Напротив, он настаивает на твоем браке с леди Эвелин де Сен-Бриа и не смотрит на то, что ни ты не любишь ее, ни она тебя. Это забота о сыне или просто желание устроить для тебя политически выгодную партию?
На секунду лорд Жизор закрыл глаза и попытался успокоиться. Снова и снова они возвращались к этой теме. Снова и снова он объяснял Мадлен, что хотя граф и волен запретить брак, он не может принудить его к женитьбе. Снова и снова он повторял, что может обжаловать дело о браке у Его Королевского Высочества герцога Нормандского, а если не поможет и это, то у Его Императорского Величества, но что он не воспользуется этой возможностью, дабы не проявить неуважения к отцу. Его голова раскалывалась от этих «снова и снова».
Естественно, лорд никогда не упоминал о возможности женитьбы без соблюдения всяческих формальностей. Скорее всего, девушка воспротивится такой идее.
Он снова открыл глаза.
— Успокойся, дорогая. Могу заверить тебя, что он...
— Изменит свое мнение? — перебила его Мадлен. — Никогда! Граф де ла Векси даст свое согласие на наш брак только тогда, когда графом де ла Векси станешь ты! Твой отец...
— Тише! — голос лорда Жизора звучал повелительно. — Моя сестра!..
В дальнем конце зала открылась и снова закрылась дверь, ведущая в церковь Богоматери. Вышедшая оттуда женщина сдержанно улыбнулась им, подошла к камину по широкой ковровой дорожке и осторожно сняла монашеское покрывало. Она молча кивнула каждому и сказала:
— Твоя очередь, о мой сиятельный брат. С десяти до одиннадцати, если ты еще помнишь.
Лорд Жизор допил вино и, улыбнувшись, встал.
— Конечно, миледи Беверли. «Так не могли вы один час бодрствовать со мною». Евангелие от Матфея. Завтра будет Страстная Пятница, день распятия, а эту ночь мы мысленно проводим с Господом нашим в Гефсиманском Саду.
Жизор взглянул на часы. До десяти оставалась одна секунда.
— «Отец, час мой пробил». Святой Иоанн, — начал он.
Маятник опустился.
Раздался первый удар.
— Дьявол! Что это?! — воскликнул лорд Жизор. Снаружи донесся душераздирающий крик.
* * *
Примерно за минуту до этого во дворе у стены Зала святого Мартина встретились двое. Оба они были гвардейцами графа. Один стоял на посту, второй, сержант, совершал вечерний обход. Они обменялись обычными воинскими приветствиями. Стоявший на посту сообщил, что никаких происшествий не замечено, сержант поблагодарил его по-военному кратко. Затем он добавил с усмешкой:
— Ночной дозор в апреле явно приятнее, чем в марте, не правда ли, Жаме?
Рядовой Жаме усмехнулся в ответ.
— По крайней мере, я не отморожу нос, сержант Андре. — Он уловил краем глаза отблеск света и посмотрел наверх. — А вот и милорд граф.
Сержант Андре повернул голову в том же направлении. Он знал, что имеет в виду Жаме. Милорд граф не мог приближаться к посту, так как он недавно вошел в свой личный кабинет на последнем этаже Красной башни. Сержант часто принимал участие в ритуале восхождения. Хотя визиты графа в башню не были регулярными, его поведение было вполне предсказуемо. Войдя в кабинет, он первым делом зажигал факел, мерцание которого, видимое сквозь косоугольное окно, говорило находящимся во дворе о том, что хозяин скоро приступит к работе.
Затем, взобравшись на стол, стоящий у окна, он подносил факел к газовому фонарю, висевшему над перемычкой окна, — вспыхивало пламя, но со двора можно было видеть лишь его отсветы.
На этот раз все было иначе.
Вместо теплого света газовой лампы в окне вспыхнуло странное белое сияние, словно бы метавшееся по комнате одну — две секунды.
Затем освинцованное косоугольное окно внезапно с грохотом разлетелось вдребезги, и осколки посыпались вниз.