Потом они долго ждали заката, сидя в открытом дворике и набирая силу для трудной дороги. Наверно, для постороннего наблюдателя их сборы выглядели более чем нелепо, но к этому времени Степан уже понял, что Сейрос ничего не делает зря, и научился держать при себе свое мнение. Тем более что с таким же успехом он мог бы спорить со скалой, на которой рос мискаль.
Солнце на здешнем небосклоне двигалось чрезвычайно медленно, и, хотя они вышли перед самым закатом, а дорога к восточным склонам хребта занимала не меньше четырех часов, оставалось еще достаточно светлого времени, чтобы выбрать нужное место.
На небольшой ровной площадке, покрытой толстым слоем песка, Сейрос нарисовал круг, поперечником метра в полтора, и затем утыкал его границы ветками мискаля. Получилась довольно высокая зеленая изгородь, почти скрывшая от глаз Степана фигуру учителя. Степан не мог видеть того, что происходило внутри круга. Стоя неподвижно, он ждал часа два или три. Наконец, когда сумерки совсем сгустились, Сейрос сделал ему знак, приглашая войти внутрь круга.
- Здесь мы можем говорить обо всем. Нас не услышит ни одно живое существо в обоих мирах. У мертвых предметов я тоже на всякий случай стер память.
Учитель надолго замолчал, и Степан не произнес ни звука, понимая, что сейчас нельзя перебивать ход его мыслей. Слышно было, как ветер шелестит ветвями мискаля у них за спиной.
- Я надеялся, что со временем твоя тоска по оставленному дому станет меньше, но этого не случилось. Мне так и не удалось сделать из тебя настоящего воина. У воина чужих пространств не должно быть собственного дома. Так или иначе, твое обучение подходит к концу. Вскоре мы должны будем расстаться. Те, кто заключил с тобой договор, вернутся за тобой. Ты станешь вещью, пешкой, выполняющей их приказы.
Степан лишь крепче стиснул зубы. За долгие месяцы обучения он привык слушать собеседника молча и скрывать свои чувства. Он думал о том, что успел привязаться к этому немногословному, суровому, но справедливому человеку, на короткое время заменившему ему всех тех, кого он любил в своей прежней жизни. Он знал, что и Сейросу небезразлична его судьба, хотя тот никогда и не выказывал своих чувств.
- Я так и не смог узнать, зачем ты им нужен. С этим связана какая-то важная тайна. Науке воина, с их согласия, обучают лишь тех, кому предстоит совершить нечто необычное, но в любом случае помни - все, что исходит от них, всегда связано со злом.
- Они вернут меня обратно в мою страну?
- Об этом забудь. Для тех, кто хоть раз вышел за границы своего времени, обратной дороги нет.
- Тогда скажи мне, как поступить. Человека можно сделать воином, но после этого он не согласится стать игрушкой в чужих руках.
- Ты прав. И, кажется, я все же не зря учил тебя древней науке. - Сейрос надолго замолчал. В сгустившихся сумерках Степан не мог видеть его лица, но, и не видя, он знал, что на нем не изменилась ни одна морщина, не дрогнул ни один мускул. Ничто не выдало той напряженной работы мысли, которую он чувствовал благодаря незримой связи, возникшей между ними за время обучения.
Охраняя покой его раздумий, Степан прислушался к находившемуся за границей круга пространству тем внутренним, особым, слухом, которому научил его Сейрос. Совсем близко, у самого края ущелья, раздавались чьи-то тяжелые шаги, от которых вздрагивала земля.
Деревья и камни, содрогаясь, потрескивали. Холодом ночи, леденящим и смрадным, повеяло с той стороны, где только что прошло незнакомое Степану существо.
- Там кто-то есть.
- Это Парки. Ты должен был услышать его гораздо раньше. В круге он нас не увидит. К тому же сегодня не его ночь. Не отвлекайся. Наш разговор слишком важен. Я знаю лишь одно место, где тебя не станут искать. Те, кто заключил с тобой договор, всего лишь слуги, есть раса более могущественная, у нас их называют деймами. Им подвластны дороги между всеми мирами. Воин, накопивший достаточно силы и мужества, может попытаться воспользоваться дорогой деймов. Я не думаю, что тобой заинтересуются сами деймы. Для них ты козявка, не больше.
- Куда ведет их дорога?
- В прошлое, в будущее, может быть, даже… - Сейрос показал вверх, туда, откуда сквозь темные ветви кустов светили холодные звезды. - Точно этого не знает никто, кроме самих деймов. Каждый раз дорога идет в другую сторону, и всего раз в триста сорок лет, в день великого противостояния планет, в этом мире открывается дверь на дорогу деймов. Никто оттуда не вернулся, чтобы рассказать. Другие существа, непохожие на людей, иные миры… Иногда там находят могущество, против которого бессильно даже древнее племя.
- Я хочу подумать…
- На это у тебя уже нет времени. Ты должен решить сейчас.
- Ты мог бы сказать мне раньше…
- Раньше ты был не готов к такому разговору. Случайных совпадений не бывает, тебя не зря завербовали, и не зря день великого противостояния планет наступает именно сейчас, может быть, сила выбрала тебя, и ты уцелеешь. На большее не смеет надеяться смертный, ступающий на дорогу деймов.
- Я не смогу… - И опять Сейрос отрицательно покачал головой, как всегда угадывая в нем еще не родившееся решение на несколько секунд раньше самого Степана.
Сверху посыпались камни. Защита зеленых кустиков казалась такой хлипкой, такой ненадежной. Но камни почему-то падали в стороне, а те, что катились вниз по откосу, останавливались, не достигнув круга. Случайность? Возможно, но где-то здесь, рядом, проходила граница между случайным и неведомым.
- Дай мне хотя бы несколько часов, отложи хотя бы до завтра! Ты требуешь от меня невозможного.
- Даже упоминать о нашем разговоре за пределами круга нельзя. Если они узнают, тебе не удастся пройти. Дверь охраняют. Только внезапность и вся сила, которой я владею, могут помочь прорваться. Я многому еще должен научить тебя этой ночью, пока действует круг. Но вообще-то ты можешь остаться, упустить свой единственный шанс и стать рабом вместо воина. Решай сейчас.
Степан сжал ладони, словно хотел удержать в них частицу родной планеты, сохранить связь, но в руках оказался лишь песок, и он легко проскользнул между пальцами.
Степан уже сделал свой первый шаг, ведущий прочь от родного мира, и теперь чужие пространства засасывали его все глубже.
В сущности, у него уже не было выбора. Ему оставалось лишь одно - безостановочно двигаться все дальше вперед, в неведомое.
Глава 5
После круга они ни разу не говорили о принятом решении. Каждый камень, куст, стена дома - все это сохраняет звук. Сейрос считал, что некоторые предметы хранят полученную информацию в течение нескольких лет и опытный маг может ею воспользоваться в любой момент.
Сборы проходили быстро и буднично.
Семидневный пост, который Сейрос назначил еще до круга, придал всему телу Степана легкость. Голова стала ясной, а чувство голода давно прошло. К тому же сегодня он впервые за эти семь дней поел. Еда была необычной: стебли горных трав, собранные Сейросом, какие-то коренья… Эта смесь называлась "пищей силы".
Степан надел поношенный мексиканский плащ, старое сомбреро, хорошо защищавшее лицо от жгучего солнца пустыни. Взял нож, который подарил ему Сейрос. Прежде чем прикрепить его к поясу, проверил, остро ли лезвие. Нетускнеющая полоса стали сверкнула на солнце. Это его единственное оружие. Сейрос говорил о зелье, в котором в ночь новолунья выдерживал лезвие. Степан спросил тогда о его составе, и Сейрос упомянул истолченную в порошок сухую жабу, разрыв-траву, корень мандрагоры… Степан тогда не сдержался и сказал, что все это полнейшая ерунда. Сейрос посмотрел на него внимательно и с достоинством ответил: "Конечно, ерунда, но действует отлично. Когда-нибудь ты в этом убедишься". И вот теперь этот нож - его единственная защита в предстоящем походе. Вспомнив сейчас об этом, он улыбнулся и подумал, что, хотя многие самые невероятные предсказания Сейроса сбывались, история с дверью в другой мир выглядела сейчас, в лучах утреннего солнца, чересчур фантастично. И потому он не относился слишком серьезно к своему походу.
Одно решил - обратно не возвращаться. Теперь у него достаточно опыта, чтобы принять ношу самостоятельной жизни в этом мире, какой бы горькой и трудной она ни оказалась.
На стене висела сушеная тыква, наполненная родниковой водой еще со вчерашнего вечера. Степан опустил ее в котомку. Пожалуй, эти два литра прохладной воды - самое ценное из того, что он берет с собой.
За тыквой последовал десяток маисовых лепешек, завернутых каждая в отдельный лист сабзы. Сегодня старик расщедрился… Четыре листа бетеля… И хотя Степан так и не научился без крайней необходимости жевать листья этого растения из-за их тошнотворного вкуса, он всегда брал их с собой в дальнюю дорогу. Сок бетеля действовал сильнее крепкого кофе, и, если придется бороться со сном, он может пригодиться…
Когда Степан переступил порог, Сейрос не обернулся. Они простились два дня назад, и сейчас ни тот, ни другой не подали вида, что расстаются скорей всего навсегда.
Пустыня словно ждала Степана за порогом хижины.
Его путь лежал к востоку, в сторону гор. Целый день он будет идти знакомой дорогой к отрогам восточного хребта и лишь на следующее утро, "если сила позволит", как говорил Сейрос, свернет в сторону, чтобы найти проход, ведущий сквозь скалы к двери в иные миры. Если она вообще существует.
Он видел только растрескавшуюся землю, колючие ветки полузасохших растений, линию горного хребта у горизонта. Реальный мир показался Степану жестче, непригляднее и безжалостней мира Сейроса. В нем не было места для волшебной сказки, и мосты в иные звездные миры существовали скорее всего лишь в покинутой им навсегда хижине старика…