- Одна из твоих пуль попала ему как раз туда, где лежал этот кусочек его собственной кожи. И разорвала его, разрушив целостность заклятия. Шанс повторить - один на миллион. Пока клочок цел и он у него внутри - ты ничего не сможешь с этой дрянью сделать. Разве что взорвать.
Васька замолчал с многозначительным видом. Да и было с чего такой вид иметь - если он прав, то и впрямь попасть так, чтобы разрушить пергамент с управляющим заклятием… В следующий раз меткости может и не хватить. А вот насчёт взорвать…
- А срубить башку?
- Можно, - кивнул собеседник. - Но топор завязнет, или чем там рубить собираешься. Я же не просто так рассказывал, как его песком набивали.
- Ага, - кивнул я, подтверждая, что усвоил информацию. - Вась, так что у нас с преступностью деяний в этом случае?
- Если реально, то никак, - поморщился Васька. - Вампиры вне закона, нигде не сказано, что по отношению к ним существуют запретные чары. Другое дело, что этот самый вампирский голем напал на человека. Это уже преступно, однако…
Васька лишь скроил совсем тоскливую гримасу, и я закончил фразу за него:
- …Никто не может доказать, что этот вампир-голем был работой рук упомянутого колдуна.
- Верно, соображаешь, - подтвердил некромант. - Если даже магическое воздействие между ними засекли, то колдун всегда отмазаться может. Скажет, что обуздать чудовище пытался. И то, и другое - управляющие заклятия.
- Хорошо, - кивнул я разочарованно. - А что по второму покойнику?
- По второму, если честно, тоже не всё в порядке, - без энтузиазма сказал Васька. - И тоже слабо доказуемо.
- Что именно? - уточнил я.
- А то, что в покойнике ничего не осталось. Его даже подъять невозможно.
Васька так и сказал - "подъять". Надо же, каких мы слов нахватались, это тебе не простецкое "поднять".
- Ты объясни, я всё же в некромантии этой твоей…
- Чтобы труп подъять, надо хоть за что-то зацепиться. За сознание умирающее, за след души - за что угодно. Надо установить связь между малым - отрезанным пальцем, например, и целым, что лежит в круге. А в этом - пустота, будто он никогда живым и не был. Хоть пополам его пили, всё без толку. При этом ясно, что был он живым, и есть на нём след заклятия, которым это проделано.
- Прочитать сможешь?
- Не, куда мне! - отмахнулся Васька. - Очень сложное. И ожог у него на груди от сгоревшего амулета. Думаю, что в этом амулете и было заклятие прошито. Как клиент помер, так его и почистило.
- Ты об этом говорила? - спросил я Машу.
- Об этом, - подтвердила она. - Этот амулет - телепорт, но для нематериальной составляющей.
- А ты откуда всё это знаешь? - решил я уточнить.
- Оттуда, что это не Пантелея работа изначально. Он его модифицировал. Такие амулеты для перемещения духа делал ещё мой учитель.
- А Пантелей… - начал я догадываться.
- Пантелей тоже его ученик, - сказала Маша. - Только разошлись они раньше, лет сколько-то там назад.
- Отсюда ты его и знаешь?
- Отсюда и знаю, - кивнула колдунья. - Я его раньше только на фотографиях видела, до того, как он опять в Царицыне объявился.
- А учитель твой где? - спросил я с надеждой.
- Умер недавно. Год назад примерно. Старый он был.
В общем, посидели мы у Васьки ещё с полчаса, но уже совсем ничего полезного не выудили. Что он знал, то нам и сказал. Пусть не много, но и не мало. Самое главное, для меня самого всё уже ясно стало - волшба Пантелея зла и незаконна, а потому, если дело правильно повернуть, можно добиться того, что за него награду предложат. Можно. Но не сейчас. Пока доказательств маловато.
Васька со своей демонической Лари, по-прежнему таинственно улыбающейся, вышли проводить нас на крыльцо. Мой взгляд опять упал на поросёнка, привязанного к ноге эльфийской статуи.
- Вась, а это что? Пополнение коллекции искусства?
- Да нет! - отмахнулся тот. - Оказал тут услугу малую Петру-мяснику, забесплатно вроде как, а он возьми да и притащи кабанчика. Ума не приложу, что с ним теперь делать. И отказаться неловко было.
- А ты его умертви, затем подыми и двор охранять заставь, - подначил я Ваську. - Будет такой свинский охранный зомби. На страх врагам.
Тот, судя по всему, пропустил моё заявление мимо ушей, и мы распрощались.
ГЛАВА 5,
в которой герой со спутницей сначала отказываются от чая со становым приставом, а потом вынуждены отказаться от кофе в гостях у недоброй волшебницы
Следующим пунктом нашего путешествия вновь стал околоток. Намерен я был пообщаться не с кем-нибудь, а с самим господином становым приставом Степаном Битюговым. Маше посещать повторно околоток очень не хотелось, это было заметно сразу, но я на её присутствии настоял. Мало ли что подтвердить придётся? А Маша, как ни крути, свидетельница.
Когда мы подошли к большому подворью, огороженному частоколом с колючкой поверху, в котором находились и сам околоток, и маленький острог на десяток камер, и пресловутая "банька", Маша поморщилась, но ничего не сказала. Было тихо, на крыльце болтали и курили двое урядников в форме. Вдоль забора выстроились пять уряднических "виллисов". Лошадей вообще не было видно - видать, всех в конюшню загнали. Вообще утро воскресенья - самое тихое время в городе. Кто кутил с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье, как раз сейчас отсыпаются. А кто кутит каждый день, всё равно по утрам спит.
Мы прошли мимо дежурного урядника, сидящего за столом и читающего "Тверской курьер", поприветствовавшего нас кивком, затем по коридору дошли до кабинета Степана. Я постучал в дверь, оттуда донеслось: "Войдите". Мы и вошли.
Степан сидел за столом, перед ним стояла огромная чайная кружка, возле неё на тарелочке два бутерброда - с сыром и колбасой.
- Да вот, всё пожрать некогда, - сказал Степан, перехватив мой взгляд. - Хотите чаю?
- Нет, спасибо, только что напились, - отказался я.
- А девушка? - уточнил Степан.
- Нет, спасибо, - пискнула Маша, подавленная размерами человека, сидящего перед нами.
Непривычного посетителя Степан поражал. Росту в нём было больше двух метров, а весу больше ста пятидесяти килограммов. Ладони как лопаты, пальцы как обрубки черенка от неё же. Кожаную форменную куртку он снял, сидел в серой рубашке с расстёгнутым воротом, рукава которой очень выразительно обтягивали бицепсы толщиной с бедро нормального человека. Плечи были ровно в два раза шире моих, хоть я на узкоплечесть не жалуюсь.
Голос у Степана соответствовал внешности. Казалось, будто какое-то чудовище научили говорить, а потом заперли в металлической бочке. Вот оно оттуда и вещало. Лицо же нашего станового пристава производило обманчивое впечатление. Эдакое сонно-туповатое, круглое, маленькие глазки близко к носу, а эмоции на нём вообще не отражались. Тот, кто принимал его за дурака, потом обычно в этом раскаивался - Степан был ещё и умён как змий, - именно благодаря ему в городе, несмотря на всю местную вольницу, было относительно тихо.
- Тогда говори, с чем пришёл, - сказал он.
- Да я, собственно говоря, по поводу позавчерашней драки в "Дальней пристани"… - начал я издалека.
- Колдуна хочешь в розыск объявить? - сразу сократил мою речь до необходимого минимума Степан.
- Хочу. Откуда знаете?
- У меня вот телефон есть, - похлопал он огромной ладонью по такому крошечному под ней телефону в деревянном корпусе. - И у Васьки-некроманта такой же есть. Техника называется.
- Ага, понял, - с уважением кивнул я. - Так что?
- Доказательств маловато, вот что. Ты же десять тысяч княжеских срубить хочешь, верно?
- Ну да, - кивнул я.
- Тогда надо, чтобы Тверь его в розыск подала, а не мы, - покачал он головой. - Нету нас таких полномочий - на княжескую премию розыск объявлять, ты же знаешь. А как они такие бумаги издают, лучше даже не вспоминать. Вроде как ёжика рожают против шерсти.
- Есть способ… - сказал я, сложив ладони перед грудью и глядя в потолок.
- Есть, - согласился Степан. - Я могу его в розыск объявить как свидетеля. Нашлись люди, подтвердили, что видели его в сопровождении обоих убитых. Значит, пускай объясняется перед законом.
- Именно, - кивнул я. - Вот и объявите. Я и начну помаленьку, хоть полномочия заимею. А дальше видно будет, подаст его Тверь на княжеский приз или нет.
Задумка моя проста, проще даже некуда. Охотники, как я уже говорил, обязаны на закон работать. Но если я приеду в ту же Тверь, например, и начну расспрашивать людей, что им известно о некоем Пантелее, то они имеют право послать меня подальше. Особенно официальные лица. А вот если будет у меня сыскное поручение, что такового Пантелея велено пред власти Великореченска представить, пусть хоть и как свидетеля, то могу рассчитывать на помощь. Потому как в таком поручении точно написано, что полагается оказывать помощь подателю сего, сиречь Александру Волкову.