Она вздрогнула от этого жаркого прикосновения и сконфуженно покраснела. Ее возмущало, когда о
профессии учителя отзывались пренебрежительно, и ей казалось, что Бенедикт не способен на это.
- Ваше отношение к преподавательской деятельности меня удивляет, мистер Максвелл, особенно если учесть
ваше собственное образование. Я не одобряю такого отношения, хотя оно, судя по всему, преобладает в нашей
стране. Считается, что люди, идущие на педагогическую работу, лишены амбиций. - Она повела плечом, чтобы
избавиться от его руки, и при этом заметила выражение интереса, осветившее его суровые черты. - Мне жаль,
если моя точка зрения показалась вам нелепой. Однако вы не первый человек, который советует мне выбрать
более престижную карьеру. Деловую карьеру. Мне даже предлагали Чейз-Манхэттен в Нью-Йорке... - Она
замолчала, так как Бенедикт громко расхохотался.
- Ну хорошо, хорошо, вы меня заинтриговали, Ребекка; вид у вас особы сдержанной и здравомыслящей, а на
самом деле вы просто елочная хлопушечка.
Щеки Ребекки вспыхнули гневным румянцем, но рука его все еще обнимала ее тонкую шею, и гнев внезапно
исчез. От прикосновения его ладони, казалось, вниз по всему ее позвоночнику пробегали разряды тока.
- Простите, я, должно быть, слишком болтлива. Вам, с вашими свершениями, мои планы, наверное,
представляются скучным лепетом, - попыталась она как-то выйти из положения, но голос у нее сорвался.
- Нисколько, Ребекка, и прошу простить меня, если я обидел вас. Я совсем этого не хотел. Я считаю
профессию учителя весьма престижной, а что касается скучного лепета, то и тут вы очень ошибаетесь. Все, что
связано с вами, невероятно меня интересует.
Она неуверенно взглянула в его лицо; казалось, он был искренен. Его золотисто-карие глаза потемнели, в их
глубине появилось странное выражение, когда он посмотрел на ее пылающее лицо, а затем опустил взгляд ниже,
где под мягким шелком платья выступала пышная грудь. Она покраснела еще больше и чуть не задохнулась от
волнения, какого никогда не испытывала прежде. Прижав руку к горлу, она инстинктивно пыталась скрыть
бешеное биение пульса.
- Я думаю, что из вас получится отличный педагог, правда, могут возникнуть проблемы с молодыми людьми.
- Потому что я маленького роста? - спросила она смиренно. Его замечание огорчило ее. Руперт всегда
дразнил ее по этому поводу.
- Нет, рост у вас прекрасный, но выглядите вы такой юной, что все учащиеся мужского пола будут в вас
влюбляться.
- Мне уже двадцать два! - воскликнула она. Бенедикт положил ей руку на плечо:
- Я не хотел вас обидеть, но, когда человеку уже тридцать четыре года, все, кому еще только двадцать или
около того, кажутся юными. - Он притянул ее ближе к себе. - Но не слишком юными, чтобы... Вы меня простили?
- пробормотал он хриплым голосом.
Она не могла скрыть дрожь, вызванную их близостью. Ее грудь слегка касалась, его пиджака, и у нее
перехватило дыхание. Она взглянула ему в лицо широко раскрытыми глазами и положила руку ему на грудь, не
отдавая себе отчета в интимности такого жеста. Кончиками пальцев она почувствовала ровное биение его
сердца. Простить? В это мгновение она простила бы ему даже убийство.
- Да, конечно, - прошептала она. Одна часть ее существа отвечала на поставленный им вопрос, в то время как
другая - на зов в его потемневшем взгляде.
Бенедикт поймал ее маленькую руку, повернул ладонью вверх и поднес к губам.