Бывало, иному посетителю галереи становилось невдомек – где же, шорт побьери, пресловутые купальщики? И тогда случившийся поблизости экскурсовод начинал разглагольствовать о суровой цензуре, царившей в период написания картины. Звучало это примерно так:
"В условиях жесточайшего монархического контроля изображение нагих прекрасных мужских тел считалось пропагандой свального греха и приравнивалось к гомосексуальному террористическому акту. Это потом уже, в разнузданную эпоху НЭПа Петров-Водкин со своим "Красным конем" мог должным образом чувствовать себя на коне. А Васнецову приходилось хитрить и выкручиваться. Подумайте сами, разве мог он написать витязей, плавающих в полном воинском облачении? Они, потопившие непобедимую армаду тевтонских псов-рыцарей, сами не избежали бы подобной участи. А освежиться надо? Отдых после боя. Пивко там, русалки, то-се. Вот и вышел из-под его кисти гениально компромиссный сюжет. Между прочим, нетленный. Много воды утекло, много режимов и видов цензур сменилось, а воображение у зрителя перед этой картиной по-прежнему работает на всю катушку…"
Ну висит картина, и бог с ней. По-прежнему нетленная и неподцензурная. Изменился лишь малюсенький кусочек реальности.
Витязей на полотне не стало.
Даже в умозрительном смысле.
Есть такое понятие "диалектика", прости господи. А где понятие, там и закон. И гласит он, будто ничто на земле не проходит бесследно. И не происходит. Если где-то что-то убыло, то где-то, стало быть, прибыло. Вот и получается, что отлучившиеся под давлением обстоятельств богатыри непременно должны были где-нибудь материализоваться.
Так уже бывало. Раз в столетие русская Мать Сыра Земля бесполовым путем производит на свет чудо-богатырей. Лепит она героев из того материала, который находится под рукой. Само собой, используются в первую очередь проверенные временем эталоны. Потому и возникает в реальности чаще всего дружная троица. И сигают витязи из века в век, не подозревая о своей былинности.
Каждый раз это совершенно обычные люди, внезапно охваченные благородной идей Великого Негодования при виде поругания Руссии. Однако в каждой новой реинкарнации кодировка генетической памяти, "памяти предков", остается неизменной. И рано или поздно реалии становятся таковы, что приходится витязям следовать жестко регламентированной Установке.
Разумеется, по обстоятельствам.
Часть первая
ВПЕРЕДИ НАС – РАТЬ…
Gaudeamus igitur…
Глава 1
ДИАЛЕКТИКА, ПРОСТИ ГОСПОДИ
31 мая 20… года в два часа пополудни из подъезда единственной мультиэтажки по Малой Кронштейновой улице вывалился Попа. Попой Алексея Попова друзья называли, естественно, из-за фамилии, а больше из-за Лехиной привязанности к данному слову. Слово служило ему для выражения различных эмоций, а также в роли конечного пункта для посыла неприятных субъектов.
Вульгарной же матерной лексикой Леха обычно не баловался. Напротив, ревностно культивировал подзабытое у нас семиэтажно-забористое (не путать с заборным!) искусство. Потому же постоянно носил Леха при себе записную книжку, куда сладострастно заносил неизвестные дотоле речевые обороты, неологизмы, идиомы, метафоры и оригинальные словообразования. Как всякий истый ценитель изящной словесности, он ревниво следил за последними достижениями в этой области. Знал назубок историю русского мата и в любом состоянии мог расправить перед любопытствующими семантическую цепочку опорно-ключевых позиций национальной гордости великороссов. Однако применял Попов свои знания и умения исключительно в здравом уме и твердой памяти, с холодной, ясной головой, строго дозированно. Помнил: пусть без соли пища пресна, но и есть соль ложками чревато.
Сейчас Алексей был на взводе: в запарке, в горячке, – в общем, в той самой попе. Жалкие потуги дождя-доходяги остудить горячую льняноволосую голову ни к чему не приводили. Лишь редкие капли долетали до середины чела тридцатилетнего отрока, чьи темно-синие глаза буквально излучали физическое недовольство реальностью, данной ему в ощущениях.
А ощущения были – не пожелаешь злейшему врагу. Да и враги, если присмотреться, шныряли вокруг когортами. Легионами. Бессчетными полчищами! Располагались эти гады большей частью за рулем. В разгар трудового дня вражьи автомобили шли по проспекту Градоустроителей – центральному картафановскому автобану – непрерывным потоком. Шли на бизнес-ланч и с бизнес-ланчей. На деловые и романтические свидания. В магазины, в салоны, в сады-огороды. Они отвратительно шуршали, скрипели, гудели, смердели и пересекали блеклую зебру, перед которой замер Попов без малейшего намека на торможение.
Алексей взалкал. Динамита, пластита, гексогена. Противотанковых гранат и мин. На худой конец, мало-мальски крупного калибром пулемета с подствольником. Одним словом, крови. Моря крови. Ну и до кучи – кучи трупов.
Организм требовал действия, и Попов решительно шагнул на зебру, сжимая в кулачищах воображаемый гранатомет.
Враги, опешившие от партизанской вылазки бунтаря-одиночки, спешно притормаживали, смешивая ряды. Самый главный враг на страховидном джипе, оглушительно сигналя, остановился буквально в паре сантиметров от Попова, едва не наехав на его представительские "лакировки". Тонированное водительское стекло опустилось, явив голову микроцефала на бюсте терминатора. Голова была в непроницаемо-черных очках, бюст – в растительности и златых цепях. Голова передернула челюстью, как затвором, и начала шмалять в Леху очередями из игрушечного автоматического пистолета:
– Да ты козел в натуре ща я тебя урою братки подгонят похоронят в асфальт закопают кто ты такой козел сюда ходи ща ты у меня не ходить летать будешь…
Однако, наткнувшись на рвущийся с поводка взгляд и подсознательно почувствовав воображаемый гранатомет, терминатор запнулся, икнул и поспешил убраться в салон. Непроницаемые ставни захлопнулись с душераздирающим скрежетом.
Отчасти удовлетворенный Алексей достал пачку "Примы" и миролюбиво протянул к лобовому стеклу автомонстра: угощайся, брателла! Брателла, вместо того чтобы угоститься, тупо прятался внутри. Так и не дождавшись реакции, Попов сказал: "Эх ты, чуча", со вкусом закурил сам и победоносно зашагал через проспект.
Генеалогическое древо Поповых простерло мохнатые корни-щупальца далеко в века. Самый толстый и ядреный корень змеился от знаменитого изобретателя радио. И хотя впоследствии в пышной кроне славного древа можно было обнаружить клан клоунов, разветвленную писательскую сеть, культового британского попсовика по прозвищу Игга Поп, – но картафановскую диаспору напитывал соками именно инженерный корень. Засевшие здесь Поповы (без исключения большого творческого потенциала люди, симпатяги и умницы) трудились в конструкторском бюро секретного предприятия "Луч".
Не избежал инженерской участи и Алексей Леонтьевич Попов, обладатель ясной головы и есенинской наружности. Природе, оно конечно, известно, откуда у парня рязанская грусть, да только разве ж она сознается? Мы же заметим: за подобный типаж киношные "мыловары" немало бы голов друг у друга поотрывали. Впустую, конечно. Алексей Леонтьевич в попе видел всякие там синематографы. Он являлся пламенным конструктором механизмов будущего и романтиком робототехники. А по совместительству певцом русского бильярда.
Создаваемые им фантастические изделия без остановки завоевывали призовые места и дипломы на различных специализированных выставках. К его ноу-хау втихую подбирались вороватые и мастеровито-юркие представители дальнего зарубежья. Подбирались долго и безуспешно, поскольку для Алексея честь отчизны не была звонкой фразой. В конце концов эти барракуды промышленного шпионажа и стервятники патентоведения, заморившись уговаривать дурня и строптивца, решили попросту откупить вожделенный пакет документов у руководства предприятия. Под прикрывающий шумок какого-то якобы инвестиционного проекта и практически за бесценок.
И ведь удалась им афера века, вот в чем весь серпантин!
Леха узнал об этом только вчера, случайно – зацепив в Интернете хвастливую информацию о "новейших разработках ниппонских гениев".
Все до единой разработки были его собственные.
Переговоры с директоратом оказались на редкость непродуктивными, зато краткими. Хоть официальную ноту протеста и украсили самые отборные "матовые" жемчужины из коллекции инженера, компромисса не случилось. Разновысокие договаривающиеся стороны говорили, как всегда, о разном. Вшивые толковали о бане, то есть о плачевном финансовом положении КБ, которое необходимо преодолевать. Попов – о будущем отечества и интеллектуальной собственности. Консенсус в итоге остался всего лишь нерусским словом.
Предложенные отступные подневольный отступник чрезвычайно энергично отправил куда следует. И ушел, как водится, не попрощавшись, "позабыв немой футляр".
Уйти-то он ушел, но вздувшийся фурункул смятения и гнева продолжал тревожить Попова. Чесался, проклятый. Вскрыть его следовало при помощи верного кия.
Для выполнения операции Алексей отправился в клуб "Black Jack". И все вроде бы складывалось хорошо – уже сыгрались с положительным балансом разминочные партии, уже заскакали в яблочко, как намагниченные, дуплеты… Как вдруг, на Лехину беду, пошел удар у Герки Немчика. Удар, выдержать который Попа не смог. Костяные шары, пущенные Геркой, проехались по Лехе с неумолимостью асфальтового катка.
Окончательно озверев от милостей судьбы, расплющенный, униженный и оскорбленный, Алексей до утра слонялся по увеселительным заведениям, завивая горе веревочкой. Однако мэтр прав: сколь веревочка ни вейся, все равно совьешься в плеть!..