По коже побежали мурашки, накатила дурнота, в голове возникло чувство коловращения, словно мысли вдруг вырвались из-под контроля. Питер уткнулся лбом в колени и принялся глубоко, ритмично дышать, пока приступ не пошел на убыль. Подобное происходило все чаще и чаще, и, хотя это скорее всего результат самовнушения, побочный эффект работы над столь личной историей, Питер все же не мог отделаться от ощущения, что ситуация попахивает иронией "Сумеречной зоны", что по мере написания романа выдумка воплощается в реальность. Питер откровенно надеялся, что до этого не дойдет: сюжет намечается не слишком-то приятный. Когда тошнота окончательно прошла, Питер достал синий фломастер, открыл чистую страницу и начал подробно излагать неприятные ощущения.
Два часа и пятнадцать страниц спустя, потирая окоченевшие руки, он услышал донесшийся издали оклик. Сара Теппингер взбиралась по склону дюны, увязая в рыхлом песке. Не без самодовольства Питер отметил, что она чертовски привлекательна - тридцатилетняя, с длинными рыжевато-каштановыми волосами и очаровательными скулами, да еще одаренная тем, что один из здешних знакомых Питера нарек "скульптурными излишествами". Тот же знакомый поздравил его с покорением Сары, сообщив, что после развода она поотбивала мошонки половине мужского населения острова - мол, Питер просто-таки везучий сукин сын. С последним Питер от всей души согласился: Сара остроумна, смышлена, жизнерадостна, независима (она руководит местной школой Монтессори) и совместима с Питером во всех отношениях. Однако всеохватная страсть между ними не вспыхнула. Их связывали дружеские, удобные отношения, и это тревожило Питера. Хотя близость с Сарой лишь скрашивала его одиночество, он впал в зависимость от этой связи и теперь беспокоился, что это свидетельствует об общем снижении его запросов, а оно в свою очередь говорит о наступлении среднего возраста - состояния, к которому Питер совершенно не готов.
- Салют, - сказала Сара, плюхнувшись рядом и запечатлев на его щеке поцелуй. - Хочешь поиграть?
- Ты почему это не в школе?
- Сегодня пятница. Ты разве забыл, что я тебе говорила? Родительские собрания. - Она тряхнула руку Питера. - Ты же в ледышку превратился! Давно здесь?
- Пару часов.
- Сумасшедший, - рассмеялась Сара, восхищенная его безумием. - Я немного понаблюдала за тобой, прежде чем окликнуть. С развевающимися волосами ты смахивал на большевика, вынашивающего планы заговора.
- На самом деле, - отозвался он, имитируя русский акцент, - я пришел сюда, чтобы вступить в контакт с нашими подлодками.
- Ого! И что же затевается? Агрессия?
- Не совсем. Видишь ли, у нас в России не хватает очень многого зерна, высоких технологий, синих джинсов. Но русский дух выше подобных мелочей. Однако у нас в дефиците один товар народного потребления, который мы должны раздобыть немедленно, потому-то я и заманил тебя сюда.
Она изобразила замешательство:
- Вам нужны школьные администраторы?
- Нет-нет. Это куда серьезнее. По-моему, американское слово, обозначающее это… - Ухватив Сару за плечи, он повалил ее на песок и навалился сверху. - …звучит как "путаны". Без этого нам никуда.
Улыбка ее стала неуверенной, а потом и вовсе уступила место выражению восторженного предвкушения. Питер поцеловал ее, сквозь пальто ощутив упругость ее грудей. Ветер трепал его волосы; у Питера сложилось впечатление, что ветер подглядывает за ними через плечо, и он оборвал поцелуй. Снова накатила дурнота. И головокружение.
- Ты вспотел. - Она утерла его лоб рукой, одетой в перчатку. - Снова один из этих приступов?
Кивнув, он улегся спиной на песок.
- Что ты видишь? - Сара продолжала промокать его лоб. На ее лице появилось озабоченное выражение, обозначив крохотные морщинки в углах ее рта.
- Ничего, - отозвался он.
Но на самом деле он увидел кое-что. Нечто поблескивающее" по ту сторону пелены облаков. Нечто привлекательное и пугающее в одно и то же время. Нечто такое, что, несомненно, скоро само ляжет к нему в руки.
Хотя никто не понял этого сразу, первым признаком беды стало исчезновение тринадцатилетней Эллен Борчард вечером в четверг 19 мая событие, записанное Питером в блокнот как раз накануне визита Сары в пятницу утром; но на самом деле все началось для него лишь в пятницу вечером, когда он выпивал в кафе "Атлантика" в Нантакете. Он отправился туда с Сарой пообедать, но, поскольку зал ресторана был полон до отказа, они предпочли ограничиться напитками и сандвичами у стойки бара. Не успели они усесться на табуреты, как на Питера набросился Джерри Хайсмит блондин, проводящий велосипедные туры по острову ("…самозваный всем Аполлонам Аполлон", как описала его Сара), завсегдатай кафе и начинающий писатель, не упускающий ни одного случая спросить совета у Питера. Как всегда, Питер ободрил его, хотя в глубине души хранил убеждение, что любителю выпивать в "Атлантике" почти нечего сказать читающей публике это типичная для Новой Англии туристская ловушка, украшенная бронзовыми барометрами и старыми спасательными кругами, забитая толпой молодых отдыхающих, многие из которых (приметные по багамскому загару) сгрудились у стойки. Вскоре Джерри двинулся вдогонку за рыжеволосой чаровницей с протяжным медоточивым акцентом, членом последней туристской группы, а на его табурет уселся Миллз Линдстром, рыбак на пенсии и сосед Питера.
- Чертов ветер продирает до костей, как наждак, - произнес он вместо приветствия и заказал виски. Этот крупный краснолицый старик по своему обычаю был одет в комбинезон и куртку "ливайс", из-под фуражки у него выбивались седые кудряшки, а сетка лопнувших сосудов на щеках бросалась в глаза сильнее обычного, потому что Миллз уже успел порядком загрузиться.
- Что вы тут делаете? - Питер удивился, что Миллз заявился в кафе, хотя считал туризм смертельной заразой, а кафе - ее рассадником.
- Выводил сегодня баркас. Впервые за два месяца. - Миллз одним духом влил в себя полпорции виски. - Думал, что смогу забросить пару-тройку удочек, но потом напоролся на эту штуковину с мыса Смита. И рыбачить как-то расхотелось. - Он опорожнил стакан и дал знак бармену наполнить его. - Карл Китинг уже давненько говорил мне, что она формируется, но оно как-то вылетело у меня из головы.
- Что за штуковину? - не понял Питер.
Миллз отхлебнул виски и мрачно пояснил:
- Свободно плавающий грязевой агрегат. Название диковинное, но вообще-то плавучая помойка. Чуть не квадратный километр воды покрыт мусором. Мазут, пластиковые бутылки, плавник. Собирается в более или менее стоячей воде во время прилива, но обычно не так близко от земли. А эта в каких-нибудь пятнадцати милях от мыса.
Услышанное заинтересовало Питера.
- Вы говорите о чем-то вроде Саргассова моря, а?
- Оно, наверно. Только вот оно не такое большое, да и водорослей нет.
- А они устойчивы?
- Эта-то новенькая, которая у Смитова мыса. А вот в милях в тридцати от Виноградника держится уже лет несколько. Крепкие шторма ее раскидывают, но она завсегда возвращается. - Миллз принялся хлопать себя по карманам, безуспешно разыскивая трубку. - Океан превращается в застойное болото. Дошло до того, что закинешь удочку, а вытащишь драный башмак заместо рыбы. Помнится, лет двадцать тому, когда макрель шла косяком, так от рыбы вода казалась черной на цельные мили. А теперь как углядишь темное пятно, так можешь быть уверен, что какой-то чертов танкер опять напустил дерьма!
Сара, беседовавшая с подругой, обняла Питера за плечи и поинтересовалась, в чем дело. Выслушав объяснения Питера, она театрально содрогнулась.
- Какая жуть! - и перешла на замогильный тон. - Странные магнетические зоны, завлекающие моряков навстречу погибели.
- Жуть! - усмехнулся Миллз. - Уж тебе-то след быть умнее, Сара. Скажешь тоже, жуть! - Чем дольше он раздумывал над репликой, тем больше возрастало его негодование. Встав, он широким жестом обвел кафе, попутно оросив алкоголем загорелого юношу; пропустив возмущенную реплику юнца мимо ушей, Миллз гневно воззрился на Сару. - Может, ты и это заведение считаешь жутким?! Что тут, что там - та же чертовщина! Помойка! Вот только этот мусор расхаживает да мелет языком, - он обратил взор на юнца, - и считает, что все на свете принадлежит ему, дьявол ему в печенку!
- Черт, - буркнул Питер, провожая взглядом Миллза, рассекающего толпу, будто портовый буксир. - Я как раз собирался попросить его отвезти меня поглядеть на нее.
- Завтра попросишь, хоть мне и непонятно, чего на нее смотреть. - Сара ухмыльнулась и выставила перед собой ладони, словно загораживаясь от объяснений. - Извини. Мне следовало сообразить, что человек, целыми днями глазеющий на чаек, должен счесть помойку в квадратный километр прямо-таки эротическим зрелищем.
Питер сделал выпад, пытаясь ухватить ее за грудь:
- Ну, сейчас я тебе покажу эротику!
Сара со смехом поймала его руку и - настроение ее вдруг разительно переменилось - прижала костяшки пальцев Питера к губам.
- После покажешь.