Я всматривался в детали целого мира, созданного фантазией. Удивлялся. Подолгу останавливался перед каждой картиной, слушал художника, который тихо прочитал отрывок из бессмертной поэмы Лукреция: "Каким образом случайные встречи атомов, падающих вертикально, но с незаметными уклонениями, и без которых природа ничего бы не произвела, каким образом эти встречи положили основание небу и земле, прорыли бездну океана, установили движение солнца и луны?.. Элементы мира расположились в том порядке, в каком мы их видим, совсем не вследствие ума и размышления: они совсем не уславливались между собой относительно движений, которые желали сообщить друг другу; но, бесконечные числом, движимые на тысячу разных ладов, подчиненные с незапамятных времен совершенно посторонним толчкам, увлекаемые своей собственной тяжестью, они приближались друг к другу, соединялись друг с другом, при этом возникли тысячи их сочетаний, и, наконец, время, соединения и движение привело их в порядок - они образовали большие массы. Так возник первый абрис земли, морей, неба, одушевленных существ".
На улице была звездная ночь. А я все не мог покинуть студию в Ловече. Пытаясь как бы впитать образы каждой картины, я ощущал бессилие. Меня тревожил скрытый вопрос, но я не находил слов. Я мог бы задать этот вопрос художнику. Но я не сделал этого. И до сих пор жалею об этом. Быть может, придется ему написать.
Можно удивляться прозрению современного человека, увидевшего, точно наяву, далекие планеты. Но как ответить на вопрос, до сих пор мучающий меня?
Да, в старом городе Ловече живет художник, размышляющий о невообразимых далях. Я помню его рукопожатие. Да, по вечерам, когда зажигаются огни над берегом Осыма, Павел берет кисть, и по воле случая или прозрения на холсте возникают диковинные контуры неведомого. Но ведь это все же современный город. И Павел - вполне современный художник, читающий те же журналы, что и мы, думающий примерно о том же. А рядом с нами - вся планета наша с ее тревогами, надеждами, поисками. Ведь живем мы все же в настоящем, даже когда воображение переносит нас далеко-далеко, почти за тридевять земель. Доктор Дж. Уонгерски проводил опыты в лаборатории Йельского университета: через искусственную морскую воду с растворенными в ней органическими веществами пропускал пузырьки воздуха. Оказалось: аминокислоты и некоторые другие вещества, столь важные для построения клеток, прилипали к пузырькам, образуя тончайшую пленку. Воздух транспортировал "строительный материал" на поверхность! Морская пена, похоже, точно так же сбивает в комочки органику - из нее рождается жизнь во многих и многих мирах. Опыты провели совсем недавно. Художник знал о них, но многое сумел домыслить, ведь он живет в нашем, двадцатом веке.
Ну а те, кто жил две тысячи лет назад?.. Те, кто сложил миф об Афродите, вышедшей из пены морской? Ведь у них не было машины времени, как не было ее у Лукреция, правильно понявшего главное: нет в мире ничего, кроме материи и пространства, в котором происходит ее движение.
В какой волшебный прибор надо было заглянуть, чтобы понять, как же возникает жизнь? И сколько я ни думал над этим, я не мог найти ответа. Вот тогда-то, после встречи в Ловече, я стал читать все, что написано об Атлантиде - удивительном острове, где тысячи лет назад люди уже знали и видели то, что стало потом мифами и легендами.
Далекая Атлантида
"Далекая Атлантида" - романтическое произведение о неведомой земле, которая, по словам Платона, располагалась некогда в Атлантике. Но у писателя на этот счет собственная концепция: ему удалось создать стройную гипотезу катаклизма, относящегося к десятому тысячелетию до н. э., в результате которого якобы и погибла Атлантида Платона. Писатель-ученый разыскал во время своих творческих командировок на Дальнем Востоке нечто такое, что, может быть, имеет прямое отношение к решению проблемы. Упавший на Землю гигантский метеорит или даже астероид непременно должен был разбудить земные недра. Вулканический пепел мог осесть после небывалых извержений далеко от главного места действия. И что же? Автор нашел в долине реки Берелех именно вулканический пепел. Это мощные слои глинистого лёсса, в которых и погребены мамонты. Радиоуглерод указывает на время события - 11 800 лет тому назад. К тому же оказалось, что и отложения ила на дне ирландских озер, то есть на другом конце земного шара, - того же возраста…
Это лишь один из примеров, который показывает, с какими поисками и умозаключениями связан жанр фантастики.
Герои повести "Далекая Атлантида" - люди ищущие, как и сам автор.
Летчик-космонавт СССР, профессор
К. Феоктистов
Рута
Над бамбуковой рощей проросли три звезды, когда мы вышли из темной воды, легли на деревянные лежаки, еще теплые, не остывшие после дневного зноя.
- Поймай мне богомола и расскажи об Атлантиде, - сказала Рута Беридзе.
- Ты видела когда-нибудь богомола? - спросил я, не оборачиваясь к ней, потому что мысленно перенесся к одной из трех звезд и мне не хотелось сразу возвращаться.
- Нет. Ни разу не видела богомола. Только на картинке. Знаю, что это большой зеленый кузнечик.
- Это не кузнечик.
- Знаю, знаю. Но похож!.. В Тбилиси их нет.
- Здесь, на Пицунде, их тоже немного. - Я помолчал и спросил: Хочешь, расскажу об Атлантиде? Боюсь только, что ты долго не уснешь потом.
- Это страшно?
- Да. Все атланты погибли во время катастрофы. Было это в незапамятные времена.
- Почему погибли?
- Почему случилась катастрофа?.. Думаю, упал тогда в океан гигантский метеорит, поднял водяной вал с километр или даже больше. Наверное, он пробил земную кору, выплеснулась магма, смешалась с водой, все там вскипело, и град раскаленных камней засыпал волшебный остров. Был взрыв космической силы. Тучи пыли и пара скрыли солнце, луну и звезды на много лет. И потому все в мифах начинается с хаоса. Сначала тьма, тьма, ни моря, ни суши, ни света, потом появляется Солнце.
- Я об этом так мало знаю!
- Но ведь твоя будущая специальность - кибернетика.
- А какая у тебя специальность?
- Атлантолог.
- Как ты ее приобрел?
- Читал Платона. Думал. Читал все, что написано об Атлантиде. Снова думал и читал, но уже по-другому: не соглашаясь с написанным.
- Хорошая специальность, интересная.
- Да. А богомола, Рута, я поймаю завтра, идет?
- Идет, атлантолог… Спокойной ночи!
* * *
В эту ночь мне снился город, древний и полуразрушенный… Вокруг ни души. Город атлантов? Не знаю.
Я всматривался в груды камней, обломки плит, выступавшие из-под земли, в мрачные трещины, разорвавшие улицы пополам. Когда-то здесь всколыхнулась твердь, и город умер. Землетрясение прокатилось, сметая дома, рассыпая их, как игрушки. Сколько с тех пор прошло времени? Во сне я будто бы пытался ответить на этот вопрос. Подспудная мысль становилась яснее и яснее: может быть, время текло здесь иначе, чем всюду. Как такое могло быть? Могло. Если только я видел следы той самой страшной катастрофы, о которой сложили мифы и легенды во многих местах, удаленных от этого города на тысячи километров.
Атлантиде не помогли божества, высеченные из черного базальта. Столица ее вместе с островом погрузилась в морскую пучину. Но по обе стороны океана располагались провинции и колонии атлантов. Что с ними сталось, с этими городами, которые были удалены от эпицентра небывалой катастрофы? И может быть, я видел как раз один из них?
Пустынно на улицах, лишь тень пролетной птицы скользит неслышно по краю провала. Может быть, здесь шумели некогда орды завоевателей, набегавшие, как волны прибоя? Кровь обагрила стены и пороги жилищ, капли ее застыли на солнце, ветер превратил их в пыль. Затем в долгие годы благоденствия женщины с браслетами на запястьях и щиколотках, увешанные драгоценными каменьями на подвесках, были главным украшением города, и живые волшебные лики их после смерти остались на фресках среди домашней утвари, статуй богов, больших и малых, каждый лик хранил улыбку, страсть или невысказанную мысль - на веки вечные. Камни впитывали в себя жизнь людей с их силой и слабостью, удивительными находками ума, заблуждениями и фантазиями. Город мертв, но когда-то он жил своей особой неповторимой жизнью.
Что я вижу вокруг? Вот ящерица скользнула по обломку облицовочной плитки. На грани, присыпанной красноватой землей, остались отпечатки сухоньких лапок. Бусины ее глаз отразили свет на одно мгновение - и пропали. Я не слышу звука шагов - так бывает лишь во сне. Но я внимателен: передо мной неведомое. Ни за что не угадаешь, в какое время я попал, какие боги витали над крышами храмов, на каких наречиях здесь говорили.
Если вдуматься в значение увиденного, то множество догадок будут теснить друг друга, но это случится позже. А сейчас я как бы пробираюсь ощупью, словно в лесу. Свет солнца едва пробивается сквозь сеть лиан. И никого вокруг, кто смог бы ответить на мои вопросы.