- Простите, а откуда мы вообще знаем, что это - наш противник? Мы все ведь там оказались случайно!
Тут госпожа Редфилд неожиданно хмыкнула.
- Скажите, Леонард, если вы, идя по улице, увидите, как четверо бьют одного, что вы сделаете?
- Ну, разумеется, вмешаюсь в драку и помогу этому одному! - нетерпеливо ответил молодой человек.
- Вы ведь с ним незнакомы, а вдруг его бьют за дело?
- Четверо на одного? Ну, тогда сперва разниму, а потом буду разбираться. Вызову ближайший патруль, дойду с ними вместе до стражи или до безопасников... В любом случае, это нарушение закона!
- Ну, вот вы и сказали самое главное. Нарушение закона. Применение магических средств, могущих повлечь за собой ущерб здоровью окружающих - это тоже нарушение закона. И я могу считать того, кто это сделал, только противником!
Леонард вздохнул и кивнул, соглашаясь.
Генерал пыхнул трубкой и выпустил большое кольцо белого дыма, пахнущего морем и дубовой корой. Все проводили это кольцо глазами, а генерал неожиданно сказал:
- Вообще-то, и в самом деле, кое-что мы узнали. Даже по этой записи можно понять, что наш противник - не эльф и не гном.
- Не гном понятно, рост довольно высокий. А почему не эльф? - заинтересовался Леонард.
- Другие движения, пластика совсем иная.
- А-а, понятно. Ну, тогда еще кое-что: когда наш злоумышленник стоит, он макушкой примерно на уровне середины натюрморта с серебряной вазой. Сейчас пойду и посмотрю, какой примерно рост получится.
Леонард вышел из курительной, а генерал повернулся к госпоже Редфилд и спросил:
- Borkum Riff Sherry?
- Нет, Corsair, с Антильских островов. У них вишневый аромат мягче, - увидев вопрос на лице Джона, она рассмеялась и пояснила, - Сорта табака, Джон. Всего лишь сорта табака!
- У нашего злоумышленника вполне приличный рост, меня выше дюйма на три! - сообщил Леонард, успевший сбегать в кают-компанию.
- То есть, примерно шесть футов и четыре дюйма? - переспросил генерал. - Действительно, солидно. Значит, наш противник, скорее всего, мужчина и человек.
Тут и я решила внести свою лепту:
- Можно еще предположить, что он пассажир первого класса или один из офицеров. Или стюард.
- Да, второму классу или матросам было бы трудно объяснить свое появление в этой комнате... - согласилась со мной госпожа Редфилд.
- Ну, осталось всего ничего, - помахал трубкой генерал. - Сколько у нас пассажиров в первом классе, двести?
- Сто восемьдесят восемь, - сказал Джон. - Из них восемьдесят два - мужчины. Про экипаж пока не узнал.
- По экипажу я выясню, - сказала госпожа Редфилд. - А теперь я предлагаю молодежи пойти и поплескаться в бассейне. Иначе у кого-нибудь особо внимательного может возникнуть вопрос, что мы делаем в курительной такой странной компанией в столь прекрасный день.
День, и в самом деле, снова выдался замечательным. Мы втроем поплавали в бассейне - что удивительно, именно втроем: ни один из ста восьмидесяти пассажиров первого класса не составил нам компанию. Да и на палубе в шезлонгах сидели три или четыре совсем уж пожилых леди, расположившихся под самым большим зонтом и увлеченно рассматривавших иллюстрированные журналы. Правда, в их распоряжении были еще прогулочная палуба, открытая бильярдная, бар, в конце концов - за те немаленькие деньги, что вы платили за билет, компания океанских перевозок развлекала вас на всю катушку. Стрелки подползали к полудню, когда я решительно поднялась и сказала:
- Все, хватит мне жариться на солнце. Пойду и займусь чем-нибудь в каюте, а то обгорю.
- Чем ты будешь заниматься в каюте одна, Сандра? - спросил Леонард, лениво приоткрыв один глаз. - Может, тебе помочь?
Махнув рукой, я ушла, но работать над подарком не было никакого настроения. Я приняла душ, прилегла, и неожиданно для себя уснула, да так крепко, что проспала обед, стук в дверь, звонок коммуникатора... Когда я открыла глаза, за приоткрытым окном каюты было совсем темно, и в щель залетали капли дождя. Снова испортилась погода. Ветер усиливался, начинало чувствительно качать.
Наша скорлупка болталась под дождем в огромном океане, где-то между Нью-Амстердамом и Азурскими островами. Надо было вставать, наряжаться и идти на ужин, пока меня не потеряли окончательно.
После ужина для пассажиров был запланирован концерт классической музыки под открытым небом. Интересно, чем его заменят по случаю дождя? Наверное, опять танцами и коктейлями, как в первый день плавания и вчера. Н-да, предвкушая долгое плавание через океан, я воображала себе, как буду отсыпаться, валяться с книгой в постели, заниматься артефактами, теорией и практикой. И мне даже в голову не могло придти, что плавание будет почти таким же скучным, как какой-нибудь бал или большой прием.
Сегодня мы сидели не за капитанским столом, а за третьим. Кажется, это было предусмотрено корабельными правилами, периодически менять рассадку за столами, чтобы никто из пассажиров первого класса не чувствовал себя ущемленным. Госпожа Редфилд приветливо мне кивнула, леди Гардленд что-то вполголоса выговаривала своей племяннице-внучке-воспитаннице, и на мой приход не обратила внимания. Этим вечером все были одеты... я бы сказала, по-домашнему; ну, разумеется, кроме лорда Бринуотера. В смокинге цвета начищенной дверной ручки, с пурпурным поясом и галстуком-бабочкой, он на сей раз напоминал не павлина, а, скорее, фазана. Леонард и Джон щеголяли хорошо прожаренными красными лицами; госпожа Редфилд покачала головой и погрозила им пальцем. Леонард сделал умоляющие глаза, и она сдалась:
- Так уж и быть, после ужина попробую снять ожог. Хотя и не стоило бы в... хм... воспитательных целях. А где наш генерал?
Молодые люди переглянулись и пожали плечами.
- Я видела его перед ужином в библиотеке, - раздался тихий голосок мисс Робинсон. - Он что-то писал. Странно, разве отсюда можно отправить письмо?
- Отсюда - нельзя, конечно. Даже магические вестники и электронные письма через океан не отправляются, - любезно пояснил Леонард. - Но послезавтра мы весь день простоим в порту Понта-Делгада, оттуда можно будет послать, например, открытку. Скорее всего, она даже обгонит вас в пути, ведь почтовые корабли намного быстроходнее пассажирских.
- О, как интересно! - оживилась девушка. - Тетя Генриетта, давайте отправим открытку Мэй!
Ага, значит, все-таки племянница.
Я была уверена, что леди Гардленд сурово подожмет губы и скажет девушке, что такие глупости ее не должны интересовать. Ну, вот у нее такой тип внешности, что она явно уверена в своем абсолютном знании всех вопросов, которые должны интересовать ее родственницу. Поправка: всех ее родственников. Но суровая дама в очередной раз меня удивила: она мягко улыбнулась, отчего ее лицо волшебным образом помолодело лет на двадцать, и сказала:
- Конечно, милая. Обязательно выберем самую красивую и отправим.
- Добрый вечер всем! - раздался за моей спиной голос генерала. - Прошу простить за опоздание, увлекся и не услышал гонга.
Я увлеченно выцарапывала из креманки последние капли мороженого, когда случайно взглянула на генерала. Вид у него был донельзя изумленный. В руках он вертел листок бумаги, который только что достал из собственного кармана.
- Странно, - пробормотал он, - очень странно.
- Джеймс, - окликнула его госпожа Редфилд. Генерал посмотрел на нее, и, я уверена, она еле заметно покачала головой. - Скажите, мой дорогой, у вас остался еще тот ваш табак с каштановым привкусом?
Генерал несколько мгновений смотрел на нее с тем же изумлением, потом в его глазах промелькнуло понимание. Он сунул листок в карман и ответил с улыбкой:
- Конечно. С удовольствием поделюсь, только зайду за ним в каюту!
Ну, теперь я тоже чувствую совершенно непреодолимое желание выкурить сигарету перед сном! Ах, будут еще танцы? Значит, перед танцами! И, как мне показалось, такое желание посетило не только меня. Во всяком случае, в курительную Леонард и Джон пришли даже раньше меня.
- Давайте, Джеймс, - нетерпеливо проговорила госпожа Редфилд, врываясь следом за мной. - Нет, не табак! Я говорю о записке, которую вы разглядывали так неосторожно за ужином.
Генерал молча протянул ей тот самый листок, она развернула его и мы, все четверо, с удивлением прочитали: "Генерал, если вы придете завтра в семь утра в кают-компанию первого класса, то сможете узнать, из-за чьего приказа погиб ваш брат".
- Кто-то меня неплохо знает, - голос МакАртура звучал почти виновато. - Я бы, конечно, туда пошел. Вот только я не прочитал эту записку вовремя. Я не надевал этот пиджак с того момента, как занял свою каюту. Тогда в Нью-Амстердаме шел дождь, и было прохладно. И сегодня тоже дождь и прохладно...
- То есть, эту записку тебе сунули в карман во время посадки? - госпожа Редфилд прикусила зубами мундштук своей трубки. - Ну да, вечером был торжественный ужин, ты облачился в мундир, а твидовый пиджак провисел в шкафу эти три дня. И записка лежала в кармане...
- Значит, получается, что ловушку ставили для генерала? - вылезла я с логичным выводом.
- Получается, что так, - подтвердила госпожа Редфилд. - Записка обычная, магического следа я не чувствую. Любые следы ауры, а тут они были совсем слабые, за это время развеялись. Сунуть ее в карман во время погрузки мог с равным успехом и кто-то из пассажиров, и стюард, и один из офицеров.