Так же как и Габи Плоджит. В столь ограниченном объеме пространства невозможно было сохранить что-либо в тайне. Сирокко знала, например, что сестры Поло, занимавшие соседнюю комнату, практикуют то, что до сих пор считается вне закона в Алабаме.
В первые месяцы путешествия все были заняты сдержанной, неброской, но непрерывной саморекламой. Джин, единственный в отряде женатый мужчина, немедленно объявил, что у них с женой существует договоренность по этим вопросам: на время экспедиции они предоставили друг другу свободу. Несмотря на это, он долгое время продолжал спать один, так как сестры Поло довольствовались друг дружкой, Габи совершенно не интересовалась сексом, а Сирокко была чрезвычайно увлечена Кельвином Грином.
Она проявила такую настойчивость, что Кельвин в конце концов оказался с ней в постели, и не раз. Целых три раза. Но это не принесло ничего хорошего. Скрывая разочарование, Сирокко осторожно отдалилась и позволила Грину заняться Габи, на которую он обратил благосклонное внимание с самого начала. Кельвин был корабельным врачом, а кроме того, пройдя курс обучения в НАСА, выполнял на борту работу биолога и эколога. Он был черным, но не придавал этому значения, поскольку родился и вырос на О’Нейле-I. Кроме того, он единственный в отряде был выше Сирокко. Но не это притягивало ее: она рано научилась не обращать внимания на рост мужчин - с тех пор, как стала выше большинства из них. В Кельвине ее привлекали карие таза, мягкие и прозрачные. И улыбка.
Эти глаза и улыбка ничего не значили для Габи, точно так же, как очарование Сирокко не действовало на Джина, следующего ее избранника.
- Чему ты улыбаешься? - спросил Билл.
- Ты считаешь, что не дал мне оснований? - парировала она, слегка задыхаясь.
Но в действительности она думала в этот момент о том, как забавно они четверо должны были выглядеть в тазах Билла, который не участвовал во всех этих перетасовках. Похоже, в этом и состоял его стиль - держаться в стороне, пока другие самовыражаются, и выбираться из тени не раньше, чем остальные, исчерпав все очевидные возможности, впадут в депрессию.
К завершению своего мимолетного романа Кельвин прибыл подавленным. Так же, как и Сирокко. То ли по причине сосредоточенности на Габи, то ли просто по неопытности Кельвин оказался отнюдь не первоклассным любовником. Сирокко считала, что имело место и то, и другое. Корабельный врач был мягким, застенчивым и педантичным человеком. Из его досье явствовало, что большую часть жизни он провел в научных изысканиях, углублении знаний и совершенствовании навыков - в общем, не имея времени для забав.
Габи все это абсолютно не заботило. Исследовательский модуль "Мастера Кольца" был лучшей игрушкой из тех, что она когда-либо имела. Она ненавидела путешествия, но страстно любила свою работу. Поэтому, окончив с отличием университет, присоединилась к корпусу аэронавтов, дабы наблюдать звезды без раздражающей атмосферной линзы.
Работая, Габи не замечала ничего. В том числе того, что Кельвин начал проводить в исследовательском модуле почти столько же времени, сколько она сама, дожидаясь случая подать ей фотографическую пластину, объектив или ключи к своему сердцу.
Джина, казалось, тоже не заботил секс. Сирокко посылала ему сигналы, способные, судя по накалу и концентрации, потрясти основы мироздания, но Джин не воспринимал их. При появлении капитана его лицо с идеальными арийскими чертами, забавно контрастирующее со взъерошенной шевелюрой, озаряла мальчишеская улыбка, и он с азартом говорил о полетах. По прибытии к Сатурну Джин должен был взять на себя пилотирование разведывательного челночного катера. Сирокко тоже любила эту тему и знала в ней толк, но не замыкаться же на полетах в ущерб всему остальному! Порой ей хотелось ощутить себя женщиной.
В конечном итоге Кельвин и Сирокко получили то, к чему стремились. Вскоре после этого ни один из них не хотел повторения.
Сирокко не знала, как обстоят дела у Кельвина и Габи: ни один из них не склонен был обсуждать свою частную жизнь. Но было очевидно, что все идет в лучшем случае сносно.
Кельвин все еще кидал порой на Габи пламенные взоры, но она свои пламенные взоры приберегала для Джина.
Джин тем временем откровенно дожидался, когда Сирокко наскучит безрезультатная охота на него. Но как только это произошло, пилот - странное дело - таки поспешно сдался отводящему войска противнику. Выразилось это, в частности, в том, что он завел привычку бочком подходить к ней и тяжело дышать в ухо. Ей это страшно не нравилось. Прочие его приемы оказались не лучше. Казалось, занимаясь любовью, он каждый раз ожидал благодарности. Но на Сирокко не так-то легко было произвести впечатление. Джин изумился бы, узнав, что по ее личной оценочной шкале переместился с первого места на десятое.
Роман с Биллом начался почти случайно. Правда, со временем Сирокко узнала, что с Биллом связано подозрительно много случайностей. Или, если угодно, что ничего случайного с Биллом не происходит. Слово за слово - и теперь они могли обеспечить порнографическую демонстрацию Третьего Закона Ньютона по разделу "Движение; действие и противодействие". Сирокко, подумав и посчитав, пришла к выводу, что сила эякуляции - явно недостаточное объяснение взаимоотталкиванию любовников, неизменно наступавшему в момент оргазма. Причина, конечно же, была в мышечном спазме ног, но эффект получался чудесным и немного пугающим. Казалось, они превращались в большие чувственные шары, которые, стремительно теряя воздух, отрываются друг от друга в момент наибольшего слияния. Они кружились и кувыркались, но в конечном итоге опять соединялись.
Билл чувствовал то же, что и она. Он улыбнулся, и его неровные зубы блеснули в свете ламп.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕПЕША № 0056 5/12/25
"МАСТЕР КОЛЬЦА" (НАСА 447D, L5/1, БАЗИСНАЯ ЛИНИЯ ХЬЮСТОН-КОПЕРНИК)
ДЖОНС, СИРОККО, МИСКОМ
ДЛЯ РАСШИФРОВКИ И НЕМЕДЛЕННОЙ ПУБЛИКАЦИИ НАЧАЛО:
Выбирая название спутнику, Габи решила остановиться на Фемиде. Кельвин согласился с названием, хотя пришел к нему своим путем.
Габи ссылалась на Уильямса Генри Пикеринга, наблюдавшего в 1905 году небесное тело, принятое им за десятый, наиболее удаленный от центра спутник Сатурна. Пикеринг назвал новую луну Фемидой. С тех пор больше никто и никогда не видел ее.
Кельвин же исходил из того, что уже пять спутников Сатурна названы в честь титанов из греческой мифологии (каковая входит в область его личных интересов, см. Государственную депешу № 0009, 1/3/24), а шестой так и назван Титаном. Поскольку Фемида тоже была титаном, Кельвин пришел к заключению, что данное имя спутника не нарушит сложившейся последовательности.
Похоже, что "наша" Фемида имеет общие черты со спутником, предположительно открытым Пикерингом, но Габи не уверена, что ее можно было увидеть с Земли в оптический прибор уровня рубежа XIX и XX веков. (Будь это так, Габи не стала бы первооткрывателем. Но, строго говоря, спутник действительно кажется слишком маленьким и тусклым, чтобы его можно было видеть даже в лучшие селеноскопы.)
Габи сформулировала катаклизматическую теорию возникновения Фемиды в результате столкновения Реи с неизвестным астероидом. Фемида может быть остатком астероида или большим осколком самой Реи.
Таким образом, Фемида представляет собой интересную задачу для…
- …уникального сборища идиотов, известного среди широких масс узких специалистов всего мира как команда исследовательского корабля "Мастер Кольца"…
Сирокко оторвалась от клавиатуры и, вытянув руки над головой, хрустнула суставами.
- Чушь, - пробормотала она. - Бред собачий.
На экране перед ней мерцали зеленые буквы все еще незавершенного периода. Отчеты для публикации были частью ее работы, которую она всегда оттягивала, насколько было возможно. К сожалению, игнорировать агентов по печати из НАСА вовсе было нельзя. По всем показателям Фемида была всего лишь каменной глыбой, не имеющей сверх того никакого смысла и не обещающее никаких перспектив. Но рекламное ведомство жаждало получить материал, пригодный для скармливания публике. Способный возбудить читательский интерес. Они называли это "личностной журналисткой".
Сирокко старалась делать все, что в ее силах, но не могла заставить себя генерировать красочные детали, необходимые для написания такого рода статей. То, что она с трудом вымучивала, сразу по прибытии обсуждалось на совещании и, как правило, редактировалось и до неузнаваемости переделывалось - в общем, подвергалось "оживляжу и очеловечиванию".
Однако в целом Сирокко любила свою работу, да и целям журналистов вполне сочувствовала. Некоторые осуждали космическую программу, полагая, что невозвратно уходящие на нее средства лучше потратить на нужды Земли, Луны и колонии L5. Зачем выкидывать столько денег на никому не нужные исследования, когда можно извлечь уйму пользы, применив их для практических целей, таких, например, как создание на орбите производств? Исследования стоят ужасно дорого, а на этом Сатурне ничего нет, кроме камней и вакуума.
Она пыталась придумать что-нибудь свеженькое, способное с новых позиций оправдать ее участие в первой за последние одиннадцать лет исследовательской миссии, когда на экране монитора появилось лицо. Апрель или Август.
- Простите, капитан, я вынуждена вас побеспокоить.
- Ничего, я не занята.
- Вам следует кое на что взглянуть.
- Хорошо, сейчас подойду.
Похоже, это все-таки Август. Зная, как обижаются обычно близнецы, когда их путают, Сирокко добросовестно старалась научиться различать их. Но постепенно выяснилось, что Апрель и Август это не заботит.
Поскольку Апрель и Август не были обычными близнецами.