Олег еле успел сильным рывком опрокинуть его на спину, а потому стремительный шамшер не снес новгородцу голову, а срубил угол открытого люка. Второй взмах ведун принял на свой клинок и сделал шаг вперед, оттесняя спутницу от друга:
- Ты сбрендила?! Он ведь просто обознался! - Середин оглянулся: - Это не Урсула.
- Я понял, - хрипло согласился Любовод. - Глаза… Токмо глаза и походят. Прощенья просим, ведун.
- И она тоже. - Олег отобрал у девушки оружие, вложил его обратно в ножны. - Сядь, тебя никто не оскорблял.
- Кто такая Урсула?! - Пальчики воительницы опять поползли к рукояти меча.
- Замолчи немедля! Угробишь всех, - наклонившись к ее уху, коротко шепнул Олег и, взяв за локоть, вернул на свое место. - У тебя хорошее вино, дорогой друг! Так и ударяет в голову. Или это Ксандр постарался?
Кормчий, за весь пир так и не проронивший ни слова, отрицательно покачал головой. Любовод же, наоборот, никак не мог угомониться:
- Вестимо же, не Урсула! Рази хоть что похожее есть? Токмо глаза, так и те другие. У невольницы узкие совсем были, что щелки. А у сей красавицы большие, что озеро лесное. Чудо, а не глаза! Жаль, жаль рабыню твою, ведун. Успел, стало быть, колдун ее в жертву принесть? Оттого вы пропали, что кровь ее на алтарь пролилась?
Роксалана забыла про меч и навострила уши. Известные ей общие намеки неожиданно начали наполняться живыми подробностями. Чабык, тоже молчавший весь пир, перестал жевать - он понял, что вот-вот узнает о Приносящем добычу нечто новое и интересное. Бий-Султун, Фтахран, Улугей тоже придвинулись поближе.
Первой мыслью у Олега было стукнуть друга по голове чем-нибудь тяжелым - другого способа оборвать рассказ он не видел. Потом он попытался придумать правдоподобное объяснение тому, что резали на алтаре одну девушку, а путь с ним продолжила уже другая, причем поразительно похожая на первую редким цветом глаз.
- И очи ведь какие! - как раз эту тему и развивал новгородский торгаш. - Одно око изумрудное, другое сапфировое…
Все разом повернулись к Роксалане. Она вперила вопросительный взгляд в Середина.
- Волосы золотые, что лучи небесные…
- Как же вы уцелели, Любовод? - перебил друга ведун. - Неужели колдун не рассердился, когда мы пропали?
- Взъярился аки лев! - округлил глаза купец. - Заметался туда-сюда, ножом машет, кричит непотребно, хулу возносит, проклятия сыплет. Стража его черная и та спужалась, тихариться стала. Тут я помыслил, что не до нас ныне чародейскому воинству и сам Аркаим о нас не вспоминает. Ан во гневе и про клятвы свои забыть способен - жизни нас с кормчим лишить. Мы, стало быть, с алтаря прыг - и вослед за стражей в сторонку, в сторонку. Они, знамо дело, далеко не ушли. А уж мы останавливаться не стали. Бегли и бегли, покуда сил хватило.
- А потом? - не без облегчения подтолкнул рассказ купца в нужное русло Середин. Подальше от воспоминаний, как и почему он и невольница с разноцветными глазами оказались у злого черного колдуна на алтаре.
- Потом мы прятались, - понурив голову, уныло признал Любовод. - Зол был Аркаим безмерно, во все края земли своей вестников послал, дозоры его, что ни день, по дорогам и тропам из края в край скакали. Искал он тебя и Урсулу, искал, разве только землю всю не перерыл.
- Как же вы выжили? Зима ведь была.
- Это спасибо кормчему, - положил ладонь Ксандру на плечо купец. - Он про Туеслов припомнил. Городок помнишь меж ручьев, каковой ты на пути к Птуху разорил? Мы ведь его и не разграбили толком. Кому грабить-то было? Одни мертвецы в рати шли. Живых раз-два и обчелся. К нему и повернули.
Ведун скрипнул зубами - Любовод все-таки сболтнул лишнее. Теперь взгляды старейшины и его братьев, Чабыка и Роксаланы перескочили на него. Середин подумал, что придется отвечать, коли кочевники спросят, откуда в его прошлой армии было много мертвецов, и на душе стало совсем темно.
- Так оно и оказалось, Олег, - жизнерадостно продолжал выдавать друга купец. - Главное добро из города, само собой, мы и возчики выгребли, но еще довольно много осталось. Хлеб, солонина, грибы, иные припасы, что в иных комнатах завалило. Одежа нашлась, оружие кое-какое откопали. Там до весны и пересидели. Печь токмо по ночам топили, дабы дымом себя не выдать, за дровами и по иной надобности в сторону от дороги уходили, чтоб следов с тракта никто не заметил. Как теплее стало, к реке выйти попытались. Не век же нам тут куковать! Кабы лодку крепкую нашли, вернулись бы на Русь, к дому отчему, к семьям родным. Да люди сказывали, как лед сошел, Аркаим, всех людей своих собрамши, по реке в поход дальний ушел. Добро все свое собрал, каковое было, людей крепких, работников, воинов всех. Все лодки, каковые имелись, загрузил и водой пустил, ратные же по берегу верхом поскакали. Вестимо, за тобой погнался колдун. Иного пути для твоего бегства надумать не сумел.
- Туда ему и дорога, - лаконично ответил Середин.
- Погоревали мы, стало быть, попечалились, - продолжил купец, - стали рядить, как поступать по такой беде. Пешим, знамо, в таку даль не уйдешь. Особливо через степь. Там ведь хазары, торки, половцы, иные племена дикие. Враз в полон продадут. Помыслили купцов здешних поискать, дабы в места, здесь неведомые, с товаром сходить. И им прибыток, и себе долю выговорить можно. Ан тут сызнова напасть: Раджаф возвернулся! Людей верных откель-то нашел, гнев на веси обрушил. Сей чародей тоже дозорами рыскать начал, выискивать чегой-то. Ну мы для него отнюдь не други, сам понимаешь. Посему сызнова затаиться пришлось, пока шум уляжется. Ан вскорости мы проведали, что и Раджаф, силу кой-какую по оскудевшим градам наскребя, по реке в дальний путь двинулся. Тут уж и к осени Коло скатился. Куды по снегу в путь сбираться? Подались мы с кручиною в град сей, надеясь ремеслом и опытом своим на хлеб заработать. Ан тут, окромя нас с кормчим, и вовсе мужей никого не нашлось! Старики немощные да дети малые. Прочих по надобности своей колдуны угнали. Так и осели на всю зиму. И за воинов, и за старост, и за работников - все мы одни стараемся.
- Не повезло тебе с лодкой, Олежка, - развела руками Роксалана. - Видно, не судьба.
- Судьба у нас пока общая, красавица, - задумчиво почесал нос ведун. - Так что рано радуешься.
- А ты, друг мой, - хлопнул его по плечу купец, - ну же, сказывай, ты-то как из-под ножа колдовского ушел?
- На север, за горы, - кратко объяснил Середин. - Через булгар на Русь вернуться хотел, да не пропустили.
- Рази это ответ, ведун Олег? - чуть ли не обиделся Любовод. - "Ушел, да не пустили"? А куда Урсулу спрятал, отчего не сказываешь? Цела она али сгинула? Откель красавица сия, что глазами, как страсть колдовская, а душою воительница, ако богиня свенская? Откель у тебя сила ратная столь великая?
- Взял я в Булгарии где-то полтораста возков добычи, - ответил Середин. - Хотел здесь продать или сменять на что-нибудь, что воинам понравится. А тут у вас, оказывается, нищета, как в чухонских болотах! И чего мне теперь делать?
- Полтораста возков?! - Как и ожидал ведун, слова о добыче и торге моментально вымели из головы новгородца все вопросы.
- И треть из этой добычи - моя и Олега, - не удержавшись, похвасталась Роксалана.
- Треть?! - даже привстал Любовод. - Ты помнишь, побратим, о чем мы с тобой перед походом сим уговаривались?
- Прибыль пополам, - не стал отрицать Олег. - Уговор есть уговор, что мое - то твое.
- Вот оно, счастье купеческое! - на глазах расцвел его друг. - Я золото червонное вкладывал, ведун же токмо мудрость свою. Ан я ныне нищ, а весь товар ему в руки пришел.
Старейшина Бий-Султун кашлянул, зашевелился. Кочевнику не понравилось, как по-хозяйски накладывает лапу новый знакомый на добытое его нукерами добро. Чабык тоже внушительно крякнул. Олег же лишь улыбнулся:
- Чему ты радуешься, Любовод? Пока что это всего лишь груз. Даже не товар. Он не очень интересен моим храбрым воинам. Много мороки. Возить, охранять, складывать. Отдали бы за полцены, лишь бы избавиться. Но так выходит, некому.
- Угу… - Новгородец сосредоточился, лихорадочно просчитывая варианты.
- Мы хотели получить золото, - на всякий случай показал свое право на мнение Бий-Султун.
- Или серебро, - тут же добавил Фтахран.
- Булгары, стало быть, сему товару не обрадуются, - зло почесал подбородок Любовод. - Что скажешь, Ксандр? Ты же кормчий!
- Кормчий без ладьи слова не имеет, - самокритично отозвался новгородец. - Но коли ведун расплатиться с воинами своими обязан, в дальний край собираться нельзя. Им злато ныне хочется, а не будущей осенью.
- К булгарам нельзя… - повторился купец, размышляя вслух. - На восток мы с Олегом о прошлую зиму ходили, там торга не будет. Народ живет небогато, о злате не сказывал, селения редкие. Посуху добираться тяжко, рек много. А ладей у нас нет. На запад?
- Там торки, степняки. - Пути вдоль рек Ксандр знал отлично. - Голытьба. Торговать не любят, зато грабят с радостью. Тяжко выйдет по суше прорываться. Медленно, отбиваться трудно. Крови много прольем.
- На юге степь… - печально подвел итог купец.
- За степью Китай, - скромно добавила Роксалана. - Вы, конечно, про него ниче…
- Кита-ай!! - восторженно взвизгнул Любовод. - Китай!!! Я целую твои ноги, красавица! Конечно же, Китай! Это золото, Олег! В этой стране несчитанное золото! Несчитанные люди, несчитанные земли! Водного пути нет, посему купцы туда ходят немногие. Зато товары там редкостные и дорогие на изумление! В наших краях дорогие - а они о сем и не ведают! Коли там добычу общую за четверть цены раздать да на злато тамошнего добра взять, кружки тамошние и шелка, самоцветы и травы душистые, коли там с торгом обернуться, то сам-десять прибыток домой привезти можно!