Был немедленно отдан приказ найти самого талантливого архитектора, обладающего к тому же славой человека, умеющего угадывать и воплощать в жизнь сокровенные желания заказчиков. И вскоре на мой портальный балкон вывалился молодой улыбчивый господин Ижен Бодьер, оказавшийся не только тем самым архитектором, но и бывшим лучшим учеником голубоглазого старичка, несколько лет назад рассорившимся с учителем из-за кардинальных расхождений во взглядах на желания клиентов. И именно ему принадлежала знаменитая фраза: "Если клиент желает иметь в своей спальне стойло для любимого жеребца, то архитектор должен суметь соорудить его так, чтобы ни капли не испортить при этом саму спальню".
Вот только я к тому времени напрочь остыл ко всякой архитектуре и не имел больше ни малейшего желания ни спорить с кем-то, ни обсуждать какие-либо строительные проблемы. И теперь уже Ортензия задумчиво изучала нарисованные цветным мелом наброски, где архитектор по мере обсуждения недрогнувшей рукой делал необходимые исправления.
А потом и ей стало не до него, как всякой женщине с маленьким ребенком. Разумеется, я старался разделить с женой все заботы и волнения и напрочь забыл про всякую перестройку, лишь изредка встречая в коридорах или столовой обаятельно улыбающегося Ижена, которого как-то незаметно привык к тому времени считать одним из постоянных жильцов замка.
И был несказанно удивлен, когда он, смущенно улыбаясь и старательно скрывая волнение, пригласил меня однажды утром на прогулку. Дорик в то утро как раз отсыпался после трехчасового ночного гуляния, и Ортензия уснула рядом с ним, поэтому я не смог найти никакой уважительной причины для отказа от непредвиденной экскурсии.
К моему удивлению, повел он меня не к пруду, к которому я как-то успел притерпеться, считая законным местом обитания духов. Кстати, через несколько дней после памятной демонстрации сего архитектурного шедевра, когда Ортензия так эмоционально рассталась со старым архитектором, мы все-таки решились осмотреть построенный им шлюп. И обнаружили в его трюме не только помещение, обставленное как корабельная столовая, но и погребок для напитков и пару уютных кают. А в верхней части, там, куда вела деревянная лесенка и где полагалось быть капитанскому мостику, обнаружилось еще одно небольшое помещение, где было развешено по стенкам несколько найденных мной голубиных клеток. Однако мы единодушно решили, что ни одного голубя здесь селить не станем, старичок умудрился совершенно позабыть, что сопутствующие голубятням запахи вовсе не располагают к соседству с чайными столиками. Но как бы то ни было, гонорар, вместе с солидной премией и извинениями Ортензия ему все же отправила, и инцидент сочли исчерпанным.
А в то утро я в недоумении стоял перед дальней башней, которая вызывала во мне и Ортензии столько противоречивых чувств и эмоций. И к которой почему-то привел меня Ижен.
- Я много слышал… - тщательно выбирая слова, начал он свою речь, - про события, связанные с этим местом. Но мне кажется, оно несколько несправедливо причислено к мрачным и не подлежащим вниманию. А ведь с этой башни открывается самый живописный в этом замке вид, и, кроме того, она расположена в самом дальнем уголке сада, что позволяет ей претендовать на роль укрытия во время внезапной грозы… или места для уединения… иногда такие требуются каждому.
Со всем сказанным я был полностью согласен и, более того, внезапно понял, что мне тут нравится. Густые кусты, обрамлявшие приведшую сюда узкую тропку, поздний виноград и клематисы, увившие стены, потемневшая скамья у входа… все навевало покой и умиротворение.
- Прошу. - Темная тяжелая дверь неслышно распахнулась перед нами, и я неуверенно шагнул внутрь, мгновенно вспомнив, как бежал тут в тот одновременно счастливый и злополучный день.
В первый момент мне показалось, что я попал не туда. Не было в той темной башне такой светлой лестницы цвета свежесбитого масла, не было отделанных солнечными сосновыми панелями стен и золотисто-охристого сводчатого потолка. Даже кованая решетка на окне была теперь не ржаво-черного, а золотого цвета и казалась не мрачным стражем, а изящным атрибутом. Две комнаты первого этажа, объединенные широким арочным проемом, оказались обставлены светлой деревянной и плетеной мебелью, камин светился желтками новых кирпичей, а яркие полосатые останские ковры и подушки создавали приподнятое настроение.
Здесь действительно уютно будет пережидать грозу, да и в пасмурную погоду захочется заглянуть на минутку.
От помещения второго этажа я не ждал особого сюрприза, но снова был приятно удивлен.
Ижен совершенно неожиданно для меня переоборудовал его под просторную и удобную купальню, благо напор воды, поступающей из речки по закрытому желобу, позволял нам иметь купальни даже на третьем этаже.
Но окончательно его замысел стал мне ясен, когда я поднялся на самый верхний этаж. Посыпанный свежими опилками пол в небольшом, но светлом помещении с широкими окнами, которых раньше тут не было, стоящие на поддонах просторные плетеные и кованые клетки, а самое главное, пяток белоснежных крылатых красавцев, гордо гуляющих возле кормушек, мгновенно покорили мое сердце. В тот самый миг я твердо уверовал, что именно сюда буду приходить, когда мне нужно будет обдумать нечто важное.
- Милорд… есть еще выход на верхнюю площадку, - робко то ли предложил, то ли сообщил создатель этого уютного местечка, и я, более не споря, безропотно потопал вслед за ним по винтовой лестнице, распахнувшейся прямо в яркую голубую бездну летнего утра.
Отсюда и правда открывался великолепный вид на дальние поля, лес и речку. Посредине площадки высился столб с перекладиной для голубей, а рядом с ним стол для клеток, вдоль перил стояли широкие массивные скамейки. Но все это я рассмотрел значительно позднее. Больше всего в тот момент я был благодарен Ижену за обнимающую площадку по периметру высокую, почти в мой рост, кованую изящную решетку, выкрашенную в цвет неба и потому совершенно незаметную на его фоне. Ведь это означало, что архитектор предусмотрительно подумал о том времени, когда я захочу прийти сюда с непоседливым сынишкой.
Мимоходом оглядев покрасневшие виноградные листья и темно-синие грозди, еще оставшиеся на лозах, я привычно распахнул тяжелую дверь и с порога попался в ловушку встревоженных серых глаз.
- Значит, все-таки задание, - пробормотала Ортензия, безнадежно и решительно встала со ступеньки, на которой просидела уже неизвестно сколько. - Там Тума горячих пирожков недавно принесла, пойдем, перекусишь… и расскажешь, что произошло.
- Зия… - Я поймал ее на полушаге и крепко прижал к себе. - В этот раз ничего опасного, любимая! Я буду сидеть в Северной школе под охраной целой кучи магов. Ты мне веришь?
Поверь мне, родная, мне это сейчас так нужно, молил я про себя тревожную глубину любимых глаз. Тем более что мне и самому пока трудно себе поверить.
ГЛАВА 2
- Тур, ты просто дурак, - сердито выкрикнул уже знакомый мне голос, и вслед за тем послышался быстрый топоток проворных ног.
- Меня не волнует, кем ты меня считаешь, - ровно и бесцветно ответил басок Тура, - я все равно буду поступать так, как считаю нужным.
- Ну да, ты сдуру бросишь школу и помчишься искать… не могу даже сказать что! Ветер в поле и то легче поймать.
- Особенно если применить частичное сложение неизвестных векторов и кастовать седьмое заклинание Берцелиуса, - задумчиво пробормотал третий голос, и два первых дружно рявкнули:
- Заткнись, Рун!
- А что такого, все равно вы понапрасну спорите уже целый час! - примирительно заявил ничуть не обидевшийся Рун. - Лучше потренировались бы в бросках, этот солдафон обещал завтра до самого ужина тренировать тех, кто с пяти раз не попадет в мишень.
- Слышали мы, что он сказал, - едко фыркнул первый голос. - Да кто его боится! Занятия по метанию оружия - дело добровольное.
- Ты не права, Олли, - так же миролюбиво хмыкнул Рун, - магистр Шарот сказал, что директором уже подписан приказ, каждый, кто не сможет сдать боевые заклинания за второй уровень, должен изучить хотя бы один вид обычного оружия, и потому, как ни крути, ты неизбежно попадаешь в лапы этого Таржена.
- Фи, напугал мышку сыром! - легкомысленно фыркнула Олли. - Пусть лучше он трясется, как бы не попасть в мои ручки!
- И что ты с ним сделаешь? - В голосе Руна появилась нездоровая заинтересованность.
- Для начала я сделаю с тобой, - не повелась на подколку бесстрашная Олли, - чтобы не смотрел на меня такими… такими наглыми глазами!
Что-то зашуршало, зашипело и звучно лопнуло, как накрепко залитая сургучом бутыль с перебродившим вином.
- Олли! - возмущенно завопили оба ее собеседника. - Ты что, с ума сошла?! Разве можно в комнате кастовать фаербол третьей ступени?!
- А я проверяю, как вы поставили защиту… - Судя по дрожащему голоску, девчонка и сама испугалась. - И знаешь, что мне сейчас пришло в голову?! Я тоже пойду с вами. А чтоб не было скучно, позову Веджи. Она точно согласится, я знаю.
Быстрый топоток прозвучал порывом града по окну, и почти сразу, скрипнув, хлопнула дверь.
- Нет, ты слышал?! - возмутился голос Тура. - Она пойдет с нами! Вот почему ты ей не объяснил, что никаких "нас" просто не существует?! Я ухожу один, и это решено!
- Я иду с тобой, и ты не можешь мне запретить, - прежним невозмутимым тоном ответил Рун. - Я свободный человек и имею право поступать так, как захочу.
Тур несколько секунд молчал, и я как наяву видел перед собой его зеленоглазое скуластое лицо с возмущенно раздувающимися тонкими ноздрями. Но ответить ему было нечего, Рун сразил друга его же собственными доводами.