Мужчины ушли, оставив меня в полумраке тесного помещения. Я сел на кровать и осмотрелся. Кроме кровати в камере стояло только ведро, видимо место туалета. Под потолком небольшое окно, из которого и шел свет. Удобства так себе. Зато Алексу по морде надавал. Я вспомнил его окровавленное лицо и зло усмехнулся. Посмотрим еще кто кого.
Пару дней, если я правильно отмерил время, меня никто не беспокоил, приносили воду в железных кружках, но не кормили. А есть хотелось зверски. Желудок, казалось, прилип к позвоночнику, иногда от голода скручивало так, что я мог только лежать, свернувшись комком на кровать. Поздним вечером или ночью, трудно сказать, но в маленькое окошко уже не проникал свет, в мою камеру вошел мужчина. Он быстро поставил на пол миску и ушел. Я подошел к миске, в ней была холодная каша с овощами. Когда-то мать варила такую бурду дворовым псам, на кашу с мясом для собак тогда не было денег. Но мы люди не гордые, а очень голодные. Я сожрал всю тарелку и вылизал посуду, чувствуя, как голод постепенно отступает. Есть пришлось рукой, так как ни ложки, ни вилки мне никто не принес. Теперь появилась дилемма, обо что вытереть руку. Кроме простыни ничего лучшего не нашлось. Наевшись, я лег спать, это прекрасно спать на полный желудок. Сквозь дрему отметил, что в камеру вошел опять тот же мужчина, вынес ведро, от вони из которого было трудно дышать, и забрал тарелку. Потом я уснул.
Следующим вечером мужчина снова появился. На этот раз он принес холодный суп и чашку горячего чая. Я расплылся в улыбке, отпивая горячий напиток маленькими глотками. Но уснуть мне не дали. В камере появился Алекс.
- Как ты, маленькая сучка? – спросил он, присаживаясь на кровать.
- Отлично! – весело сообщил я.
- Передумал?
- Нет, - мотнул я головой, - Ты ненормальный, если думаешь, что сможешь заставить меня поменять решение.
- Моя бывшая жена тоже так думала, - задумчиво произнес он, - пока не сдохла.
А вот это новость неприятная. Раз он так говорит, то слухи, которые ходили о брате Императора, вовсе не слухи, а жуткая реальность. Некоторое время назад поговаривали, что брат Императора своими руками придушил жену и двоих детей. Но слухи быстро смолки, а сам братец пропал.
- Значит, это правда? – решил уточнить я.
- То, что я убил эту суку и ее ублюдков? – он посмотрел на меня блестящими от гнева глазами, - Правда. Только Александр поверил мне в том, что я этого не делал. Младший братик слепо любит меня, - усмехнулся он.
Вот дела. Наш Император слаб на доверие всяким мразям. Сначала Теккер, теперь этот. В таком случае, могу пообещать тебе судьбу советника.
- Что дальше? – спросил я, чтобы прервать затянувшееся молчание.
- Дальше? – он схватил меня за волосы на затылке и притянул к себе. Его горячие губы, тут же накрыли мои. А я с огромным удовольствием впился в них зубам, прокусывая до крови.
Найт взвыл и отшвырнул меня к стене. Я больно стукнулся головой о стену и на секунду потерялся в пространстве. Этого времени Алексу хватило, чтобы вогнать шприц мне в плечо. Реальность тут же раскрасилась какими-то радужными красками, мир расцвел, а на лицо выползла глупая улыбка. Найт забросил меня на плечо и вынес из камеры. Вскоре мы вновь оказались в комнате, а точнее в ванной. Алекс положил меня на пол, раздел и бросил в теплую воду. От неожиданности я глотнул воды и закашлялся. Помывка удовольствия не принесла, Найт хорошенько прополоскал меня. А я только и успевал, что отплевываться от воды.
Потом я оказался на кровати. Резким движением брат Императора раздвинул мне ноги, плеснул какой-то холодной жидкости между ягодиц и вогнал член. Боль почувствовал только отдаленно, моя реальность сейчас была в другом мире, полном ярких красок и приятных звуков . Мое вопящее от боли и унижения я, было заперто далеко в сознании и не могло докричаться до того я, которое в данный момент жестко трахали в зад. Похуй все. Мне так хорошо.
Возвращаться назад совершенно не хотелось, слишком больно и противно. Создатель, дай мне силы пережить это. Хотя не создатель помогал бороться с желанием пойти и утопиться в бассейне, а знание, знание того, что мой муж жив. Я пошевелился и застонал от боли. Черт, лучше быть под наркотой, чем чувствовать все это. Алекс, сука, я же отомщу.
Найт стал приходить каждый день. Сначала я получал дозу, потом жесткий секс, которого не помнил. Расплата приходила только с утра, когда действие наркотика ослабевало. Так дни превратились в месяцы. Я выпал из жизни. Не мог собрать себя воедино, не позволял наркотик, и желание его получить. Алекс тогда сказал правду, через пару месяцев, я попал под зависимость и теперь не представлял жизни без дозы. Но хуже было в те дни, когда место укола я получал таблетку с афродизиаком. Мозги сносило напрочь, оставалось только неудовлетворенное желание, безумная тяжесть в паху, горящая кожа. Каждое прикосновение к ней приносило дикую боль и дикое облегчение. В такие ночи Я позволял Алексу все, сам просил его брать меня раз за разом. А этот ублюдок с гадкой улыбкой мои просьбы выполнял.
Проснувшись к вечеру после очередной такой ночи, пришло осознание того, что больше просто не вынесу. Я с трудом встал с кровати, стащил с полки одну из тяжелых колонок от кинотеатра и швырнул ее в стеклянный стол. Пол тут же усыпался осколками. Я наклонился и поднял один из них, сжал в ладони, мгновенно чувствуя боль и тепло, кровь закапала на пол. Я опустился на ковер, подгибая под себя ноги. Из глаз катились слезы, я чувствовал себя предателем, не от того, что меня постоянно трахали, а потому что, я больше не могу это терпеть. Джаред, прости, но всему есть предел, моим силам и терпению он настал. Я прижал осколок острием к запястью и надавил, с удовольствием мазохиста наблюдая, как выступает темная кровь. Сделать последнее движение мне не позволили. Руку резко отвели от запястья и вытащили из нее осколок. Я обернулся, ожидая увидеть рожу Найта, но к удивлению, увидел мужчину, который приносил мне еду в камеру. Он без каких либо слов схватил меня в охапку и стал укачивать, как маленького. Тихие слезы тут же превратились в бурные рыдания, как только я почувствовал сострадание и жилетку, в которую можно выплакаться. Я рыдал, хватал ртом воздух и рассказывал о своей никчемной жизни. Не знаю, что из этого сумбурного потока понял мужчина, но мне стало легче. Он посадил меня на кровать, принес стакан воды, обработал порезы и закутал в одеяло.