На всякий случай я снова заглянула в комнату. Вещи действительно валялись в художественном беспорядке Платье лежало на том же месте, кружевной бюстгальтер фривольно свисал с пыльной крышки компьютера и… никаких мужских вещей. Тут раздался хрипловатый стон, полностью одетый незнакомец в перепачканной кровью сорочке перекатился на спину, от боли закрыв глаза руками с длинными красивыми пальцами. На тонком шнурке вокруг его запястья болтался маленький серебристый медальон, поблескивавший красноватым светом. Рубаха на груди незнакомца расстегнулась, раскрыв большую черную рану под ребрами. Внутренности мне скрутило тугим узлом, и к горлу подступил тошнотворный комок.
– О боже! – прошептала я, отшатываясь и прикрывая рот ладошкой.
Вероятно различив мой лепет, мужчина резко и быстро повернул голову в мою сторону, блеснув черными злыми глазами. Никогда я еще не видела такого прекрасного лица, возможно, с не слишком правильными чертами, но соединенными в совершенный портрет. На широких скулах играл лихорадочный румянец.
– Не надо больше людей… Я не причиню вреда… – Его голос, сейчас напряженный от боли, казался очень глубоким и бархатным. Незнакомец закатил глаза и провалился в беспамятство.
Через короткий миг я снова стояла в коридоре, дрожа всем телом, а стул подпирал дверь. Подхватив телефон и пачку сигарет, я вернулась в подъезд и поспешно заперла дверь на замок. Только здесь я чувствовала себя в относительной безопасности. Нервно я выхватила тонкую сигаретку, трясущейся рукой поднесла к кончику зажигалку и глубоко вдохнула едкий дым, от которого неприятно обожгло желудок. Совершенно точно меня покинул рассудок! На всякий случай пришлось ущипнуть себя за голую замерзшую ногу. К несчастью, происходящее сумасшествие оказалось не сном.
Я быстро набрала телефонный номер подруги и услышала в ответ долгие гудки. Деловитая Танька, как мне казалось, могла бы спасти мир от надвигающейся экологической катастрофы или же летящей на планету кометы, если бы сжалилась над всеми и направила свою неуемную энергию в мирных целях.
Когда надежда почти покинула меня, в трубке отозвался сонный хриплый голос:
– Але?
– Танька! – горячо зашептала я, искренне веря, что Екатерина Авдотьевна не подглядывает сейчас в дверной глазок, ожидая развития драмы.
– Женька, ты, что ли? – раздраженно узнала меня подруга. – Тебе чего не спится?! Господи, сейчас еще и шести нет!
– Тань… – жалобно отозвалась я, делая глубокую затяжку сигаретным дымом.
– Женька, если тебя мучает похмелье, то выпей две таблетки цитрамона и ложись спать! – отрезала та, собираясь отключить вызов.
– Таня, да послушай меня! У меня в кровати мужик!
После долгой паузы недовольный голос вкрадчиво отозвался:
– Поздравляю! Наконец-то ты стала настоящей женщиной! Если решила поделиться впечатлениями о первой ночи, то подожди до обеда, когда я высплюсь! Чего и тебе желаю!
– Таня, я не знаю его!
– Отлично, если не помнишь имя мужика, с которым засыпала, то вечеринка прошла удачно. По статистике, шестьдесят процентов девушек теряют невинность на пьяную голову. Молодец, ты как раз попала в эти шестьдесят! Спокойной ночи! – проворчала Татьяна.
– Да стой ты! – Я едва не плакала, пытаясь подобрать нужные слова. – В том-то все и дело: засыпала-то я одна, а проснулась уже с ним!
– Же-э-энька, – протянула подруга, – говорила же тебе, что ты выпивать не умеешь… Мой тебе совет: если хочешь вспомнить имя, то найди его паспорт и посмотри. Паспорт – это такая маленькая красная книжечка с гербом. Именно такую ты потеряла в прошлом месяце. Кстати, глянь, женат этот мужик или нет.
– Зачем? – не поняла я.
– Чтобы перспективы просчитать.
– Таня, – плюнула я, – ты дура! Ты не слышишь, что я говорю?! Я засыпала одна! Проснулась, а он уже рядом лежит! И умирает!
– Что значит умирает?! – насторожилась подруга, мгновенно трезвея.
– То и значит! У него на боку вот такая огромная рана… – Я махнула рукой, будто Татьяна могла видеть размеры ранения.
– Женя, ты чего его ножом пырнула, защищаясь?! Так он тебя того?! – вскричала та в ужасе.
– Господи, да нет же! Он лежал уже раненый! Я выскочила от страха в подъезд…
– Соколовская, ты милицию вызывала? – строго уточнила подруга, перебивая мой лепет.
– Да! Но ты представляешь, мы в комнату заходим, а там как будто мы с этим… – Я подавилась дымом и закашлялась. – Веселились всю ночь! – Голос мой зазвенел от слез. – Танька, мне так страшно! Он появился ниоткуда и сейчас помрет в моей квартире, что я в суде говорить буду?! Что мама с папой подумают?!
– Слушай, Жень, ты чего, его серьезно ранила?
Похоже, достучаться до сознания Татьяны оказалось делом таким же нереальным, как ходить по высоковольтным проводам в сорока метрах от земли. Наш разговор походил на беседу глухонемого со слепым.
– Ты где сейчас? – снова спросила она.
– В подъезде сижу, его закрыла. Одного.
– В квартиру без меня не суйся! Еду! – заявила та.
– И аптечку прихвати! – крикнула я в трубку, откуда уже раздавались короткие гудки.
Огонек истлевшей сигареты обжег пальцы. Выбросив окурок, я прикурила снова. Подруга появилась минут через сорок, когда в подъезде уже вовсю весело гудел лифт, выпроваживая жильцов дома на работу. Высокая, стройная, с модной стрижкой и в беспечно короткой юбке, моя подруга мало походила на спасительницу. По сравнению со мной, растрепанной и опухшей от слез, выглядела она свежей и ухоженной, только аккуратно замазанные тональным кремом синяки под глазами выдавали секрет о вчерашнем веселом девичнике. Знала бы я, чем он закончится, в жизни бы не потащилась в ночной клуб, а сидела дома с какой-нибудь книжечкой или на худой конец посмотрела бы индийский фильм по телевизору.
– Господи, ты и накраситься успела! – буркнула я, прилизав нечесаные волосы рукой.
Мое замечание Танька пропустила мимо ушей.
– Где он?
– Да в квартире!
– Открывай, – скомандовала она.
– Слушай, Тань, – я схватила ее за рукав модного плаща, – давай лучше туда не пойдем! Мне страшно!
– Ты же сама говоришь, что он умирает! Пойдем хоть посмотрим. – Она отодрала мои пальцы, судорожно сжимавшие ее плащ. – Я же врач! Раз уж тебе милиция не помогла, так, может, оживить его сумеем? Тогда тебя не засудят. – Звучало не слишком обнадеживающе.
– Ты же ветеринар!
– Да, – с достоинством кивнула подруга, – и давно научилась скручивать паршивых собак. Открывай дверь, я с собой газовый баллончик взяла.
Я отперла замок, и мы обе воровато заглянули в темную прихожую. Стул по-прежнему подпирал дверь спальни, не сдвинувшись за время моего отсутствия ни на миллиметр. Выставив вперед маленький оранжевый баллончик с перцовым газом, подруга с воинственно сведенными бровями вошла в квартиру.
Но маньяк как-то не торопился накидываться на нас, чтобы вытащить награбленное добро.
Из добра у меня имелся ноутбук, мобильный телефон, десять тысяч рублей, спрятанные на черный день в верхнем ящике комода, и золотая кредитная карточка в пустом кошельке.
Подруга решительно отодвинула стул и крадучись вошла в комнату. Я мелкими шажками следовала за ней, умирая от страха. Неожиданно Таня встала, опустив баллончик, что мне пришлось уткнуться в ее спину. Подруга была выше меня на голову, к тому же носила высокие шпильки.
– Женя, – тихо произнесла Таня, подбоченившись, – у меня нет слов.
– Да? – Я выглянула из-за ее спины.
Мужчина на моей постели делал вид, что безмятежно дрых, кажется, даже похрапывал. Спальня опять предстала в прежнем фривольном облике, с разбросанными мужскими вещами, только бутыль теперь стояла с коньяком известной марки, а не с виски.
– Так… – Татьяна быстро вышла в коридорчик и, споткнувшись о мои туфли, сморщилась. – Соколовская, я тебе как врач…
– Ветеринар, – рассеянно поправила я.
– Как врач животных заявляю – тебе просто необходимо показаться психиатру. Проспишься – позвони!
Она с такой силой сердито хлопнула дверью, что я испуганно моргнула, а на стене сиротливо тренькнул ночник.
Похоже, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Из кухонного ящика я вытащила совершенно тупой нож для резки овощей и крадучись прошла в комнату. У мужчины на постели началась агония. Не замечая меня, незнакомец, словно в бреду, стал стаскивать рубаху, мокрую от крови. От боли и напряжения на лбу выступили капельки пота.
Я почувствовала, как меня снова замутило. Руки похолодели, а выставленный вперед нож затрясся. Мужчина никак не мог справиться с рукавом и застонал. Выбившись из сил, незнакомец откинулся на подушку, сдаваясь.
– Помоги мне, – простонал он, обращаясь будто в пустоту, потом глянул на меня полными безнадежной мольбы черными глазами. Губы еле зашевелились: – Выброси нож, а то поранишься.
Он снова отключился, резко, как будто села батарейка.
– Боже мой! – Я нерешительно смотрела то на красавчика, то на нож в своей руке.
А потом меня словно подбросило. Швырнув на журнальный столик смехотворное оружие, которым даже палец не могла порезать во время готовки, я кинулась к умирающему. Стянуть с него рубаху получилось легко – незнакомец походил на тряпичную куклу. Ботинки с грохотом упали на пол, туда же полетели брюки. Теперь мужчина лежал почти обнаженный и выглядел хуже некуда.
Я лихорадочно вспоминала уроки первой медицинской помощи, что нам читали на курсах вождения, но в них ничего не упоминалось об открытых ранах. От страха слезились глаза. Если ничего не предпринимать, то красавчик действительно умрет от потери крови! Ярко нарисовавшиеся перспективы заставили действовать с удвоенной скоростью.