– А теперь пойдем как полагается, – предложила молча следовавшая за ним Данка. Ни слова упрека она ему не сказала – но в молчании было больше яда, чем в целом монологе, и Сережа оценил это.
По части яда он и сам был горазд.
Данка привела его на нужный этаж и к искомой двери.
– Не нравится мне все это, – сказала она. – Давай-ка я позвоню, а потом заберусь этажом выше и подожду, пока ты там с Майкой застрянешь. Вот если застрянешь – я приду на выручку.
– Можно, – с сомнением, впрочем, согласился Сережа.
Данка протянула руку. Судя по тому, как были сомкнуты пальцы и округлена ладонь, – за пистолетом.
– Обойдешься, – возразил Сережа. – Целее будет.
И хлопнул ладонью по сумке, где лежал пистолет.
Какие-то бурные чувства охватили Данку и устроили бешеное побоище – хорошо хоть, внутри, а не снаружи. Только на лице отразился слабый отблеск внутренней бури, да еще выразился он в недовольном шипе, исходившем из самой глубины возмущенной души.
– Ладно, пойдем вместе, – вдруг решила она. – Хотя чует мое сердце…
И нажала на кнопку звонка.
Дверь им отворило странное создание той породы, которую Сережа всегда затруднялся определить в половом смысле. Ни на женщин, ни на мужчин экземпляры этой породы не тянули.
Мужчина – это великолепное творение природы, имеющее развернутые плечи, прямую спину, мощные ноги, широкую грудь, внушающие всем женщинам доверие руки, а если повезло с генетикой – то и гордый профиль, и орлиный взор, и густые русые волосы, и героические брови. Одним словом, вылитый Сережа. Тот, кто долговяз, но при этом сутул, узкогруд, а ручонки имеет на манер куриных лапок, внушает Сереже мистический ужас. Сережа честно не может понять, почему эта живая иллюстрация пошлой шутки "Разденешь – заплачешь!…" не испытывает потребности в тренажерах и как иллюстрации не стыдно предлагать свою близость женщине…
– Данусенька! – сказало создание, разведя руки совершенно балетным жестом, пропуская Данку в коридор и как бы не замечая, что за ней следует угрюмый атлет европейских кондиций. – А тут у меня Маечка! Ты ведь знаешь Маечку?
Сережа принюхался.
Судя по аромату, это был все-таки мужчина. Редкая женщина допивается до такого перегара…
Недовольно фыркнув, Сережа шарахнулся, причем сделал это подчеркнуто и намеренно. Он искренне хотел, чтобы сутулый алкоголик к нему прицепился. Тогда Сережа с чистой совестью взял бы его за шиворот клетчатой рубахи и вынес продышаться. Но он не учел ширины своих плеч – многими годами тренировок возлелеянной ширины. Они и без того плохо вписывались в темный, узкий и захламленный коридор, а при артистическом движении и вовсе застряли. Высвобождаясь, Сережа обрушил довольно высоко подвешенный детский велосипед.
Когда он нагнулся, чтобы ухватиться за раму поудобнее, висящая через плечо сумка сперва сама собой встала на круглую, образца пятидесятых годов, стиральную машину, а потом, уже оттуда, опрокинулась.
Пневматический пистолет полетел на пол.
Это была не лучшая конструкция пневматического пистолета. Фирма-производитель с точностью до миллиметра повторила общеизвестную модель "вальтер", и потому оружие весило немало, а грохоту при падении производило еще больше.
Пистолет, проехав по полу меж расставленных для устойчивости длинных и тощих ног хозяина квартиры, отлетел к Данкиным ногам. Снайперша быстро присела на корточки, а когда выпрямилась – Сережа по лицу понял, что обратно он пистолет получит разве что через Данкин труп.
Хозяин-алкоголик не заметил, кажется, даже падения велосипеда. Он искренне радовался, что после длительного отсутствия о нем вспомнила такая красивая женщина!
За изгибом коридора Данка извернулась и спрятала пистолет под курткой, заткнув его сзади за ремень джинсов, как вообще-то принято носить нунчаки.
Когда она вошла в комнату, то поняла, почему Майка позвала на помощь Сережу.
Собственно, Майки видно не было, торчала лишь голова. И торчала где-то на уровне Данкиных колен.
Гостеприимный хозяин усадил владелицу салона красоты в глубокое, да еще и продавленное кресло. А потом принялся заговаривать ей зубы. Для убедительности он снимал с полок художественные альбомы и клал их один за другим Майке на колени, в безумии гостеприимства утратив остатки разума. К ним он добавил большие застекленные коробки. Образовалась пирамида, которую Майка никакими силами не могла с себя сбросить, ей даже не за что было уцепиться руками, чтобы подняться – ручки кресла давно отлетели, остались одни деревянные штыри, да и до тех было не добраться из-за книг. Только мобильный телефон, как ни странно, оказался в пределах досягаемости, и то потому лишь, что он лежал в Майкиной сумке сверху, невзирая на мрачные Сережины прогнозы по этому поводу, а сумку Майка поставила возле кресла.
– Как тебя сюда занесло? – спросил Сережа, не торопясь извлекать бывшую жену из-под завала и наслаждаясь зрелищем.
– Сердолик! С прожилками! – лаконично и жалобно отвечала бывшая жена. Очевидно, ее тут заговорили до полусмерти.
– Это же Наследник, – негромко сказала Данка. Но как сказала!
Ярость клокотала в трех словах, судьбы мира вздрогнули и замерли – вот как она это сказала!
– Наследник? – Майка не только вылупила глазищи, но и приоткрыла рот. – Во, блин!…
Разговор у подружек получился молниеносный, но явно требовал продолжения.
Сережа обернулся к хозяину квартиры, чтобы каким-нибудь вопросом отвлечь его.
Тому было немало лет, а если судить по прическе – то много. Он облысел, но оставшиеся на висках и на затылке волосы почему-то не стриг, так что они висели легкими и игривыми локонами до плеч. Мужчина в расцвете лет еще не забывает вовремя стричься, это Сережа усвоил твердо – и стригся самостоятельно перед зеркалом. У него был хороший глазомер – он оттягивал прядь за прядью и укорачивал их на одно и то же количество сантиметров, а затылок время от времени подравнивала Майка. В последнее время – даже без комментариев.
Потряс его также хозяйский нос – мечта хирурга из Института красоты. Из этого носа можно было выкроить два, а то и три обычных, стандартных. Причем Сережа не назвал бы его длинным, длины-то он как раз был приемлемой. Просто та его часть, которую полагалось бы назвать горбинкой, разрослась в неимоверный горбище.
Словом, фигура, носившая прозвище Наследник, оказалась колоритная.
Данка, которая общалась только с колоритными фигурами, сориентировалась сразу. Погасила ярость, нарисовала улыбку, вытащила на свет ласковую женственность.
– А ты бы кофейку сообразил, что ли? А я бы тебе помогла, – предложила она, пока Сережа составлял в голове светский и ни к чему не обязывающий вопрос.
– Кофейку? – недоуменно переспросил носатый алкоголик. – Ты понимаешь…
И замолчал выразительно.
– Понимаю, – сказала Данка. – Пошли на кухню, помою тебе четыре чашки. А кофе у тебя есть. Это я точно знаю. У тебя штанов не будет, а кофе будет.
Вытаскивая захихикавшего Наследника из комнаты, она обернулась к Сереже с Майкой, скроив такую гримасу, которая без слов приказывала – а ну, живо!
Сережа принялся быстро снимать с бывшей жены альбомы и коробки, складывая их прямо на полу.
– Он обещал, что продаст мне коллекционный сердолик! – оправдывалась Майка. – У него этих камней знаешь сколько? Я всего на минуточку заехала!…
Сережа выдернул Майку из глубокого кресла и увлек в коридор. Одновременно прямо из стены возникла Данка. Сережа и не догадался бы, что старый шкаф так удачно маскирует дверь в кухню.
– Ходу! – приказала Данка, первой бросаясь к дверям. Но, стоило ей взяться за ручку, как раздался звонок. Он был долгий и требовательный – мол, свои, не возись, открывай!
– Блин… – прошептала Данка. – Так и знала…
Она развернулась и, заставив Сережу с Майкой вжаться в стену, кинулась назад.
Звонок повторился.
– Меня тут нет – и уматывайте немедленно! – приказала Данка. – Если этот сучара Наследник разинет пасть – затыкайте чем хотите!
– Есть! – крикнула ей вслед Майка.
Сережа ровно ничего не понимал.
Он не верил в женскую интуицию – а напрасно. Именно интуиция и не подвела Данку. Стоило ей скрыться в комнате, как буквально из шкафа возник хозяин-алкоголик.
– А Дануся? – растерянно спросил он.
– А Дануся убежала! – как бы и не соврав, отвечала Майка. – Она ведь всего на минутку.
– А кофе?…
– А кофе для меня, я же просто загибаюсь без кофе, а попросить было неловко, я же тут впервые, – пихая зачем-то Сережу локтем в бок, голоском девочки, не обремененной мозгами, поведала Майка. – Дануся вышла – и через минуту позвонили. Мы и пошли открывать, потому что были рядом, потому что провожали Данусю, потому что я ей еще кое-что должна была сказать…
Позвонили в третий раз – уж вовсе нахально.
Предельно запутанный Наследник отпер наконец дверь – и вошли четверо.
Трое составляли компанию и имели вид заурядно-богатый и сытый.
Один был мужчиной за пятьдесят, крепкого сложения, лысоватый и очень уж морщинистый. Другой – тридцатилетний, худощавый, остроносый, какой-то несолидный, третий – явно "лицо кавказской национальности", хотя и обтесанное на столичный лад. Пожилой был в этой компании главным – это как бы само собой разумелось.