Когда он повернулся, чтобы выйти из конюшни, Генри попробовал его остановить. Генри был здоровый малый, но Слоун размахнулся и крепко врезал ему по челюсти. Тот упал, застонав. Как бы Слоуну ни было его жаль, он не собирался втягивать его в разборки с оккупантами. В этой битве он должен сражаться в одиночку.
Слоун взвел затвор винтовки - магазинной винтовки, которую забрал у убитого при Шарпсбурге, и направился к дому. Почти сразу он услышал крик. И увидел ее, выбегающую из спальни на балкон второго этажа.
Фиона.
Ее прекрасные волосы медного цвета развевались у нее за спиной, а черты лица были искажены страхом, хрупкое тело напряглось в отчаянном усилии.
Ее преследовал мужчина. Он смеялся, видя, как она напугана.
Вскинув винтовку, Слоун ринулся к дому.
Плантация Флиннов
Наши дни
Это было восхитительно. Надо же, какое везение! Это обещало стать самым удивительным приключением в ее жизни.
Шейла Андерсен с фонариком в руке пробиралась сквозь тьму. Записка жгла ей карман.
"Ждите меня на плантации Флиннов. В полночь. Я знаю правду, стоящую за легендой".
Она не знала, кто послал ей записку, но догадывалась, что один из членов общества любителей истории - может быть, ее тайный поклонник, намного ее старше. После смерти Амелии Флинн наследники собирались продавать поместье. Общество должно было изыскать способ выкупить его и сохранить. От властей штата или от правительства помощи ждать не приходилось. В Новом Орлеане было много старых домов, а свободного места - мало. Территория бурно развивалась, корпорации скупали земли вдоль реки. Их общество нуждалось в фактах, доказывающих, что дом Флиннов - исторически ценный объект, чтобы те, кто любил историю своих родных мест и все, что с ней связано, успели собрать деньги и выкупить дом прежде, чем он уйдет с молотка.
Вот что привело ее ночью на старое семейное кладбище Флиннов. Она кралась в темноте, прикрывая ладонью луч фонарика, чтобы остаться незамеченной на своем пути к правде, стоящей за легендами, которые окружали плантацию. Она надеялась, что этих сведений будет достаточно для подтверждения исторического значения дома.
Ее обуревала смесь страха и восторга. Все было как в фильме ужасов или на американских горках, но только еще острее. О старом поместье ходили жуткие легенды. Местные жители утверждали, что там водятся привидения. Началось все с того, что Флинны перестреляли друг друга в своем родовом гнезде.
Правда, скрытая за легендой.
Легенда поражала воображение. Была одна женщина и двое мужчин. Двоюродные братья, сражавшиеся по разные стороны войны, которую именовали здесь Северной агрессией. Мужчины убили друг друга на заднем дворе. Она тоже умерла… но ее крики, как рассказывают, и по сей день раздаются в округе, а на балконе второго этажа мелькает ослепительно-белая фигура.
Шейла остановилась за деревьями, вбирая в себя атмосферу места и с волнением и страхом разглядывая безлюдный темный особняк. Последняя владелица, Амелия Флинн, умерла - в той же комнате, где и родилась много лет назад. Ее подруга Кендалл Монтгомери, которая ухаживала за ней, уехала.
…Дневная жара спала, с реки потянуло сыростью. Из клубов тумана в темноту поднимались надгробные камни и кресты, мрамор серебрился в лучах лунного света.
Привидения нигде не было видно, но сердце Шейлы бешено билось.
- Шейла, сюда!
Она вздрогнула от испуга. Но голос - мужской голос - был настоящий, и она улыбнулась, подумав, что сейчас узнает, кто этот незнакомец, решивший разделить с ней столь важную информацию.
Она заторопилась. Сейчас! Она была на пороге исторического открытия.
- Куда?
Она бросилась напролом через кустарник, споткнулась о могильную плиту и упала, роняя фонарик. Стекло лопнуло и рассыпалось. Теперь путь ей освещала лишь луна, чьи лучи пронзали волнистый туман. Лежа на земле, она представила себе женщину в белом, мечущуюся на балконе, и ее сердце гулко и тяжело забилось.
Она вскочила, на мгновение поддавшись страху.
- Шейла!
Она двигалась почти вслепую - из-за темноты и тумана. Пусть она не раз бывала на этом кладбище, но это было днем, а сейчас она растерялась, не зная, куда идти. Она опасливо продвигалась в ту сторону, откуда, как ей казалось, раздавался голос. Она снова споткнулась, но успела уцепиться за рассыпающийся склеп и не упала. Луна скрылась за тучей, оставив ее в кромешной тьме.
- Шейла? - раздался шепот где-то рядом.
- Помогите мне, - отозвалась она, - я потеряла фонарь. - Лишь услышав дрожь в собственном голосе, она осознала, что по-настоящему испугана.
За несколько секунд ее неясные страхи превратились в настоящую панику. Какая же она дура, что пришла сюда. Бегать по заброшенному кладбищу среди ночи лишь потому, что некий аноним прислал ей записку. О чем она думала?
Она сейчас же идет обратно к машине и едет домой. Там она выпьет большой бокал вина и отругает себя за свой идиотизм.
- Я здесь, - нетерпеливо напомнил голос.
- Да пошел ты, - пробормотала она.
Она хотела повернуться и бежать, но тут огромная черная тень накинулась на нее, толкая. Она машинально вытянула руки, чтобы не упасть, и вдруг ее руки куда-то провалились - раздался скрежет ржавого металла. Потом она почувствовала новый толчок в спину. И закричала - потому что она падала…
Плантация Флиннов
1863 год
Брендан Флинн привез пленного в штаб генерала Батлера в Новом Орлеане. К слову, самого генерала, пользующегося дурной славой, он никогда не видел.
Билл Харви - бродяга и редкий мерзавец, ко двору пришедшийся в армии, если низость, порочность и даже садизм можно приписать к положительным для солдата качествам, - болтался у штаба, когда он прибыл.
- Эй, Флинн!
- Здорово, - буркнул Брендан, берясь за ручку двери.
- Ты приказ-то слышал? - Билл Харви довольно скалился от уха до уха, что служило дурным знаком. - Это ты о чем, Билл?
Билл оскалился шире некуда.
- Ну как же - приказ генерала Батлера насчет женщин, которые за людей нас не считают и все такое. Если они так себя ведут, то, значит, они шлюхи, и нечего их жалеть. А эта - из поместья Флиннов - эта сука хуже всех.
- Фиона? - изумился Брендан.
Фиона была так воспитана, что в любой ситуации оставалась неизменно вежливой. И он предупреждал ее насчет солдат. Он запретил ей приближаться к ним. Плантацию не конфисковали лишь потому, что в случае смерти Слоуна он должен был ее унаследовать. По крайней мере, он нарочно во всеуслышание заявил о своих правах.
- Ага. Мы с ребятами ходили на прошлой неделе возле реки, искали еду, а она на нас как напустится… - начал рассказывать Билл.
Шагнув к нему, Брендан схватил его за горло. Его пальцы змеей сжались вокруг шеи Билла, пришпилив его к столбу, у которого тот недавно лениво отирался. Билл извивался у него в руках, но с Бренданом ему было не совладать. И он знал это.
- Какого черта? - прохрипел он. - Под трибунал захотел?
- Что вы с ней сделали? - сурово спросил Брендан.
- Ничего, ничего, клянусь! - Лицо Билла налилось кровью.
Вокруг них собиралась толпа. Никто из солдат даже не пытался защитить Билла, все лишь молча смотрели. Билл не пользовался любовью товарищей. К тому же жестокость военных, которую доводилось испытывать на себе их братьям - и особенно сестрам, - вызывала у многих тошноту.
- Это все Виктор Гребб… это они с Артом Бинионом… они поехали туда сегодня.
Брендан отпустил его.
- Когда?
Билл потирал шею. Краснота медленно сходила с его лица.
- Сволочь ты, Флинн… - начал было он. - В ту же секунду Брендан снова схватил его и прижал к столбу. - Полчаса назад, - прохрипел Билл.
Брендан выругался. Ведь у него есть связи. Но сейчас эти связи не спасут Фиону. Или маленького сына Слоуна.
Забыв о пленном, которого нужно было передать в штаб, он повернулся и побежал к своему коню. Его Меркурий был взращен на семейной плантации, как и верный Пегас Слоуна. Бедняга, он совсем выдохся. Но Брендан сильно пришпорил его и пустил в галоп по улице, которая выходила на разбитую, изрезанную бороздами дорогу, истоптанную лошадьми и людьми.
Убитую войной.
Будь проклята эта война и смерть. Будь прокляты обстоятельства, позволяющие людям забывать границы между добром и злом, забывать о милосердии и человечности.
Волосы у него на затылке зашевелились при мысли о Викторе Греббе. Он был настоящий маньяк. Приглянувшиеся ему женщины бесследно исчезали.
Путь до плантации был далек и труден. Брендан нахлестывал коня, надеясь, что успеет помешать насильникам сделать свое черное дело. Но они, конечно, намного опережали его, да и лошади у них были посвежее.
Наконец впереди показался дом. Издалека он выглядел тихим и безмятежным, как в прежние времена. До войны.
Война началась из-за убеждений, из-за земли. Но это тут при чем?
Он мчался по дубовой аллее, думая лишь об одном.
Фиона.
Брендан подъехал к дому как раз в тот момент, когда она, пронзительно вскрикнув, бросилась вниз с балкона. И он увидел врага - во дворе был солдат в форме конфедератов. Тот выстрелил в сторону балкона с бешеным ревом, страшнее которого Брендану еще никогда не доводилось слышать. Выстрел разорвал в клочья тишину прекрасного весеннего утра, и Брендан сделал то, что подобало мужчине, - он сорвал с плеча винтовку и выстрелил во врага.
И лишь когда тот повернулся, смертельно раненный, целясь в Брендана, он узнал солдата, одетого в эту желто-коричневую с серым форму.
Слоун.