Роберт помнил Элис Гонг в те времена, когда она выходила за Боба. Тогда Элис была непроницаемым дипломатом - настолько профессиональным, что почти никто и не догадывался о ее искусстве. В те дни он еще умел обращаться и со стихами, и с людьми, и воспринял Элис как интересную задачу. Но его прежняя личность не могла оставить на этой броне даже зазубринки. А эта новая Элис лишь имитировала самообладание прежней, причем с переменным успехом. Сегодняшний вечер был в этом смысле не из лучших.
Роберт вспомнил новости из Парагвая и ткнул наудачу:
- Волнуешься за Боба? Она криво улыбнулась:
- Нет, у Боба все в порядке. Мири, глянув на мать, чирикнула:
- Если хочешь видеть роботов, тебе стоит посмотреть мою коллекцию кукол.
Роботы? Куклы? Трудно доминировать над людьми, если не знаешь, о чем они говорят. Он решил отступить.
- Я в том смысле, что есть тысяча вещей, которые люди, помешанные на будущем, предсказывали сотню последних лет, а этого не случилось. Например, воздушные автомобили.
Мири подняла взгляд от дымящейся еды. В углу подноса действительно стояла чашка с мороженым.
- У нас есть воздушные такси. Это считается?
- Частично. - И тут он спросил неожиданно для себя: - А когда бы я мог такое увидеть?
Прежний Роберт отмахнулся бы от механических изобретений, как от недостойных интереса взрослого человека.
- В любой момент! Хочешь после ужина? Последний вопрос был адресован Элис наравне с Бобом. Теперь Элис улыбнулась более непринужденно:
- Может быть, на выходные.
Какое-то время все ели молча. Жаль, что я не чувствую вкуса.
Потом Элис подняла тему, которую явно приготовила заранее:
- Знаешь, Роберт, я посмотрела отчеты медиков про тебя. Ты уже почти на полных оборотах. Не думаешь о том, чтобы вернуться к профессии?
- Конечно, я об этом все время думаю. У меня есть идеи, что писать… - Он принялся экспансивно жестикулировать - и сам был поражен внезапно поднявшимся из глубины страхом. - Элис, ты не волнуйся. Я буду писать. У меня предложения работы от кучи школ по всей стране. Я вас избавлю от своего присутствия, как только твердо встану на ноги.
- Нет-нет, Роберт! - перебила Мири. - Ты можешь остаться с нами. Нам нравится, что ты здесь.
- Но пока что - не думаешь ли ты, что тебе надо быть как-то активнее? - спросила Элис.
Роберт кротко посмотрел на нее.
- Как именно?
- Ну, ты же знаешь, в следующий вторник у Рида Вебера будет с тобой последний сеанс. Уверена, что есть еще новые навыки, которыми тебе надо овладеть. Ты не думал пойти в школу? В Фэрмонте - специальные классы профессионального обучения…
Полковник Элис действовала отлично, но ей помешало, что тринадцатилетний ребенок был на стороне Роберта. Мири простонала:
- Ой-ой! Это же у нас на каникулах. Пара стариков и стадо тупоголовых подростков. Скукоти-и-ища-а…
- Мири, есть основные навыки…
- Рид Вебер уже многим его научил. А научить Роберта носить могу и я. - Она похлопала его по руке. - Роберт, ты не волнуйся. Как только научишься носить, так все что захочешь, сможешь выучить. Сейчас ты в западне - это как будто ты видишь мир через узкую щель, то, что ухватывает невооруженный глаз плюс то, что ты можешь получить от этого. - Она показала на волшебный лист, торчащий у него из кармана. - При небольшой тренировке ты научишься видеть и слышать не хуже других.
Элис покачала головой.
- Мири, есть множество людей, которые не носят.
- Так они не мой дедушка. - И она слегка, но вызывающе выставила подбородок. - Роберт, ты должен будешь носить. У тебя глупый вид, когда ты разгуливаешь, зажав в руке эту просмотровую страницу.
Элис хотела было возразить решительнее, но оставила эту мысль, глядя на Мири ничего не выражающим взглядом. Прочесть его значение Роберту не удалось.
А Мири этого взгляда не заметила. Она наклонила голову и ткнула пальцем почти себе в глаз:
- Насчет контактов ты ведь уже знаешь? Хочешь покажу?
Ее рука отодвинулась от глаза - на кончике среднего пальца лежал крошечный диск, формой и размером напоминавший знакомые Роберту контактные линзы. Ничего другого он не ожидал, но… наклонился и посмотрел. И увидел, что это не прозрачная линза. В ней кружились, собирались цветные искорки.
- Я ее запустила на максимальную безопасность, иначе бы ты не увидел огней. - Линзочка затуманилась, потом стала морозно-белой. - Ой. Питание подсело. Но идею ты понял.
Девочка вставила линзу обратно в глаз и улыбнулась деду. Правый глаз у нее заволокло огромным бельмом.
- Тебе надо свежую взять, милая, - сказала Элис.
- Да нет. Сейчас согреется и до конца дня вполне будет работать. - И действительно, бельмо рассасывалось, из-под него проявлялась темно-каряя радужка Мири. - Как тебе, Роберт?
Довольно грубая замена тому, что я могу делать, просто читая обзорную страницу.
- И это все?
- Ну, нет. Я думала, мы прямо сейчас можем дать тебе одну из рубашек Боба и коробку контактов. Фокус в том, чтобы научиться ими пользоваться.
Полковник Элис сказала:
- Без определенного контроля это будет как телевизор прежних времен, только куда навязчивее. Мы не хотим, чтобы тебя захватили, Роберт. Как тебе такой вариант: я найду тебе какую-нибудь тренировочную одежду и коробку контактов, о которых говорила Мири, а ты тем временем подумай насчет того, чтобы походить в Фэрмонт.
Мири наклонилась вперед и улыбнулась матери:
- А спорим, он уже через неделю носить будет? И не нужна ему эта школа для дураков.
Роберт благожелательно улыбнулся через голову Мири.
Предложения о работе действительно были. Сведения о его возвращении проникли в сеть, и ему написали из двенадцати университетов. Но в пяти письмах были просто приглашения выступить, еще в трех - приглашения на семестровые мастер-классы. Остальные - от школ далеко не первого ранга. Не совсем те приветствия, которых мог бы ожидать один из "литературных гигантов века" (цитируя критиков).
Они боятся, что я все еще слабоумный.
Поэтому приглашения Роберт отложил и стал писать. Он покажет маловерным, что не утерял прежней остроты, и добьется признания, которого заслуживает.
Впрочем, на поэтическом фронте особых успехов не было. Как и на многих других фронтах. Лицо у него стало молодым, и Рид говорил, что такой полный косметический успех - редкость, что Роберт оказался идеальным объектом для "процесса Венна-Куросавы". Чудесно. Но движения оставались судорожными, а суставы все время ныли. И особо унизительно, что ночью несколько раз надо было вставать в туалет помочиться. Это уж точно было напоминанием Рока о том, что он старик.
Вчера Вебер приходил последний раз. У этого человека был менталитет прислужника, что вполне отвечало его роли. Наверное, мне будет его недоставать. И не в последнюю очередь из-за того, что каждый день теперь появится лишний пустой час.
На поэтическом фронте продвижение казалось особенно медленным.
Для Роберта сны никогда не были серьезным источником вдохновения (хотя в нескольких известных интервью он утверждал обратное). Но и попытки творчества в полном бодрствовании - последнее прибежите приземленных умов. Для Роберта Гу самым творческим моментом бывало пробуждение после хорошего ночного сна, перед переходом к дневному бодрствованию. Этот момент был столь надежным источником вдохновения, что когда с писанием случались трудности, он выходил вечером пройтись по пешеходному маршруту, заполнить ум противоречиями момента… а на следующее утро спросонья пересматривал, что знал. Потом, в восприимчивой свежести нового сознания, к нему приходили ответы. В свое время в Стэнфорде он описывал этот феномен философам, служителям религий, убежденным естественникам. У них находилась сотня объяснений - от фрейдистской психологии до квантовой физики. Но объяснения не были ему важны: "переспать с этой мыслью" оставалось для Роберта действенным методом.
И теперь, выйдя после долгих лет из состояния слабоумия, он не утратил утренней остроты восприятия. Однако и его контроль над процессом был так же неточен, как и раньше. Иногда по утрам на ум приходили идеи для "Тайн того, кто вернулся" и пересмотра "Тайн умирающего". Но поэтических подробностей в этих утренних мозговых штурмах не было. Идеи - да. И концепции тоже были, детализированные до поэтических строительных блоков. Не было слов и фраз, которые преобразовали бы идеи в красоту. Возможно, тут нет ничего страшного - пока. В конце концов, заставить слова петь - чистейший, высший дар. Не следует ли ожидать, что и вернется он последним?
А тем временем утро за утром пропадало зря в ненужных озарениях. Подсознание стало предателем: его заворожило, как это все делается, захватили технологии и математика. Днем, бродя по своей обзорной странице, Роберт постоянно отвлекался на темы, не имеющие отношения к искусству. Однажды он целый день потратил на "введение в конечную геометрию для детей" - о Боже! - а на следующее утро в качестве озарения пришло решение одного из трудных упражнений.
Дни текли в гнетущей скуке, бесконечном поиске нужных слов, в попытках борьбы с манящей обзорной страницей. Вечера - в осаживании Мири и обороне от ее попыток вставить ему в глаза посторонние предметы.