удержался и добавил: - Особенно если дело касается моего кузена, не так ли?
Инспектор надулся:
- Я, кажется, не давал повода…
- Ну что вы, - поспешил я успокоить его. - Поверите ли, я сам с преогромным удовольствием отправил бы Сирила на необитаемый остров. Правда, опасаюсь, он и там нашел бы способ отравлять мне жизнь. Например, стал бы слать письма в бутылках… К тому-же тетушка не пережила бы разлуки, и тогда…
- Да, да, да, - кивал Таусенд, явно не чаявший избавиться от меня. В прежние годы мне не раз удавалось заговорить его до такой степени, что он соглашался отпустить набедокурившего Сирила под мое честное слово, но сейчас случай был другой.
- Честь имею откланяться, - обрадовал я, и инспектор вздохнул с облегчением. Правда, тут же встрепенулся:
- Мистер Кин!
- Да-да? Вы переменили свое решение, господин инспектор?
- Ни в коем случае… - Он прищурился. - А вы, мистер Кин, часом, не на своем ли автомобиле приехали?
- Что вы! - искренне воскликнул я. - В такую-то непогоду! Разумеется, я взял такси!
Дело в том, что инспектор полагал (и небезосновательно), что людям, которые ничегошеньки не видят с одной стороны, водить автомобиль категорически противопоказано. Я же, грешен, люблю сам сидеть за рулем и давно уже приспособился к управлению, но Таусенд до сих пор не может простить мне того случая, когда я, не успев затормозить на перекрестке, протаранил его новехонькую машину. Разумеется, я оплатил ремонт и штраф, но продолжал злостно нарушать запрет инспектора и по-прежнему водил сам. В конце концов он сдался: теперь этот запрет распространялся только на туманные, дождливые и снежные дни (каковые в наших краях преобладают), когда и полностью зрячий ничего не разберет за лобовым стеклом.
Оставалось надеяться, что в потоках дождя бдительный страж порядка не разглядит, такси меня поджидает или же собственный автомобиль! А констебль, опять же искренне надеюсь, не в курсе нашего с инспектором давнишнего конфликта и не выдаст меня…
Домой я ехал чинно и медленно, со скоростью если не черепахи, так уж среднего пешехода точно. Жаль, не выдалось возможности сравнить - на улицах было пустынно, что и неудивительно в такую погоду.
Впечатления от беседы с инспектором у меня остались крайне неоднозначные. Как понимать эти его оговорки? Действительно ли в деле замешаны влиятельные персоны или же просто кое-кто получает отступного за то, чтобы не вмешиваться в происходящее? Я верю, что Таусенд кристально честный человек (он даже не завысил стоимость ремонта своего автомобиля, хотя имел такую возможность), но ведь есть люди и повыше рангом…
Итак, кроме моего любезного кузена в ловушку мошенников угодило еще немало простаков либо же жадных до дармовой наживы людей (кстати, хотя Сирил относится именно к последним, ума у него не так уж много). И по большому счету инспектор не солгал: если люди отдавали деньги добровольно (а я уверен, документы у мошенников в порядке), то вряд ли тут можно что-то предпринять. Но как прикажете выручать тетушкино поместье?..
"Прежде всего, - решил я, входя в дом, - необходимо обсохнуть и согреться!"
- Ларример!
- Сэр! - появился он в холле, и лицо его выразило сдержанное неодобрение моим видом. И впрямь у меня снова текло со шляпы! Но Ларример был слугой хорошей выучки, а потому не позволил себе заметить: "А я ведь предлагал вам взять зонт, сэр!" Это и так прекрасно читалось в его взгляде.
- Я в оранжерею, - сказал я, сбрасывая ему на руки мокрое пальто. - Будьте любезны, принесите мне туда бренди.
- Сию минуту, сэр.
Я рассеянно прошел через весь дом и поднялся в оранжерею. Здесь было восхитительно тепло, и в тщательно отрегулированном свете электрических ламп (которые старомодный Ларример категорически не желал признавать, как и прочие веяния прогресса) можно было представить, будто греешься на пляже.
- Ах ты моя прелесть… - проговорил я, склоняясь к одной из своих малюток. - Тилли, красавица, ты решила меня порадовать? Как это мило с твоей стороны! Я так и знал, что тебе не хватает освещения… А вы, сударь, - обратился я к другому питомцу, - ведете себя скверно! Уже год я только и вожусь с вами, Альберт, но вы сидите сиднем! Берите пример с Тилли и Оливии - вот славные девочки…
- Ваш бренди, сэр, - проговорил за спиной дворецкий.
- Благодарю, - ответил я, беря бокал. - Взгляните, Ларример, разве не прекрасное зрелище?
Свободной рукой я указывал на редкий экземпляр Obregonia denegrii, побаловавшей меня нежными беловатыми цветочками, особенно трогательными на фоне обильного пуха ареол.
- Да, сэр, - согласился он. - Простите, сэр, а нельзя ли немного передвинуть вот этого господина?
- Кристофера? - повернулся я к еще одному из украшений моей коллекции, прекрасному экземпляру Grusonia grahamii. - Почему бы вдруг?
- Видите ли, сэр, - сказал Ларример с достоинством, - этот господин немного слишком колюч. И когда намедни вы поручили мне включить освещение… А это вдобавок были мои лучшие брюки, сэр. Прошу прощения, сэр.
- Разумеется, мы его подвинем, - сказал я, сдерживая усмешку. Удивительно, почему меня мои кактусы никогда не колют? Может быть, дело в отношении? Ларример считает, что подобное занятие джентльмену не пристало, но увы… я предпочитаю общество моих колючих друзей любому другому. И, между прочим, сам дворецкий подолгу беседует со своей золотой рыбкой Атенаис!
- Позволено ли мне будет также заметить, сэр… - Дворецкий деликатно выждал и, не получив возражений, продолжил с укоризной: - Вы забыли поменять глаз, сэр!
И протянул мне маленькое карманное зеркальце. Из зеркальной поверхности на меня уставились разноцветные глаза: карий и бледно-голубой. Зрелище и вправду было презабавное. Особенно хорош бы я был в роли какого-нибудь злодея: прекрасные приметы! То-то инспектор так на меня вытаращился!