Тут все чуток поутихли и вроде бы опечалились. Потому что - дальше-больше. И у всех на памяти Бен Паленый, который застрял в гиперпространстве на полгода, а когда вернулся, разговаривал только с гномиком, а гномик, якобы, сидел у него на левом плече. А у Марсэлла психика вообще никогда, даже в лучшие времена, не была особенно устойчивой.
А я переглянулся с Тама-Нго. Мы с ним телепаты в разной степени, нам понятно, когда человек бредит, а когда - нет. Марсэлл не бредил. Он был весь в досаде, что его не понимают - просто объяснить путем не умел. Сын Грома…
Бедолагу уже совсем, было, собрались тащить к медикам тестировать - он же все пытался им донести про мышек - но спасло его одно обстоятельство.
Из люка его несчастных крыльев высунулась девичья рожица, совершенно прелестная, жутко чумазая и неописуемо злющая. И кричит:
- Марсэлл, зараза! Где тебя носит, я уже больше не могу тут одна сидеть с твоими погаными крысами!
Реабилитировала, можно сказать. Ясно же, что с ума на почве мышек толпой не сходят. И в гиперпространстве женщину не раздобудешь - значит, где-нибудь он да приземлялся. И стая успокоилась насчет Марсэллова умственного здоровья и принялась собирать для него провизию - второпях и пока не вдаваясь в подробности.
А насчет подробностей Марсэлл изложил в штабе. Вечером. Когда все собрались послушать. Он пришел совершенно уже чистенький, бритый, с невероятно огненной челкой, сияющий, с новым зубом, в серебряных штанах и голубой куртке с алым аксельбантом. И народ на него смотрел и душой отдыхал - все в порядке, слава богу.
Ирм говорит:
- Ну и где твои пассажиры?
А Марсэлл:
- Эдит не хочет общаться. Дуется. А мышки пока стесняются выходить…
- Мышки, я говорю, стесняются. Они, ребята, у меня агарофобы поголовно - боятся открытого пространства. Ничего, они привыкнут. Они ко всему легко привыкают. Вы, на всякий случай, у себя сигнализацию пока проверьте хорошенько и замки. Ну просто - на всякий случай. Но - как следует, потому что они очень сообразительные насчет открыть то, что заперто.
Что ты говоришь?! Да нет, что ты! Они же безопасные совершенно. Просто они жили в вечном экстриме, понимаешь? У них же инстинкт, они все тащат в норку. С этим ничего поделать нельзя. Так что - если вдруг, я говорю, если вдруг у кого-то что-то пропадет, вы сразу говорите мне. Я у них в гнезде поищу. И если найду - отдам. Они не обидятся.
И нечего прикалываться. Сонни, помнишь тот анекдотец про крысу, которая украла кусок НЗ у каторжника? И как они решили, что если крысе не западло посидеть с братвой, то она наш товарищ? Ну вот. Моему другу Старшему Мышу совершенно точно будет не западло. Он только чуточку освоится. Он очень славный. Он со мной прилетел по делу.
Ну, я вижу, надо обо всем рассказывать по порядку, иначе непонятно. Только не перебивайте вы меня, я вас прошу, я и сам собьюсь. И не теребите вы меня все время - вообще, положите руки на колени, как послушные детки… Нет, Айра, к тебе это не относится.
Эдит? Не знаю, может, и обидится. Но мне уже все равно. Теперь уже она в безопасности, если даже совсем обидится и уйдет - с ней ничего непоправимо страшного не случится.
Я?! А я-то тут при чем?! Нет, я к ней хорошо отношусь, правда, но если она захочет уйти - она свободный человек, а я не стану биться головой об стенку и приковывать ее на цепь.
Вы не понимаете, потому что не знаете наших обстоятельств. На самом деле, ведь с Эдит все и началось. Я просто чуть-чуть за вами в "прыжок" опоздал. И поэтому я поймал "караул", а вы - нет. Ну просто минуты на полторы разминулись. И я принял. И все.
Я сразу понял, что разоряется лицо гражданское. Передатчик был такой, гражданский - маломощный и в одном только диапазоне. А вы уже ушли в гиперпространство, и я, понятное дело, никого уже не мог предупредить - но ведь бросить "караул" без ответа я тоже не мог.
А вдруг - что-то серьезное? Вдруг у кого-то кислорода на час осталось, правда?
Ну вот. И я, значит, поменял направление "прыжка". То есть, "прыгнул" туда, к этому бедолаге, попавшему в историю. Совсем оказалось недалеко.
Выпадаю в нормальное пространство и вижу: дрейфует вокруг желтого карлика шикарнейшая спасательная капсула. Ну просто вы не поверите, какая роскошная штуковина. И бестолковая. То есть, если бы они ее, например, снаружи позолотили и сделали вокруг иллюминаторов барельефы в виде, скажем, цветочков - то даже и тогда она не выглядела бы дороже и глупее.
Это, в общем, я увидел, как выглядят на практике выброшенные деньги.
И у меня тут же врубается ближняя связь. И эфир забивают наглухо - женский голосок и изображение хорошенького личика. Такая пышечка в ямочках. И вовсе не перепуганная, как я ждал, а ужасно сердитая.
Я потом уже узнал, что у Эдит это нормальное эмоциональное состояние.
- Ну наконец-то! - выдает эта дивная особа. - Ну и где вас носило, молодой человек?! Я, - говорит, возмущенно так говорит, представьте, - уже сорок минут тут торчу! Как это, по вашему?!
Ну, я подобрал челюсть с пола и говорю:
- А что случилось?
А барышня воздевает руки и закатывает глазки и продолжает в той же манере:
- Он еще спрашивает! Возьмите меня на борт немедленно! Сколько можно тут болтаться! Что за безобразие!
И я уже тем временем настолько пришел в себя от шока, что понял - она дура. И мне стало ее ужасно жаль. Потому что жизнь дурака в космосе коротка и печальна.
Я стал готовить маневр. А она занимала эфир потоком сообщений на тему "Безрукий, безмозглый, медлительный, непонятно откуда взявшийся олух никак не может справиться с пустяковым делом". А я очень торопился, потому что боялся, что она нажмет что-нибудь на пульте жизнеобеспечения.
Передатчик давал прекрасную картинку. И я рассмотрел, что, кроме прочего, грудь у нее тоже очень красивая. На ней был не скафандр, а какой-то пеньюарчик с большим вырезом. И я боялся, что из-за какого-нибудь пустяка это все может ей больше не понадобиться.
Ребята, я закончил маневр за семнадцать минут! Мой учитель навигации мог бы мной гордиться. И за эти семнадцать минут я узнал о себе столько, что если бы раньше не догадался, что она дура, впал бы в депрессию по поводу собственной неописуемой убогости.
Ирм, я очень хотел с тобой связаться, честное слово. Но мне было некуда вклиниться. И потом - я боялся ее выключить. У меня было такое чувство, что она может не вспомнить, как принимается связь. И потом я узнал, что это чувство меня не обмануло.
Я поставил ее капсулу в трюм и сказал ей, что теперь она может отдраить люк. А она говорит в ответ:
- А что, я знаю, как он отдраивается?
Я про себя помянул Господа всуе и говорю:
- Я вам сейчас буду объяснять, что делать, ладно? А вы делайте.
А она говорит:
- Вы что, люк открыть не можете?! Я что, должна во всей этой технике разбираться, по-вашему? У меня, чтоб вы знали, гуманитарное образование!
Я говорю:
- Это очень просто. Вы не волнуйтесь. Посмотрите на панель, пожалуйста. Там справа есть такой красный рычажок. Потяните его на себя.
Проходит минута. И через минуту она кричит:
- Из-за вашего рычажка теперь тут что-то шипит! И пахнет химией!
Я стукнулся лбом об обшивку.
- Это, - говорю, - вы включили систему пожаротушения. Она слева. А рычажок - справа. Попробуйте еще разок.
А она как завизжит!
- Вы хотите меня убить, да?!
Я подумал - да. Очень.
- Отойдите от люка, - говорю. - Я сейчас его разрежу.
А она:
- Если вы можете его разрезать, то какого дьявола вы этого раньше не сделали?!
Вот так мы с Эдит и познакомились.
Она была очень хорошенькая, Эдит. Беленькая. И очень такая ухоженная. У нее от волос пахло персиками, а от всего остального - яблоками и свежей травой. И она была похожа на сдобную булочку, а капсула изнутри была похожа на такую подарочную коробку в шелку, и фольге, и гофрированной бумаге, в которой булочка хранится.
Эдит, сразу, как вышла из капсулы, меня окинула скептическим взглядом и выдает:
- А что это у вас за вид?
- Мне так нравится, - говорю.
А она фыркнула и говорит жутко недовольно:
- Куда только ваше начальство смотрит!
Я подумал, интересно, Ирм мне считается начальством или нет. И куда-то он сейчас смотрит. А она изрекает, раздраженно так:
- Вы так и будете стоять столбом? Мне нужно в душ. И сварите мне кофе.
Но мне это уже начало слегка надоедать.
- Вы, может быть, решили, что у меня тут летающий ресторан? - говорю. - Или салон красоты? Так вот, совершенно напрасно вы это думаете. Вы лучше расскажите, как вас занесло в эту капсулу. А я поразмыслю, стоит ли мне за кофе бежать.
- Не смейте мне хамить, - говорит. - Это вам даром не пройдет.
Тогда я говорю:
- Я не стюард. Я пират. И если я спрашиваю, вам лучше ответить. А то я разозлюсь.
Она напыжилась и говорит:
- Как вам не стыдно!
Тогда я говорю:
- Считаю до трех. Или вы начинаете отвечать, или я начинаю вас убивать и насиловать. В конце концов, вы сами ко мне напросились.
И тут она на меня посмотрела, внимательно-внимательно. И в первый раз за все это время меня увидела. А я засунул за ремень большие пальцы, прищурился и соорудил кривую ухмылку.
И тогда она пришла в ужас, и стала отступать назад, и уперлась попой в обшивку капсулы. И начала горько плакать. А мне стало ее жалко.
В конце концов, она же не виновата, что она дура.