* * *
Прозвенел звонок, и широкоформатный поднос с катающимися по периметру вишенками осветил погруженную в вечерний сумрак комнату. Сидевший за столом Кащей оторвался от работы над новой моделью переместителя и посмотрел на звонившего.
Баба Яга.
Давным-давно научившаяся изменять возраст и представать то молодой, то пожилой, Яга ловко пользовалась своим умением, чтобы морочить людям головы. Но в основном занималась созданием и разведением новых видов растений на четвертой планете Солнечной системы, вдалеке от земной суеты.
– Говорят, ты снова поцапался? – поинтересовалась Яга. Вишенки катались по ободку подноса, но одна из ягод не могла сдвинуться с места и буксовала на месте, создавая легкие помехи в изображении.
– Врут и не краснеют, – ответил Кащей.
– Слухи не умеют краснеть, – Яга привстала с кресла, вытянула из подноса руку и подтолкнула застрявшую вишенку. Ягодка покатилась по ободку. Помехи исчезли. – Совсем другое дело…
– Кто конкретно болтает? – спросил Кащей.
– Мое оборудование уловило сильные возмущения на поверхности Земли. Дело обычное, и я не обратила бы на них внимания, но в этот раз возмущения прошли неподалеку от твоего замка, Я и заинтересовалась: чем же ты таким сейчас занимаешься, что даже планета локально возмущается?
Кащей представил, как он пытается воевать с планетой. С тем же успехом можно попытаться проткнуть деревянной зубочисткой гранитные скалы.
– И что обнаружила?
– Посмотрела в телескоп и увидела, как создается дворец Снежной Королевы, – сказала Яга. – Знаешь, мне сразу пришла в голову сказка о лисе и зайце в избушках из разного материала. Снежана уже предъявила тебе свои претензии на владение каменным замком?
– Конечно! – воскликнул Кащей. – Она времени зря не теряет.
– И как прошли переговоры по обмену жилья?
– Со спецэффектами. Ее дворец растекся лужей по поляне, и Снежана улетела, но пообещала непременно вернуться и выгнать меня из замка… Признавайся, Яга, вы там уже сделали ставки на мой выигрыш или проигрыш? – полюбопытствовал Кащей.
– С кем? – Яга оглянулась. Вокруг на тысячи километров росли растения самых разных форм и расцветок. – Злата и Создатель носятся по Вселенной с какими-то проектами, а цветы не умеют говорить.
– Займись упущением.
– С ума сошел? – ужаснулась Яга. – Их же после этого срывать нельзя будет. Обвинят во всех смертных грехах и медленном убийстве в вазе с водой.
– Не срывай, переноси в горшках.
– А вдруг им понравится переноситься с места на место, и они начнут требовать гулять с ними по три раза в день?
– Создай горшки на колесиках с моторчиками.
– И как ты себе представляешь этот процесс? – спросила Яга. – Толпы цветов будут носиться по континенту, создавая пробки и аварии, а мне придется летать из края в край, чтобы их угомонить и оптимизировать передвижение?
– Пусть они сами летают, – предложил Кащей. – Листья есть, чем не крылья? И никаких пробок.
– Угу, – кивнула Яга. – Затем дать им лапы, чтобы могли вкапываться в плодородную землю, а по осени выкапываться и улетать вслед за птицами. Или того лучше, сделать им листья на меху, чтобы пережидали зиму, не покидая родных мест?
– Хорошая идея, между прочим, – сказал Кащей. – Зря сомневаешься. Представь, как здорово было бы видеть лес, при первых холодах взмывающий в небо и улетающий вместе со всей живностью в теплые края?
– Не знаю, не знаю… – сказала Баба Яга. – Создавать животных из растений – как-то оно неправильно.
– Почему?
– У вегетарианцев мозги расплавятся: они не будут знать, можно ли есть такие растения, и вымрут.
– Но я же злодей, – возразил Кащей. – Имею право создавать то, что вызывает у людей страшную головную боль. Вегетарианцы пусть бегают за соевыми зайцами, кто им мешать будет? Или спасаются от гремучей крапивы, охотящейся на травоядные одуванчики.
Яга махнула рукой.
– Кащей, не усложняй мне жизнь, – сказала она. – Лучше поиздевайся над кем-нибудь на своей планете. Им привычнее.
– Пожалуй, ты права, – согласился Кащей. – Что-то я заработался в последнее время, пора бы и честь знать.
– Правда? – не поверила Яга. – И куда отправишься?
– Съезжу в гости к старым боевым товарищам.
– А-а-а… – протянула Яга. – Команда изучения неведомого? Как же, помню. Они до сих пор живы?
– Надеюсь, за последние пять лет пребывают все в том же добром здравии, – сказал Кащей. – Все же надо их проведать, ведь сколько вместе дел переделали и тайн разгадали. Пока не обиделись. А Снежана пусть бьется в ворота опустевшего замка и требует ее впустить.
– Не боишься, что прорвется?
– Без ключа – никогда, – сказал Кащей. – А ключ у меня всегда с собой. И чтобы попасть в замок, Снежане прежде всего придется меня выманить отсюда.
По окну пробежала легкая тень. Кащей обернулся – несколько окон покрылись морозными узорами чуть сильнее остальных.
– Похоже, нас подслушивали, – заметила Яга.
– Ни малейших сомнений, – согласился Кащей. – Вижу, Снежана настроилась серьезно.
– Да-да… – Яга покачала головой. – Дворцовый вопрос может испортить хорошего человека, а плохого и вовсе превратит в отъявленного злодея.
– Еще бы, такие хоромы! – Кащей обвел глазами зал, набитый механическими и электронными приборами и деталями. Снежная Королева долго ругалась бы на эту гору бесполезных с ее точки зрения приспособлений.
Попрощавшись с Ягой, Кащей не стал откладывать дело в долгий ящик. Он проверил запасы в кармашках плаща, прикрепил шпагоплеть к поясу и отправился на взлетную площадку к ковру-самолету.
* * *
Обычно новые указы короля Корбула Третьего зачитывали в полдень понедельника, предварительно пригласив или банально согнав жителей города на главную площадь. Все остальное время на площади работал городской рынок, и его окрестности оглашали призывные речи торговцев практически всем на свете.
Два студента восемнадцати лет, однокурсники и друзья с детства, Фармавир и Баррагин едва дождались перерыва между занятиями и торопливым шагом отправились из здания университета на располагавшийся неподалеку от него городской рынок, чтобы купить себе немного еды и на какое-то время утолить вечный студенческий голод. Баррагин как раз получил немного денег за проделанную на днях работу и решил купить себе и другу с десяток лепешек. На большее оплата не тянула: труд студентов считался самым неблагодарным и оплачивался минимальными суммами, которые только могли прийти в голову жадным до денег работодателям. И по этой прозаической причине бывшие студенты, становясь управленцами, припоминали торговому люду его жадность и устраивали поборы, снимая с торговцев по три шкуры. Противостояние управленцев и торговцев продолжалось веками, и пока еще никто не мог одержать в нем полную и безоговорочную победу.
– Шикуете? Поздравляю! – восторженно отозвался торговец на просьбу Баррагина продать ровно десять лепешек. Баррагин чуть было не ляпнул, что это на весь курс, но решил, что продавца его слова не разжалобят, а только раззадорят, и торговец душу продаст, но непременно попытается увидеть, как три с лишним сотни студентов пытаются наесться крошечным количеством еды. Шутка сама по себе вышла бы неплохая, но торговец отличался не только отличными кулинарными способностями, но и редкой злопамятностью, а Баррагину не хотелось бы получить запеченный в какой-нибудь лепешке камешек и сломать зуб.
– Нам теперь вместо оценки "отлично" выдают деньги ровно на одну лепешку, – пошутил Фармавир.
– Даже так? – удивился торговец, вытер руки о заляпанный в муке фартук. – Везет вам, молодежь! В мои студенческие времена отличная учеба ничем особым не поощрялась, зато за низкие оценки щедро награждали дополнительной и бесплатной работой во внеучебное время. Эх, почему я не родился лет на тридцать позже?
– А у кого мы тогда лепешки брали бы? – вопросом на вопрос ответил Баррагин, сунул Фармавиру под нос тарелку с лепешками и указал головой в сторону небольшого столика, за которым никто не сидел.
Студенты уселись на жесткие деревянные стулья, но едва приступили к еде, как на всю площадь прозвучал мощный и низкий голос глашатая. Пустой стакан на соседнем столике задребезжал и лопнул. Торговец неслышно проворчал пару ласковых и быстро с непостижимой ловкость смел осколки в плетеную корзину для мусора.
– У кого-нибудь другого, – сказал он. – В конце концов, не я один люблю готовить, и кто-нибудь непременно занял бы мое место.
Баррагин кивнул, вспоминая, что его самого тоже привела в высшее учебное заведение любовь к химическим опытам. Все началось по чистой случайности, и Баррагин даже не задумывался о том, во что однажды выльется его новое увлечение. В детстве он часто любил играть с друзьями в стражников и врагов, используя для этой цели старые здания на восточной окраине города. Когда-то там жили люди, но после пожара, уничтожившего деревянные перекрытия, жители переехали в другую часть города, а король обещал разобрать каменные остатки домов и выстроить новые здания. Но пока он собирался навести порядок в заброшенном районе столицы, обгоревшие дома облюбовали мальчишки.
Однажды Фармавир и Баррагин, играя для разнообразия в искателей сокровищ, наткнулись на подземный ход, ведущий в секретную лабораторию придворных химиков и созданный столетия назад. Из-за несчастного случая лабораторию закрыли, а про подземный ход со временем позабыли. И никто не вспомнил бы о нем, если бы пролегавший под сгоревшими домами тоннель частично не разрушился. Потолок провалился, и мальчишки сразу же отправились искать в старинном тоннеле спрятанные сокровища.