"Всё, что я могу сделать, когда наступает темнота - спрятаться там, в бесконечном солнечном дне, который снаружи кажется крохотной золотой искрой. При мысли, что она может однажды погаснуть, и мне её не найти - мой разум сжимается, цепенеет. Так не должно быть. Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Любою ценой".
Содержание:
Часть первая. Из Бездны… 1
Часть 2. На запад 5
Часть 3. Хранитель 14
Часть 4. Кристалл 19
Эпилог 25
Сергей Семенович Петренко
Апрель. Книга вторая
О небо, небо, ты мне будешь сниться!
Не может быть, чтоб ты совсем ослепло…
О. М.
Всё, что я могу сделать, когда наступает темнота - спрятаться там, в бесконечном солнечном дне, который снаружи кажется крохотной золотой искрой. При мысли, что она может однажды погаснуть, и мне её не найти - мой разум сжимается, цепенеет. Так не должно быть. Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Любою ценой.
Тримир, исследуя сущности Огня, писал:
"Есть "горение", характеризуемое простым слиянием разнополярных частиц и выделением энергии. Сливающиеся частицы при этом образуют новые, составные части которых, однако, не изменяют своих изначальных, глубоких свойств, изменения их обратимы, а свойства новообразованных частиц могут быть определены из свойств частиц изначальных.
Глубинные же свойства Огня определяются совсем другими процессами, когда, движимые высокими энергиями однополярные частицы сливаются, преодолевая сопротивление их внешних оболочек - и такие частицы при слиянии распадаются в чистую энергию такого порядка, по сравнению с которой "горение" разнополярных частиц оказывается ничтожным. Глубинная суть Огня скрыта именно в этой, великой и непредставимой, чистой энергии "слияния-распада".
…Впрочем, Тримиру так и не удалось получить того, что, как он предполагал, происходит в сердце Огня.
"Если бы я мог говорить с Драконами, они рассказали бы, как они появились - доподлинно. Мне же остаётся только предполагать. Они явились изнутри, из сердцевины Огня, где частицы высшего порядка, рождённые из Огня, но Огню уже не принадлежавшие, рвались наружу. В сердцевине Огня этих частиц было много, и особенно много их было в те древние времена, когда Огонь ещё только-только слепил в себе это пышущее энергией ядро.
Соединяясь в сгустки, частицы Сверхогня рвались вон из родившей их стихии. Чем они были? Светом? Тьмой? Чем-то иным, неподвластной разуму формой энергии, силы?
Поднимаясь на поверхность, сквозь остывающие толщи тверди, сгустки Сверхогня отдавали часть своей силы. Они приобретали формы, покрываясь, как панцирем, расплавленным камнем. В той форме они напоминали огненных червей, пробивающих земную кору тысячами извилистых пор. Самые большие и сильные из них достигли поверхности и, движимые неукротимой энергией, поднялись в небо. Тогда древние существа, творившие миры, увидели их и поразились мощи того, что явилось, ибо даже демиурги не предугадывали в полной мере, к чему приводили их деяния".
И тогда, как сказано в записях дварвов, первых существ, запечатлевших слова в рунах, один из Древних, Ворок, силой разума постиг природу Драконов и вошёл в их стихийное сознание. И Великие Первые Драконы стали послушны ему. А он увёл их за собой - никто не мог сказать, куда. И тем он сделал благо этому миру, потому что Драконы были столь велики, что заслоняли небо, так что казалось: оно стало каменным.
Меньшие из Огненных Червей так и не достигли поверхности. Они остыли, окуклились и уснули в каменной толще коры. Порой, растревоженные движениями подземного Огня, они просыпаются.
"Я бы хотел стать тем, кто сумеет говорить с ними, подчинить их сознание хаоса сознанию завершённого существа. Даже если я потерплю неудачу… Остановиться я уже не могу".
Так писал Тримир, величайший из карликов, древнего народа, видевшего тех, кто творил миры.
Карлики достигли предела в искусстве соединения стихий. Они достигли предела в том, чего можно добиться, используя лишь силу, энергию. Они, однако, не сумели продвинуться на пути постижения сознания стихий, проникновения в него - причиной тому было само устройство разума дварвов - недостаточно гибкое, недостаточно изменчивое, неспособное к восприятию чуждых ему сущностей.
Тионат, первый из человеческих магов, овладевший искусством переноса сознания, ближе всех смертных подошёл к вершине власти над миром. Считают, именно он создал инструмент, позволяющий смертным существам обращать свой разум в стихийный - и возвращаться обратно.
Часть первая. Из Бездны…
Мастер был горбатым и старым. У него были глаза цвета паутины, и в полутьме своего дома он сам походил на древнего-древнего паука. Про то, что мастер горбат и стар, мне говорили. Про глаза и паутину - нет.
Он смотрит на меня, а я на него. Мне неприятно видеть эти беловатые пятна под бровями, но отводить взгляд нельзя. Почему нельзя, я не знаю.
У него узловатые, корявые пальцы. Мне кажется - вот-вот они потянутся ко мне, ухватят, ощупают…
…Быстро-быстро бьётся муха, звенят нудно крылья, и в какой-то миг - тишина. Паук вертит добычу в лапах…
…И я стану птицей. Одной из этих…
Взгляд мастера меня отпускает, тянется к полкам с чучелами. Я почти вижу, как он трогает их - сов и ястребов, крошечных медовиц, лёгких жаворонков. Чучела будто живые, и непонятно, как старик этими своими пальцами так ловко прилаживает частички мёртвых птиц.
…Я сам не заметил, как оказался у него между колен. Резко запахло пылью. Я сморщил нос и увидел строгие глаза мамы. И не чихнул. Но отвёл взгляд - стал смотреть вверх, на потолок. На чучело огромного альбатроса. Альбатрос почему-то чуть покачивался, блестя злым глазом…
…Налетит ветер. Я его призову. Ветер сорвёт тишину этой клетки, и блеклая, мертвечинная пыль развеется, и сперва я убью старика-мастера, расколов его затылок клювом, а затем доберусь и до тебя, нахальный мальчишка, что посмел видеть моё нынешнее бессилье…
…Я вздрогнул. Мастер держал меня за плечи, его глаза были рядом. Он заговорил, и я на миг крепко зажмурился, и запахло какой-то пряностью.
- Кто же ты, маленький ветерок? Может, чайка?
Я с неожиданным для себя пылом мотаю головой.
- Нет? Почему?
- Они… как курицы!
Мастер, кажется, удивлён. Мама испугана моим решительным ответом. А я… я сам не знаю, почему так вдруг рассердился на чаек.
Потом мама ушла. Мастер усадил меня в удобное кресло - я первый раз видел такое, сделанное, как нарочно, по моему росту. Мастер дал мне в руки стеклянный камень. Я подумал, что это, наверно, звезда, только она не светится.
Я не боялся. Большинство мальчишек в городе уже побывали у мастера. Все знали, что ничего страшного не случится. Мастер предложит тебе стать какой-нибудь птицей, усадит в кресло и даст стеклянный камень. Потом… одни говорили, что ничего не было, они сидели и смотрели в прозрачную глубину. Другие как будто видели там картинки - горы, море, облака.
…Один край камня сделался голубым. Я повернул камень, и внутренность его чуть засветилась. Там, как в зеркале, отразился кусочек ясного неба.
Я хотел повернуть голову: посмотреть на окно, на мастера. Но вместо этого качнулось всё вокруг. Я испугался, разжав пальцы, чтобы ухватиться за подлокотники кресла.
Руки мастера мягко отобрали камень. Было тихо, как будто я оглох. Чёрной молнией на залитой солнцем стене дома напротив мелькнула за окном птица.
Как же я забыл?!
У мастера столько птиц, а её нету!
- У вас нету ласточек… - пробормотал я.
Мастер улыбнулся.
- Приходи через неделю. В это же время. Мы продолжим.
…Мама мне сперва не поверила. Все бывали у мастера только один раз. Чтобы пойти к мастеру, нужно было получить приглашение на золотистой табличке с серебряными буквами "ХК".
И табличку принесли - накануне назначенного дня.
Мне было тревожно и радостно.
Оказалось, я боюсь высоты. Огромной пустоты подо мной. Кажется, что-то может случиться с моим волшебным умением летать, я сделаюсь тяжёлым и буду падать, падать…
Я борюсь с этим страхом скоростью полёта. Когда воздух летит вместе со мной, я его почти не чувствую - и потому страшно. Надо обгонять воздух, ветер, чтобы он, как живое существо, упруго толкал меня, гладил, трепетал.
В такие минуты вдруг получается, что уже не можешь управлять полётом. В воздухе есть свои комки, изгибы, впадины и холмы. Они начинают направлять мой полёт, поэтому я боюсь лететь низко на такой скорости - воздух, кажется, может швырнуть меня в чащу леса или в овраг.
Доверяй воздуху, говорит Мастер. Поверишь ему полностью - не будешь ничего бояться. Воздуху не страшны горы и пропасти, моря и леса.
Я знаю, что Мастер прав. Несколько раз я чувствовал себя именно таким - не мальчишкой, почему-то поднявшимся над землёй, а сгустком воздуха, упругим ветром. Это было здорово, и я совсем не боялся разбиться, расцарапаться о ветки или утонуть. Но скоро я как будто просыпался - и тогда накатывал другой страх: я не чувствовал своего тела, не мог пошевелить пальцами, закрыть глаза, облизнуть губы…
Случалось, что и это не пугало меня, и я летел дальше - но чаще я задыхался в ужасе, понимал, что умираю, теряю своё тело - но и это было бы не так страшно - страшно то, что вместе с телом я боялся исчезнуть совсем.