Вот уже не одно тысячелетие бессмертный вампир граф Сен-Жермен путешествует из страны в страну, из эпохи в эпоху, вызывая неподдельный интерес тех, кому доводится встретить его на своем пути.
Он был свидетелем войн и революций, посещал королевские дворцы и городские трущобы, беседовал с легендарными философами, поэтами, художниками…
Мы вновь встречаемся с этой таинственной и неординарной личностью в гостиной эдвардианской эпохи, в охваченной войной Европе середины двадцатого столетия, на борту современного самолета и среди живописных гор модного американского курорта.
Содержание:
ПАУК В ЗЕРКАЛЕ - Эдвардианская история 1
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ 10
КАМЕРНЫЙ КОНЦЕРТ 21
ПОПУТЧИК 23
КОТТЕДЖ № 33 27
МОЯ ЛЮБИМЕЙШАЯ ЗАГАДКА - Граф Сен-Жермен как историческое лицо - Эссе 38
Челси Куинн Ярбро
"Хроники Сен-Жермена"
Кровожадно: друзьям и коллегам Сьюзи Макки Чарнас, Стивену Кишу и Танит Ли
Издательски (четырежды): Чарльзу Л. Гранту
Философски (всегда и во веки веков): Мну Нобухико Смайли
Письмо графа де Сен-Жермена к Мадлен де Монталье.
"Сассвер-парк, Лозанна, Швейцария.
3 ноября 1889 года
Монбюсси,
Шалон-сю-Марн,
Франция.
Дорогая Мадлен!
Пишу ваше имя, а душу щемит: мне хочется быть рядом с вами. Пусть хоть серьги, которые доставят с этим письмом, напомнят вам о неизменности моих чувств.
Вы пишете, что оскорблены решением Поля жениться на шведке и что теперь ваше единственное желание - отомстить за боль, причиненную вам. Нет, Мадлен, нет. Поверьте, это не выход. Учитесь на моих ошибках - простите их. Не каждому дано испытать ту любовь, что горит в нас обоих. Век людской короток, нам же отпущена вечность. Когда-то, еще до того, как мы стали близки, вы тоже ведь сокрушались о скоротечности жизни. А теперь что для вас десятилетие? И что оно значит для Поля? Вспомните, моя милая, наши объятия привлекательны в основном для людей обездоленных или в чем-либо ущемленных. Я не циничен, мне ведь потребовались четыре тысячелетия, чтобы, вас отыскать, чем я несказанно счастлив, несмотря на то, что теперь наша страсть не имеет возможности чувственно разрешиться. Оставьте Поля его шведке, пусть себе верит, что вампиры - миф, которым пугают детей и читателей Гофмана и Полидори.
Да, думаю, с вашей стороны будет разумно на время уехать из Монбюсси. Экспедиция в Вавилон - прекрасный к тому повод. Вы правы, сожалея о нынешней практике проведения археологических изысканий. Люди так озабочены поисками одних диковин, что в спешке затаптывают другие. Однако ваше самое больше богатство - время, и вы скоро это поймете. Когда вернетесь во Францию под видом собственной племянницы или внучки и ощутите себя некой константой в калейдоскопе происходящих вокруг перемен.
Пора бы и мне отправиться в путешествие: здесь я провел почти пятнадцать годков. Поживу для начала в английском имении, но, думаю, не задержусь там надолго. Париж, Лозанна, Мадрид мною также изучены, иное дело - Стокгольм, Варшава, Санкт-Петербург. Я дам вам знать, где осяду, а вы, в свою очередь, обещайте хотя бы изредка сообщать мне о состоянии своих дел.
Не предавайтесь унынию, дорогая. Любовь, нам дарованная в столь странной форме, не мука, а светоч, озаряющий всю нашу жизнь. Жизнь, Мадлен, вопреки проискам смерти. Поверьте в это, как и в то, что я люблю вас и буду любить до тех пор, покуда живу.
Сен-Жермен
(печать в виде солнечного затмения)".
ПАУК В ЗЕРКАЛЕ
Эдвардианская история
- С этим зеркалом и впрямь кое-что связано. Мне приятно, что вы обратили на него внимание, - сказал владелец имения Бриаркопс мужчинам, собравшимся в дубовой гостиной. Он потянулся, чтобы налить портвейна себе, и жестом предложил остальным сделать то же. - Чудесный напиток и… мой ровесник. Отец сам следил за укупоркой бочек, а он, ей-ей, был знаток.
Пятеро гостей с готовностью приняли предложение, шестой отказался, отвесив хозяину церемонный поклон.
- Оставьте условности, - сказал тот, беззаботно взмахнув длинной худой ладонью. Он повозился в своем кресле, укладывая ноги на тяжелую - времен Тюдоров - скамью, потом медленно раскурил сигару, наслаждаясь ее вкусом и нетерпением окружающих.
- Ближе к теме, Уиттенфильд, ближе к теме, - промямлил округлый джентльмен с пятнистыми бакенбардами и примолк.
Чарльз Уиттенфильд, девятый граф Копсхоу, выпустил облачко табачного дыма, смешанного с парами портвейна, и задумчиво посмотрел на небольшое тусклое зеркало в витиеватой барочной раме из серебра.
- История и впрямь интересная, - заговорил он снова, обращаясь скорее к себе, чем к гостям. Потом взгляд его обратился к тощему хмуроватому щеголю, сосредоточенно крутившему свой бокал вокруг пламени толстой свечи. - Доминик, вы же помните тетушку моей матери, Серену?
- Я помню всех наших родственниц с этой стороны, - самодовольно объявил Доминик. - Удивительные создания! О многих из них моя матушка, например, и говорить не хочет - ей они кажутся нереспектабельными. Так что же с того? Ведь респектабельность - сплошное занудство!
- Да… там все леди, как на подбор, с огоньком, и я всегда этому изумлялся. Они оживляли семью, чего никак нельзя сказать об их муженьках. Нет среди них ни пиратов, ни искателей приключений. И надо же - эти простые, крепкие, зажиточные селяне отчего-то тянулись к сумасбродным девицам. - Граф скорбно вздохнул. - Такова, Доминик, была и старушка Серена…
Доминик кивнул с подчеркнутым неодобрением, маскировавшим своеобразную гордость:
- Я не встречал женщины, которой ее имя подходило бы меньше. Да, джентльмены, избранницами целой плеяды мужчин в нашем роду, как верно подметил кузен Чарльз, становились женщины… неподходящего толка. Серена происходила из гугенотской семьи, - прибавил он важно, словно это что-нибудь объясняло.
- О да, и эта вот гугенотка всем доставляла немало хлопот, - тихо рассмеялся хозяин. - В последний раз я видел ее скачущей на жеребце по Костволдсским холмам. Местные жители были просто скандализированы. Ей запретили участвовать в состязаниях, и она разозлилась, Заявила, что спорт для нее слишком пресен, и унеслась… в туманную даль.
- Уиттенфильд… - напомнил все тот же округлый гость.
- Ах, ну да, зеркало. - Граф с задумчивым видом приложился к портвейну. - Зеркало досталось нам от нее. Конечно, это наследство, фамильная ценность. - Он вновь замолчал, чтобы сделать новый глоток. - Говорят, оно венецианское, ему лет триста пятьдесят… или чуть меньше. Рама появилась позднее. Марсден, оценщик, решил, что она австрийской работы.
- Венгерской, - пробормотал шестой гость, но его никто не услышал.
- Ну вот… - Уиттенфильд рассудительно покивал, наполняя свой опустевший бокал живительной влагой. - Просто изумительное вино, - причмокнув, выдохнул он.
- Чарльз, вам надо было пойти в актеры, - строго сказал Доминик, усаживаясь поближе к камину.
- Ну хорошо, - капитулировал Уиттенфильд, - продолжаю. Я уже сказал вам, что само зеркало венецианское и что ему более трехсот лет. Марсден допускает, что самая ранняя дата его изготовления - примерно тысяча пятьсот семидесятый год, но это, я думаю, вряд ли. В любом случае мы можем быть уверены, что в тысяча шестьсот десятом году оно уже существовало, а год этот очень для нашей истории важен. Да-а… год одна тысяча шестьсот десятый… - Он откинулся в кресле, переложил поудобнее ноги и серьезнейшим тоном продолжил: - Не сомневаюсь, что тогдашняя жизнь Европы была гораздо более хаотичной, чем в наши благословенные времена…
- Это, - вставил полный гость, - вряд ли что объясняет.
- Твилфорд, ради Бога, не давайте ему повода опять отклониться от темы, - с негодованием прошептал Доминик.
- Как я сказал, - благодушно поморщился Чарльз, - европейцам тогда жилось тяжеленько. Во Франции убили Генриха Четвертого, наследником его стал девятилетний сынок. Вы знаете, во что он потом превратился. Король Яков выставил себя полным олухом, распустив парламент и арестовав Арабеллу Стюарт за брак с Уильямом Сеймуром. Одного из русских царей свергли, я уж не помню какого. Кажется, на его место прочили некоего прусского принца…
- Польского, - вежливо поправил шестой гость. - Свергли Василия Шуйского. Для того чтобы возвести на трон Владислава, сына Сигизмунда Третьего.
- Очень может быть, - согласился Уиттенфильд. - Испания и Голландия все еще грызлись между собой, германские протестантские княжества рвали на части соседи… Согласитесь, во всех этих фактах веселого мало. Тут-то как раз и случилось, что пра-пра-пра… в общем, трижды по три раза прабабка моей двоюродной бабки Серены оказалась…
- Чарльз, - запротестовал Твилфорд, - вы шутите? Девятижды прабабка!