Восток потерял свою созидающую силу, дарованную ему землею. Отныне он мог порождать лишь химерические идеи.
Время Востока обращалось в прошлое. На смену ему шло время Запада.
1. Так говорил Заратустра
Да возрадуется Ахура-Мазда, и отвратится Анхра-Манью воплощением Истины по воле достойнейшей.
Радости Солнца бессмертного, светлого, чьи кони быстры, - молва и хвала, радость и слава.
Как наилучший господь промолвит мне служащий жрец, как наилучший глава по Истине промолвит пусть знающий верующий.
Мы молимся Солнцу,
Бессмертному Свету,
Чьи кони быстры.
Когда Солнце светит,
Когда солнце греет,
Стоят божества
Все сотнями тысяч
И счастье вбирают,
И счастье дарят
Земле, данной Маздой,
Для мира расцвета,
Для истины роста.Как наилучший Господь промолвит мне служащий жрец, как наилучший глава по Истине промолвит пусть знающий верующий.
Молитву и хвалу, мощь и силу
прошу Солнцу бессмертному,
светлому, быстрому конному.
Истина - лучшее благо.
Благо будет, благо тому, чье Истине
лучшее благо.Авеста. Гимн Солнцу. Яшт 6.
По пыльной, разбитой конскими копытами дороге шел человек. В это раннее утро мир еще спал, ни единая душа не попалась человеку навстречу за время его пути.
Странник был неприметен собой. Затешись он в людскую толпу, и вряд ли кто обратил внимание на его простое, изборожденное годами и ветром лицо. Обыкновенный маг, каких сотни в парсийских городах. Замызганный белый халат, тростниковый посох, редкая старческая щетина на щеках и подбородке. Вот только глаза. Глаза были необычны. Огромные, пронзительные, с неестественно-голубыми, почти белого цвета зрачками. Они источали ум, властность, силу. Эти глаза могли покорить, навязать свою волю, могли заставить сердце биться радостной дрожью. Если требовалось, эти глаза могли и убить.
И еще. Они совершенно не боялись солнца. Так поговаривали и странник охотно подтверждал эти слухи. И словом, и делом. Как, например, сейчас. Утреннее - холодное, но уже ослепительное - солнце встало ровно в конце дороги по какой шагал странник, и он, не мигая, словно слепец, устремил взор в раскаленный диск, на фоне которого появились стены Парсы, столицы Персиды.
Странник приободрился и прибавил шаг. Долгий путь ничуть не утомил его. Несмотря на прожитые годы, определить точно число которых он, пожалуй, затруднился бы и сам, странник был полон сил. Он мог без труда проделать вдесятеро большее путешествие, чем это. Маги-лежебоки пускали сплетни, что он переносится по небу, подобно демону. Что ж, странник не отрицал и этого.
Стоявший на обочине крестьянин, вышедший на пахоту, низко поклонился страннику. Тот ответил на поклон плавным движением руки и крестьянин вдруг почувствовал, что его перестал мучить голод. Поклонившись еще ниже он прошептал в спину удаляющемуся страннику:
- Хвала мудрейшему и великому!
Но странник не слышал этих слов, он шел дальше.
Парса была сравнительно молодым городом. Еще поколение назад на этом месте было лишь небольшое торговое селение. Как-то эти края посетил царь Дарий. Место чрезвычайно понравилось ему и он велел заложить здесь царский город. При Дарий была возведена часть дворца и началось строительство оборонительных стен. Окончательный вид столица приобрела при преемнике Дария Ксерксе, который правил Парсийской империей уже шестой год.
Ночная стража еще не закончилась. Но маг не собирался ждать, когда сонные стражники соизволят открыть окованные медью ворота, как это делали семеро опоздавших засветло попасть в город торговцев-мидян. Не обращая внимания на их презрительные к бедности взгляды странник подошел к воротам. И стукнул в них своим посохом. Раздался высокий металлический звук. Стоявшие на стене караульные встрепенулись. Прозвучала короткая команда и створки ворот распахнулись. Стражники склонились в низком поклоне. Сопровождаемый изумленными взорами торговцев странник вошел в город.
Вслед за первой стеной находилась вторая - высотой более тридцати локтей. Воины, охранявшие эту стену, также беспрепятственно пропустили странника.
Городской рынок только просыпался. Торговцы съестными припасами раскладывали на лотках свой товар - мясные окорока и птицу, сладости и пышные лепешки; купцы с далекого Гирканского моря подвешивали на бечевах духовитые осетровые балыки и выставляли глиняные вазочки с крупной, почти в горох величиной, черной икрой. Чуть дальше шли ряды, где продавали одежду, конскую сбрую, украшения, но странника они не интересовали. Он направился туда, где торговали мясом, где витал пряный запах стылой крови.
Его узнавали и здесь. Каждый торговец считал своим долгом поклониться ему, хотя многие потом бросали неприязненные взгляды в его согбенную глазами спину.
Миновав мясные ряды, странник подошел к бойне. Здесь он обнаружил того, кто ему был нужен. Сидевший у кучи отбросов нищий вздрогнул, когда тростниковый посох уперся в едва прикрытый лохмотьями бок.
- Здравствуй, Зели.
Нищий быстро обернулся, вскочил на ноги и низко склонил немытую голову.
- Да живет вечно дестур-мобед.
- Отведи меня туда, где мы можем поговорить, - велел странник, бросив быстрый взгляд в сторону, где, похоже, мелькнул белый халат мага.
- Я знаю такое место, наставник.
- Иди вперед, я последую за тобой.
Подобрав с земли несколько мясных объедков нищий сунул их в висящую через плечо торбу и направился к невысокому глиняному дувалу. Попадавшиеся навстречу горожане старательно обходили оборванца, опасаясь коснуться его. Зели был гербедом-послушником, посвященным богу тьмы Ариману. О гербедах Аримана шла дурная молва, что они могут принести несчастье лишь одним прикосновением к человеку. Прорезав толпу прохожих, постепенно заполнившую рынок, Зели подошел к дувалу и ловко перемахнул через него. Спустя мгновение его примеру последовал странник. Перед тем, как перекинуть не по-старчески легкое тело вниз, он обернулся назад и успел заметить, что человек в белом халате, толкаясь локтями, прорывается через толпу.
Дувал был сооружен таким образом, что неизбежно становился западней для непосвященного в его тайну. Если с внешней стороны глиняная стенка достигала всего двух с половиной локтей, то изнутри она обрывалась глубокой ямой. В яме виднелись черные отверстия воровских лазов, уходящих глубоко под землю.
Оказавшись в яме, Зели шустро влез в одну из этих нор, но его спутник задержался. Он прижался спиной к стене и терпеливо ждал, и в конце концов его ожидание было вознаграждено - в яму шлепнулся облаченный в белый халат преследователь. Оглушенный внезапным падением, он попытался подняться на ноги, но не успел. Блеснула сталь, оборвавшая короткий всхрип. Тот, кого именовали наставник, наклонился к убитому и внимательно, словно запоминая, рассмотрел его лицо. Затем он достал крохотный стеклянный пузырек и вылил его содержимое на голову трупа. Произошла мгновенная реакция. Кожа обуглилась и распалась, обнажая мышечные волокна, которые в свою очередь расползлись гнилыми ошметками. Спустя мгновение на земле лежало еще теплое тело, на плечах которого красовался полуразвалившийся череп. Странник сунул узкое лезвие стилета в тростниковые ножны - получился посох - и исчез в норе.
Зели ждал его в небольшой пещере. Он не осмелился поинтересоваться чем была вызвана задержка, а наставник не стал давать объяснений и спросил:
- Что-нибудь узнал?
- Как и велел дестур-мобед.
- Говори.
- Маги соберутся через два солнца в полночь в пещере близ Козлиного ручья. Это в десяти милях от Парсы.
- Я знаю это место. - Заметив, что Зели нерешительно порывается сделать добавление к ранее сказанному наставник спросил:
- Что-нибудь еще?
- В зале, где беседовали маги, толстые стены. Поэтому я расслышал лишь часть разговора, но мне показалось, что они несколько раз упомянули имя сиятельного Артабана, хазарапата царя Ксеркса.
- Артабана? - переспросил странник. При этом он не казался слишком удивленным. - Я подозревал о том, что он замешан в заговоре магов. Ладно, я займусь этим делом лично. У тебя все?
- Да, наставник.
- Хорошо. Ариман благодарит тебя. - Нищий упал на колени и поцеловал ногу странника. - Служи ему верно и впредь, и он не забудет тебя.
Помедлив наставник добавил:
- У входа в лаз лежит труп. Избавься от него.