- Мой вот тоже почти уже накопил, - вздыхает моя ближайшая соседка. - Прям не знаю, что делать. Я первого-то еле родила, потом месяц не вставала. Даже страшно… К той же повитухе ни за что не пойду.
- Приходите ко мне, - говорю. - Я это тоже умею.
- Ты повитуха? - удивляются они.
- Ну, я, вообще-то, целитель, но роды принимать тоже умею.
В муданжском сознании это совсем разные профессии.
Конечно, теперь приходится долго объяснять, как на Земле организовано образование, да почему я должна работать, да неужели такая кошмарная работа может нравиться, и всё в таком духе. Лучше бы уж молчала, разбирались они тут как-то без меня до сих пор… хотя это и ужасно эгоистичный подход.
- Кошмар! - восклицает моя соседка. - Ты шьёшь, готовишь, работаешь, и в придачу к этому такой жуткий муж!
- Ужасно, - вторит ей другая. - Как же он так тебя обманул?
- Такой урод отвратительный! - стонет третья.
- Да ещё изгнанник! - напоминает четвёртая.
- Небось и денег нет, потому тебе и приходится работать, - предполагает пятая.
Я изо всех сил сжимаю зубы в надежде, что сейчас они заткнутся хоть на секунду и дадут мне вставить по возможности вежливое слово. Как бы не так.
- Мерзкий, гадкий мужик, мало того, что женился обманом, так ещё и наживается за твой счёт!
- Вот паразит! Да таким, как он вообще размножаться нельзя!
- Не даром от него родной отец отрёкся!
Это становится последней каплей. Я непослушной рукой заталкиваю вязание в корзинку и встаю.
- Прошу прощения, - говорю сквозь стиснутые зубы, - но если вам так неприятно со мной общаться, вы могли бы мне об этом прямо сказать. Совершенно необязательно поливать дерьмом моего мужа!
Я всё-таки срываюсь на крик, что плохо, потому что я и так говорю с акцентом и ошибками.
Они замирают в недоумении настолько искреннем, что я даже не выскакиваю из клуба, хлопнув дверью, как только что собиралась.
- Ты что, обиделась? - догадывается старшая.
- Нет, знаете, я просто в восторге! - отвечаю ядовито, и тут же об этом жалею. Могут ведь и не просечь иронии…
Немая сцена продолжается, когда вдруг одна из дам охает, хлопает в ладоши и привлекает всеобщее внимание. Другие склоняются к ней, она что-то шепчет, я не разбираю, но, кажется, там мелькает имя Алтонгирела. Только этого не хватало мне для полного счастья!
Старшая с подозрением что-то переспрашивает, потом откашливается и обращается ко мне:
- Ты… не любишь, когда о твоём муже плохо говорят?
На сей раз я нахожу в себе силы ответить чётко и ясно.
- Да, я этого очень не люблю. Мне удивительно, что вы вообще об этом спрашиваете.
Они снова переглядываются.
- Не обижайся, - говорит мне старшая дама. - Мы просто хотели тебя подбодрить.
- Тебе надо поговорить об этом с духовником, - советует моя соседка.
Вы хотите мне сказать, что это - тоже культурная фишка? Ребят, да я же тут загнусь… Ладно, поговорить с кем-нибудь вменяемым надо обязательно, а оставаться здесь решительно невозможно.
- Обязательно поговорю, - отвечаю. - Доброй ночи.
Домой я приплелась в подавленном состоянии. По-хорошему, надо было им всем в рожи плюнуть, но после моей выходки на боях Алтонгирел уже трижды мне мозги компостировал, чтобы держала себя в руках. Унгуц, правда, кажется, считал, что так этому старому хрену и надо, да и ничего особенно ужасного я не сделала. Ну вернула ему бормол. Я так понимаю, это значит примерно "я тебя ненавижу". Ну прилюдно - значит, унизительно. Его авторитет от этого сильно пострадал, особенно после того, как распространилась весть, что я и есть та самая девочка, про которую он всем уши прожужжал. И что, хотите сказать, он этого не заслужил? Да идите вы.
Но дело было не в Алтонгиреле, конечно. Покидая наш дом вместе с Оривой, Унгуц мне строго указал, чтобы я объяснила мужу, что там произошло вчера, пока он получал награды. Дескать, поступила-то ты, может, и правильно, но и расхлёбывать это тоже тебе. И не хватало ещё, чтобы Азамат от кого другого узнал. Можно подумать, я сама всего этого не понимала… хотя хорошо, что Унгуц на меня надавил, а то бы ещё не знаю сколько оттягивала момент.
В общем, в тот же вечер выложила я Азамату свою нехитрую историю.
На известие, что я и есть та самая девочка, он отреагировал на удивление спокойно.
- Ты знаешь, я даже что-то такое подозревал, - ухмыляется, смотрит ласково. - Ты же не думаешь, что я могу счесть тебя виноватой в моих несчастьях?
- Да я, в общем-то, никаким боком туда, но в принципе неприятный осадок остаться может…
- Ну что ты! - и тянется обнять.
- Подожди, - говорю, - это ещё не всё.
А вот то, что я прилюдно поругалась с его папенькой, Азамата огорчило даже больше, чем я ожидала. Я понимала, что он не обрадуется. Даже когда я направлялась наперерез Аравату, заготавливая гневную тираду, я прекрасно понимала, что делаю это не для Азамата, а для себя. Он бы, конечно, предпочёл, чтобы все жили в мире друг с другом. Но есть вещи, которых я не могу. Не то чтобы я была особенно принципиальной. Скорее я просто слишком импульсивна. Если бы Арават мне попался хотя бы через день после того, как я узнала о своей роли в истории Азамата, я бы по крайней мере поговорила с ним наедине. Не потому, что он этого заслуживает, а потому, что Азамат всё ещё его уважает. Но что сделано, то сделано.
- Ну, Лиза… - Азамат морщится и отворачивается. Надолго замолкает. Вздыхает. Я жду. Я просто вижу, как он хочет меня обругать, как он бесится внутри, но не даёт этому выхода, потому что боится меня обидеть. А я ему хочу сказать… ох, что я ему хочу сказать! И внезапно я очень ясно вижу, что мне с этим человеком предстоит прожить много долгих сложных лет, и я не смогу всё это время молчать, и он не сможет. И в какой-то момент, когда мы поругаемся из-за ерунды, это всплывёт, и будет очень страшно. Потому что когда понимаешь, что человек давно на тебя обижается, начинаешь сомневаться в искренности всего хорошего, что он тебе говорил и делал.
Сейчас тоже страшно. Но надо, надо.
- Он сволочь и заслужил это. Вернее, это так, фигня, заслужил он гораздо больше!
- Ты его не знаешь…
- И поэтому могу судить объективно.
- Но ведь без него ты не смогла бы увести корабль!
- Да, и мне очень обидно, что внешне хороший человек оказался такой дрянной личностью.
- Лиза, перестань, пожалуйста! - он чуть повышает голос.
- Нет, не перестану! Я не понимаю, как ты можешь его защищать после того, что он с тобой сделал!
- Он мой отец!
- Нет.
- Что нет?!
- Он от тебя отказался! Ты понимаешь это вообще? Ты представь, вот будут у нас дети. Что такое мог бы сделать твой ребёнок, чтобы ты от него отказался?!
- Да как ты можешь так сравнивать? У него нас могло быть сколько угодно, а я…
- У тебя их тоже может быть сколько угодно, тут нет никакой разницы! Просто он тебя убедил с детства, что может делать с тобой всё, что хочет, а ты всё равно должен уважать его решение! Ты представь, как он должен был к тебе относиться, чтобы от тебя отречься!
- Это неважно, Лиза, неужели ты не понимаешь? - он встаёт и принимается метаться по комнате.
- Это важно! Потому что или он полный идиот, или он тебя ненавидел! Ты это понимаешь?
- Да! Нет! Я не хочу! - останавливается. Наконец-то смотрит на меня. - Я не хочу так думать. Я не хочу, чтобы он меня ненавидел.
- И предпочитаешь притворяться, будто это ты виноват? Азамат, от того, что ты и дальше будешь ему кланяться, он не начнёт относиться к тебе лучше.
Он падает обратно на диван и трёт лицо.
- От того, что ты его обругаешь, я не стану относиться к нему хуже. Я умом понимаю, что он неправ. Я понимаю, что сам бы никогда так не поступил. Но я всё равно… хочу, чтобы он меня простил.
- Нет, - говорю, придвигаясь поближе и заглядывая ему в лицо. - Ты хочешь, чтобы он попросил прощения.
Он долго молчит, шаря невидящим взглядом по комнате.
- Может быть, - говорит он наконец. И вдруг спохватывается. - Значит, ты понимаешь, что я хотел бы с ним помириться?
- Конечно понимаю.
- Тогда зачем ты мне рассказываешь, какой он плохой? Мне ведь это неприятно!
- Чтобы ты перестал сдерживаться, покричал на меня, выяснил, что я тебя понимаю и люблю со всеми твоими закидонами.
Азамат высоко задирает брови и намеревается сказать что-то ужасно язвительное о моих манипуляциях, но ему не дают. В нашу гостиную внезапно врывается Алтонгирел с воплем:
- Вы чего орёте на всю улицу?! Вы что, поссорились?! Азамат, ты сдурел?!
Я уже совсем собираюсь сказать какое-нибудь хамство, но тут Азамат наклоняется ко мне, и мы долго выразительно целуемся. Я успеваю забыть, что Алтонгирел вообще тут есть. Но Азамат напоминает.
- Он - тоже мой закидон, - говорит. - Не надо с ним ругаться. Договорились?
Так вот, иду это я из клуба и думаю, вот чёрт, и бабам противным в рожи не плюнула, и в рамках приличий не удержалась. Уж надо было или всё терпеть, или устроить полноценный скандал. А то ни нашим, ни вашим. И Азамат сейчас ещё скажет, что не надо было с ними ругаться, тут ведь так принято. А то ещё начнёт мне доказывать, что они были правы. И что-то мне с каждым днём труднее его любить сквозь весь этот Муданг, прости господи.
Захожу домой - а там гости. Алтонгирел, Эцаган и Тирбиш. Интересно, а меня, значит, не позвали? И по каким соображениям? Эцаган вообще, кажется, не рад меня видеть.