Эту тему он попытался обсудить с родным отцом и усвоил главное: не стоит излагать подобные мысли окружающим. Православная церковь могла применить крайне неприятные меры, как это случилось в позапрошлом столетии с еретиками. Во время смуты не только князья сводили счеты, и неизвестно, кто на самом деле исправлял веру, почти шепотом поведал отец, дав задним числом повод заподозрить его в крамольных мыслях и знакомстве с еретиками и их учениями. Эти победили, и не стоит будить уснувшего зверя. В результате все нужные молитвы Данила знал назубок, в церковь ходил, но без особого энтузиазма. По необходимости и чтобы не получить нагоняя, излишне выделяясь. Отец Федор это давно раскусил, но прямо придраться обычно было не к чему.
– Намедни опять подрался! – перешел священник к следующему пункту воспитания.
– Так сами варфоломеевцы полезли, – возмутился парень несправедливым выговором, не пуская руку пощупать синяк под глазом. Такого удовольствия он попу не доставит.
Поселок образовался из выселенцев почти случайно. Шли три партии и сговорились вместе искать подходящее пристанище. В отцовской группе присутствовали сам отец – оружейный мастер, – а также кузнец с помощниками, настоящий целитель, три родственника, имеющие длительный опыт жизни в лесу, парочка профессиональных охотников – ведь изначально планировали организовать торговлю пушниной. Все были достаточно состоятельными людьми, которые могли позволить себе покупку наилучшего оборудования и запасов на первый год.
Вышатич происходил из сплоченного клана, числом за три десятка взрослых мужчин, и тоже заранее подготовился к трудностям. Среди его отряда не нашлось ни одного не умеющего работать топором и не знакомого с лесом и рекой. Зато варфоломеевская ватага набиралась из самой городской нищеты. Добрая половина сегодня ходила у тысяцкого в закупах, несмотря на огромные первоначальные возможности. Не умели они работать ни в поле, ни на воде, ни в чаще. И смертность среди таких была самой высокой. Зато их больше всего изначально оказалось, отчего шума и проблем создали достаточно много.
Строились на новом месте, естественно, возле знакомых. Это не означает, что на одной улице жили негодяи, а на второй исключительно положительные мужики. Всякое случалось, но старые дрязги не забылись и передались новому поколению. Концы регулярно дрались, как организованно стенка на стенку, так и при случае. Обычно до первой крови, но случалось всякое. Ничего нового и оригинального не произошло, и странно, что священник вдруг взъелся.
– На разумного сильнее воздействует выговор, нежели на глупого сто ударов.
То-то мне все норовил на учебе задницу полировать розгой, кивая с благостным видом внимательно выслушивающего, подумал Данила. По опыту он знал: любое возражение, даже абсолютно справедливое, лишь распалит и удлинит нотацию. А заодно сделает более тяжким наказание.
– Что посеешь, то и пожнешь.
Кажется, он собирается объясняться сплошь цитатами. Первая фраза была из книги притч Соломоновых. А это послание к галатам апостола Петра. Нет, ошибся, Павла. Интересно, что послание есть, а кто такие эти самые галаты – никто толком не в курсе. Спрашивал. За что получил очередную порцию розог взамен вразумительного ответа.
– Не зря ведь злобствовали, сам гнев вызвал!
Не помню такой цитаты.
– Ведь доброе имя лучше любого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота. Почему не прислушаешься к словам нуждающихся?
Много ты нам помог, подумал Данила со злобой, позабыв про игру с поиском отрывков из Библии. Не видел от тебя участия в последний год. А ведь мать всегда среди первых прихожанок была.
– Ведь сказано у Матфея: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
Похоже, кто-то пожаловался, что много прошу за межевание, дошло с задержкой. Совсем совести люди не имеют. Лишнего ни с кого не требовал, не ростовщик какой людскую кровь цедить. По-человечески с каждым обсуждал. И варфоломеевские тут точно ни при чем. Совсем по иным причинам схлестнулись. Матюха всех подряд достает, пусть и старше. Как тот олень в брачную пору, не может пройти мимо другого парня, обязательно силу показать. Бычок недоделанный. Рано или поздно нарвется, и рога пообломают.
– Мать твоя, хвала Господу, – оба дружно перекрестились, – за ум взялась.
А вот это правда. Вдруг и сразу перестала пить и занялась хозяйством. Где сама, а в основном осуществляя семейное руководство. В большинстве случаев с ее подсказки цену называл. Она каждого в поселке помнила и его имущественное положение. Еще и потому уверен, что чрезмерно не просил.
– Молитвы искрение помогли, обращенные к богу!
Два раза, машинально крестясь при упоминании Господа, Данила мысленно ухмыльнулся. То, что он Его не просил, еще ерунда. То, что сам отец Федор по данному поводу особо не утруждался, – тем более. На самом деле Данила был уверен в своем вмешательстве. Он тогда мать пожалел и захотел, чтобы она стала прежней. И что-то сделал. Хуже всего – и сам не уразумел, что именно. И поведать о том кому-либо откровенно боялся. За такие штуки недолго и по морде схлопотать, если не в дальний монастырь навечно, в камеру. А уж стрельнут в спину – запросто. Колдун рядом опасен. В людных местах такого не терпят. Сегодня из самых лучших побуждений нечто хорошее сотворил – завтра кого-то сжить со свету возмечтает. И, наверное, сможет. Кому охота проверять, на что способен такой подозрительный тип? Лучше помалкивать и не пытаться повторить столь удачного достижения, как бы ни просили и как бы ни хотелось. Неизвестно, как выйдет в следующий раз с чужим человеком.
– Вот она женщина набожная и всегда войдет в положение. Поможет.
Данила тупо молчал, изображая непонимание. Не дождется вопроса. Пусть прямо сам скажет, за кого ходатайствует.
– Отец Федор, – закричала, выныривая из-за угла, тетка Агриппина. – Там такое, такое…
– Чего? – недовольно спросил тот.
– Савва, – отдышавшись, ответила с радостно блестящими глазами, – пропал.
– Какой еще…
– Сын Семена. Домна прибежала вся в слезах, грит, эти из леса виноваты, неча их было на работы нанимать. Сманили отрока язычники поганые. Тепереча мужики собираются, будут их жечь. Уже и фузеи достали. Готовятся. Всех побьют!
Все это она выдала одной скороговоркой, не давая слова вставить.
– Ну пойдем, – без особого счастья в голосе сказал священник, – посмотрим. Приструнить давно не мешает, но чтобы дите крали?
– Грят, для обрядов кровавых, злодейских, – с горящими глазами сообщила Агриппина. – Сатане посвященных. Может, уже убили, чертяки немытые.
– Это да, – кивнул отец Федор уверенно. – Могут. А с тобой потом договорим, – это уже Даниле.
Тот поспешно поклонился. Идти к церкви и после отправляться с дурной компанией уничтожать стойбище сеземцев он не собирался. Во-первых, дикари были полезны, нанимаясь на работы летом и весной. Получали плату в основном мукой, табаком и вещами, которых сами сделать не могли. Стеклянные бусы ценились не меньше шерстяных одеял, но выше всего шли фузеи и порох. Официально существовал запрет на продажу для лесных племен, но всегда находились желающие загнать лесовикам, когда наиболее ценные шкурки укладывались на всю высоту пищали. Прибыль в сотни процентов! А вот монеты до сих пор оставались для тамошних жителей малопонятными.
Во-вторых, Вышатич до смертоубийства не допустит. Здешние племена охотились и расставляли капканы для него, продавая шкурки в магазин тысяцкого. Вряд ли он захочет остаться без столь солидного источника дохода. Сейчас прискачет, примется вразумлять особо буйных, и в поход выйдут не скоро. Если вообще отправятся.
А самое главное – он того Савву не особо помнил, мелюзга, не стоящая внимания, но в данный момент совершенно точно мог показать направление, где тот находился живой и здоровый. И это прямо в противоположную сторону от сеземцев, на маленьком островке у песчаной косы. Перейти туда легко. Ему по горло, но и ребенку плыть близко. Откуда это знал? Да ниоткуда! Просто во время выступления тетки Агриппины подумал: "Где искать?" – и тут же пришло знание. Сообщать о том вслух заопасался. Тут ведь не брякнешь – видел, мол, куда малец шел. Все прекрасно в курсе, что в поселке Данила отсутствовал с самого утра и вернулся прямо к литургии. Даже не переоделся, напоровшись на мать уже на улице и привлеченный для сопровождения. Якобы ей мечтается с сыном на молитву, а не одной. Будто второго, чисто вымытого и приодетого, рядом не видно. Правильно – не открывать рот. Зачем создавать себе лишние проблемы? А вот сходить как раз не проблема.
Через четверть часа он обнаружил Савву примерно в том месте, где и ожидал. Компас, указующий путь, исчез практически сразу, но общее направление Данила засек сразу. А островок не настолько большой, чтобы долго искать. Тем более что и деревьев на нем раз-два и обчелся, а больше ничего и нет. Обнаружить сладко спящего отрока не представляло никакой сложности. Рядом удочка и пара приличных размеров сазанов. Не особо сдерживаясь, пнул ногой и взял за шкирку, чтобы не удрал, вскочившего спросонья подростка, сделав грозную физиономию.
– Ты пошто, паскудник, из дома сбежал?
– А чаго она как собаку на чепь сажает?
– Она – это мать, Домна?
– Ну.
– Не называй давшую тебе жизнь "она", – отвешивая подзатыльник, потребовал. – Понял?
– Да, – вытирая грязным рукавом нос, согласился Савва.
– И за что наказала?
– Потому что сказал, что все равно лучшим охотником стану. Не буду в земле ковыряться, как они! – с вызовом заявил мальчишка.
– А сеземцы при чем?