- Не короткие. Свен сказал, что у моряков такие должны быть штаны. Чтобы не замочить штанины на палубе, очень удобно.
- Мальчишка! Не Свен, а капитан Свен! Я помощник боцмана на "Скитальце" и то обращаюсь к нему капитан. - Оправдываешься. Помощник боцмана нахмурил брови.
- А ты бы не испугался? - Юн забавно морщит лоб. Подбородок вперед. Поза - сам дурак.
- Чего испугался? - Кто смеет отважного пирата обвинять в трусости. Этот ущербный. Подзатыльник ему отвесить.
- Когда она из под кровати руки тянет костлявые? - Говорил чуть не плача Юн.
- Кто она?!
- Ну, она, тьма. Знаешь, как страшно. А ты сам бы попробовал залезть на эту жердочку по канату. - Юн вспомнил первые дни на корабле.
- Не по канату. По вантам. Юнга! Когда выучишь, ноги бегут по выбленке. Лезешь, марсовый, на мачту. Потом стеньга. Не жердочка, а грот- бом- брам-рей. Взгреть бы тебя линьком!
- Выучишь тут, как же. Этих палочек... Брам... и веревочек ... за которые дергают... их сотни.
- Такелаж положено знать. Парни с бака над тобой смеяться будут. Тоже мне. Вантовый акробат. Марсовым так не станешь. Корабль надо знать от киля до клотика! Я тебя в собачью вахту поставлю! С полуночи до четырех утра. Серая погибель из моря выйдет, это тебе не тьма изпод кровати.
Парнишка вот- вот заплачет. Матросы знают, что такое Серая погибель. За душой матроса она приходит. Хуже Сатаны.
- Господи, какой же ты ребенок! - Даньке стало жаль этого мальчишку.
-А зато это я остановил Славку. Помнишь, когда вы с Максом сидели на скамейке, на аллее. Я его остановил. Славка шел, чуть не плачет. Тащит за собой сумку. Он бы глупостей наделал, если б я его не остановил.
- Ты его остановил? - Удивился Даня. Какая наглость, а я его пожалел. Все плохое - это я, все лучшее - он. Как такое терпеть!
-А кто? Я! - Заявил Юн. Упрямый черт!
- А не я? - Данька подался вперед. Сверлит наглеца взглядом.
- Нет, я. - Упрямился Юн. - А потом мы... мы... не очень проказничали.
- В самом деле? - Легкая улыбка. С этим Даня согласен.
- Правда. Мы были очень послушными. Ну, и что? Ну, было. Ну, когда мы поперлись на стройку. Славке куски арматуры нужны были для полки. Я же не знал, что груз с крана сорвется. Я тогда Славку толкнул и мы упали в кучу мусора. И груз упал не на него, а рядом.
- Ты толкнул? - Удивился Данька. - А может, это я толкнул, когда почувствовал, что груз упадет, и толкнул его в спину.
- Нет, это я. - Говорил Юн. - А потом мы вылезли из этой кучи. Вспомни, какими мы были грязными. Все в грязи.
Юн начал смеяться:
- Во, было дело. - Красивое лицо светиться радостью.
- Был, было, - подтвердил Данька.
- А еще помнишь парк, когда мы на колесе обозрения со Славкой катались. Застряли там на самом верху, а? - Юну приятно вспомнить эту шалость. Он ерошит ладонью волосы на голове.
- Помню. - Усмехнулся Данька. Какие замечательные были дни.
- А как мы с ним скрепили наши брючные ремни. Потом слезали сверху, прыгая с одной перекладинки на другую. Ловко? - Парень аж подпрыгивает на стуле.
- Юн, а может это я прыгал? - Пытается Данька урезонить свое детство.
- Нет. Нет, Даня, это я прыгал. Я прыгал. Тебе бы и в голову не пришло. Взрослым такое в голову не приходит.
- Юн, остановись.
- Чего? Ты взрослый, тебе нельзя. А мне можно, - хвастался Юн.
- Ладно. Тут с тобой все ясно. А кто виноват, что мы попали с тобой на Тортугу? Это тебе хотелось к морю. Так, Юн?
- Ну, хотелось. - Согласился Юн. - Но я тут нипричем. Честно. - Оправдывалось детство.
- А кто? - Даня до сих пор не мог понять, почему перед ним открылась дверь в другой мир. Сон стал явью. Школьник, трусливый и хилый парнишка стал морским разбойником. Тренировки упорный труд превратили его в настоящего воина.
- Я не знаю. - Юн беспомощно развел руками.
- Значит, не ты виноват, что мы каждую ночь появляемся там, в стране пиратов. А затем, утром, возвращаемся сюда? Возвращаемся сюда, как ни в чем не бывало. - Как он может винить свое детство в этом. Теперь без этих перемещений жизнь была бы тусклой, бесцветной.
- Правда, Дань. Я сам не знаю, как это получается. - Оправдывалось детство.
- Хорошо, допустим, - согласился Данька. - А там, на Тортуге, в городе кто привязался к капитану Свену? Кто попросил взять на корабль, на морскую прогулку? Прогулялись, называется!
- Наверное, ты. Ты, Даня. Я же не сумел бы. Ты сам говоришь, что я трус. - Лихо! Нашел себе отмазку, он - трус!
- Так я виноват? Да? Вот что, перестань врать. Не хорошо, когда дети врут взрослым. - Заявил Данька. Построже надо с этими мальчишками. Так и на шею сядет.
- Я не вру! Ты сам решил, что все это сон. И что ты можешь во сне делать все как хочешь.
- Ну, ладно. - Согласился Данька. Виноваты они оба. - А у тебя все еще колено болит? - Спросил он вдруг у своего детства.
- Коленко?
- Ну, да. - Ухмылялся Данька. - Когда ты залезал по веревочной лестнице на борт "Скитальца". Помнишь, как ты шарахнулся о борт?
- Помню. - Юн тяжело вздохнул. Не очень хочет вспоминать.
- А как ты вел себя в каюте капитана? - Докапывался Данька.
- Норма... нормально вел. - Заикался Юн. Насупился, обижается.
- Ага! Какую чушь ты ему плел?
- Я не чушь ему говорил. - Покраснел Юн. - Я сказал, что море большое. И соленое. А океан... океан еще больше.
- Ты думаешь, это единственная глупость, какую ты тогда сморозил? - Спрашивал Данька.
- Я ... Я ему рассказал, как питаются моряки. Ночью в трюме едят солонину, что б червей не видеть. Она же испортится на жаре. - Потупилось детство.
- Ну, расскажи мне, расскажи мне, как мы моряки питаемся. - Настаивал Данька.
- Если в море долго находишься, и холодильника нет, то все портится. И солонина. Вы едите ее в трюме. Ночью. - Юн покраснел еще больше.
- Вот, вот. - Говорил Данька. - Насмешил ты тогда капитана. Даже не знаю, почему он не выкинул тебя за борт. И взял юнгой.
- Потому что я хороший. Я честный. Я ему сразу признался, что трус и слабак.
- Ах, какой оказывается, ты честный. Тоже мне, правдоискатель! - Возмущался Данька.
-А что? Он меня взял юнгой. Меня!
- Хорошо, взял тебя юнгой. Ты скажи, ты ведь перетрусил?
- Когда? - Спрашивало детство.
- Когда мы залезли на мачту. Бежал по рее и чуть не сорвался. Струсил?
- Ну, струсил. Мачта же качалась, и ветер. - Оправдывался Юн.
- Ага, ветер! - Нет, все виноваты, обстоятельства так сложились. Бедненький!
- Но ведь Брайан О`Тул схватил нас за ворот рубахи и удержал, - говорил Юн.
- Удержал. Рубаху порвал. - Рубаха - пустяк. Тогда Данька узнал цену настоящей дружбы.
- Он же зашил нам ее потом. - Говорил Юн. - Он же извинился.
- Извинился. А где ты был, Юн, когда капитан назначил меня матросом? - Матросом Свен назначил его, а не этого удохлика.
- Я на сундуке сидел, на котором ты спишь в каюте капитана.
- Сидел на сундуке и ножками болтал. - Упрекал Данька свое детство.
- Ну, было. Было.
- Так. - Данька пытался найти еще что-нибудь, в чем виновато детство.
- А во время шторма? - Вспомнил Даня. - Того первого шторма, когда я с ребятами боролся со стихией.
- Я рядом был.
- А я думал, тебя волной смыло. - Ехидно заметил Данька.
- Нет, ты же видишь, я здесь. - Оправдывался Юн.
- Ладно. А когда мы с тобой, я еще был юнгой, мы стояли на палубе, а ребята пошли на абордаж. Помнишь? - Сам Данька помнил, как прирос ногами к палубе. И те ужасные картины.
- Помню, - признался Юн.
- Тогда мы с тобой впервые увидели, как льется кровь. Как убивают. Крики. Ты же испугался. Испугался, Юн? Это я из-за тебя стоял там в ступоре. Двинуться не мог.
- А я тут причем? Это ты сам застрял.
- Ага. А потом меня капитан тряс рукой, а рука в крови.
- Нет худа, без добра. - Говорил парень. - Когда ты увидел эти пятна крови на своей рубашке, здесь в этой комнате, когда ты вернулся оттуда, ты понял, что это не сон. А то еще бы долго думал, что все тебе приснилось.
- Думал бы. Я из-за тебя, Юн, ободрал ладони, когда спускался по канату с мачты. Потом из-за тебя, труса, прятал ладони от матери, что б она не увидела, что я их ободрал.
- Ты всегда во всем меня винишь. Если маленький, то и виноват. Так? - Голос Юна задрожал, он по настоящему обиделся.
- Да, ладно. - Даньке отчего-то стало опять жалко этого пацана. - Не сердись.
- Зато в первом бою, - оживился Юн, - как я тебе помог.
- Это когда? Когда я убил испанца? - Данька хлопнул себя по колену рукой.
- Да. Это я тебе помог. Это же я тренировался с капитаном Свеном.
- Кто тренировался?! - Возмутился Даня. - Это меня капитан обещал сделать настоящим матросом. Это я учился сражаться, стрелять. А ты где-то отсиживался.
- Я не отсиживался. Я еще раньше учился фехтовать. Вспомни, я дрался с Извечным Злом.
- Это, с которым? - Спросил Даня. Увидел на столе книжонку в тонком переплете, которую он когда-то любил читать. Книга о скромном герое. Взял ее двумя пальцами.
- Вот с этим злом ты сражался?
- Да. Ты припомни, Даня, вот я со шпагой на кухне, а Зло бросилось на меня...
- Опомнись. Опомнись, Юн. Какая шпага? Ты схватил тогда кухонный нож, зажал его в своей ручонке, встал, стоял, как раскоряка и воображал, что дерешься с извечным Злом.
- Я с ним дрался! - Заявил Юн.
- И ты думаешь, это мне помогло?
- Конечно, - сообщило детство, - а потом мы бросились дальше в бой.