Ведь признайся, ты так и подумал?..
– Гм... ну да, – нехотя кивнул мой собеседник. – Первый слой, открытый. Второй слой, истина.
– А там был и третий слой. Смотрите, как мы слабы. Смотрите, мы боремся из последних сил. Мы жертвуем даже офицерами Генштаба. Шлём их в бой, точно простую пехоту, иными словами – на убой. Ещё одно ваше усилие, и мы рухнем. Давайте, вводите в дело всё без остатка. Вам остался последний рывок.
– Но если ты так легко расшифровал этот третий слой – почему так уверен, что этого не сделают другие? – покачал головой человек напротив.
– Вот именно поэтому, – признался я, – я полагаю, что там есть и четвёртый слой. Понять его – и мы поймём, что на самом деле собирается предпринять Империя.
Человек напротив меня поднялся из‑за стола. Он носил громадные, на пол‑лица зеркальные очки, надёжно прятавшие глаза, простую солдатскую куртку без знаков различия, эмблем рода войск или какой‑то отдельной дивизии. Встреча с ним стоила мне и моему отцу доброго месяца усилий – и немалого, очень немалого количества денег. Звали его Конрад, вернее, он назвался этим именем.
Да, прошло уже четыре с половиной недели, как я дома. Тридцать два дня надо мной – небо Нового Крыма. Братья и сестры о моём возвращении ничего не знают. После дела на Шестой бастионной интербригады впали в какое‑то странное оцепенение. Я не знал, уцелели ли милейшая Дариана Дарк вкупе с господином Кривошеевым, однако отец, предприняв какие‑то свои невнятные разыскания, посвятить в каковые меня он не счёл нужным, уверенно заявил, что «эти негодяи, несомненно, живы». Я, если честно, сомневался. Заряд в моей бомбе был изрядный. Разведчики отца пробрались в Шестую бастионную несколько дней спустя; внутри практически всё было выжжено.
И мы стали исходить именно из этого предположения – что они таки живы.
Отец, надо сказать, пришёл в неистовство, когда услышал о моём последнем выстреле.
– Ты должен был её прикончить, – то и дело повторял он, несколько театральным жестом хватаясь за голову.
Я отмалчивался. Что уж тут говорить – струсил, не смог принять греха на душу. Хотя по тем же убегавшим повстанцам на Сильвании стрелял без зазрения совести. Может, потому, что здесь, на Шестой бастионной, не было Дальки?...
А тем временем Империя медленно, но верно подтягивала войска к мятежному сектору. И здесь, на Новом Крыму, народ вовсю готовился к обороне.
Я же все эти дни сидел, как крот, у компьютера, и просматривал хронику недавних событий.
Вот – объявление системы гражданской обороны: замечен неопознанный объект, вышедший на околопланетную орбиту. Доклады средств слежения – как оказалось, наша система контроля заатмосферного движения на высоких и низких орбитах значительно мощнее, чем требуется обычному космодромному диспетчеру, и способна выполнять задачи по раннему обнаружению, классификации и отслеживанию целей даже с минимальной эффективной отражающей поверхностью. Гражданская оборона – само собой, эвфемизм для наиболее массовой планетарной военизированной организации.
По договору с Империей Новый Крым имел свою собственную криминальную полицию и отряд быстрого реагирования ограниченной численности, «замотивированный» необходимостью борьбы с оборотом наркотиков, как химических, так и электронных. Гражданская оборона же официально создавалась «для борьбы с последствиями глобальных и локальных природных и техногенных катастроф, ликвидации последствий цунами, землетрясений, извержений и ураганов». К отрядам «спасателей» было приписано чуть ли не всё взрослое мужское население.
Итак, объявлено «состояние готовности». Мобильным отрядам спасателей, иными словами – призыву первой очереди, пользуясь старыми мобилизационными терминами, – предписано перейти на казарменное положение.