Оставалось сделать только еще одну вещь - дать ей выплакаться, что Клэр и сделала, сдерживая поток своих слез. Вот почему она пыталась улизнуть… не потому, что не любит их всех, а потому, что прощания были столь болезненными.
Минивэн ее родителей подкатился с точностью до щита, и Клэр услышала отключенный двигатель. Она похлопала Еву по спине несколько раз, пока ее лучшая подруга не содрогнулась и не кивнула, отойдя в сторону.
- Привет, тыковка, - сказал отец Клэр, улыбнувшись ей со стороны водителя. Он выглядел утомленным, подумала она, и ее потрясло, насколько больше появилось седины в его волосах. Он не выглядел хорошо, хотя мама заверяла ее, что ему намного лучше. - Готова ехать?
- Почти, - ответила она. - Через пару минут?
- Не торопись, - он посмотрел так, будто понимал, но это определенно был Взгляд Папы, которым он посмотрел на Шейна - неодобрительный.
Шейн этого не заметил, а даже если бы заметил, то вероятно ему было все равно на данный момент. Он преодолел расстояние между ними, когда Клэр вернулась, и хотя он не обвил ее своими руками, чувство объятия окружило ее.
Чувство безопасности. Безопасности с ним.
- Мне не нравится это, - произнес он. - Мне не нравится тот факт, что ты не можешь меня простить, Клэр. Пожалуйста, я же говорил, что сожалею, что ты хочешь, чтобы я сделал? Умолял? Я буду умолять. Я встану на колени прямо здесь, если ты хочешь, перед твоим отцом…
- Нет! - выпалила она. - Нет, я… я не сержусь, правда, не сержусь. Но мне необходимо это. Я нуждаюсь в этом. Обычно я ничего не прошу для себя, но это моя просьба, Шейн. Это не займет много времени, но даст нам его, чтобы… чтобы понять, действительно ли мы сильны порознь, как когда мы вместе.
Также она хотела, чтобы он понял, что напортачил, и что она не одна из тех бесхарактерных девиц… которые готовы простить его, даже когда он совершил непростительную вещь. Он не доверял ее словам. Он поверил, несмотря на то, что знал о ней, что она тайком встречалась с Майклом, что в принципе невозможно.
И поэтому она не могла пасть перед быстрым, легким извинением. Даже здесь, когда он стоит на коленях перед ее отцом, что было чрезвычайно глупо.
Рыдания снова подступили к ее горлу, когда она увидела, что он серьезен, а затем она потянулась к нему и схватила его за руки. Большие руки, травмированные в суставах от поединков; и слишком нежные руки в других случаях. Руки, которые она любила, особенно теперь, когда они коснулись ее горящих щек, делая их прохладными. Его большие пальцы нежно прикоснулись к скулам, он нагнулся ближе, чтобы прошептать:
- Я так сожалею, Клэр. Пожалуйста. Пожалуйста, не уезжай.
- Я… - Она закрыла свои глаза, потому что почувствовала головокружение из-за притягивающей силы его желания, и даже глубокий вдох не помог. - Шейн, я должна ехать. И это не значит, что я не люблю тебя или что я не вернусь. - Она открыла свои глаза и встретилась с его неистовым отчаянным взглядом. - И я сказала, что выйду за тебя замуж когда-нибудь. И это по-прежнему в силе, если ты еще хочешь этого.
Он улыбнулся через боль.
- Ох, я хочу этого. Я бы женился на тебе завтра, если…
- Я знаю, - добавила она. - Но я не могу. Не сейчас.
Он отпустил ее, но не отступил; он взял ее руки и поднес к своим губам, чтобы поцеловать их, по одной. Она вздрогнула от жара его губ, от тоски на его лице.
- Если я тебе понадоблюсь… - промолвил он, а затем остановил себя небольшой горькой улыбкой. - Но скорее всего нет.
Она молча подняла мобильный телефон.
- Быстрый набор.
- Позвони мне сегодня, - взмолил он. - Звони мне каждый день.
- Позвоню, - пообещала она. - Шейн…
- Знаю, - сказал он. - Слушай, я тоже ненавижу прощаться. Но, иногда, мы нуждаемся в этом, просто чтобы выжить.
Он говорил серьезно, и это лишило ее дара речи, поразило, и единственное, о чем она могла думать, это о том, чтобы еще раз нежно поцеловать его. Это было обещанием, и она отвечала за каждое слово, всем сердцем и душой.
А потом, она ушла туда, где стояли ее чемоданы, и помогла ее папе загрузить их в багажник минивэна. Шейн хотел помочь, но она покачала головой; она должна была сделать это сама. Она боялась, что могла сломаться и побежать прочь, вернуться в Морганвилль, в дом, в котором они вместе жили, если она не уедет теперь, одна.
Не нужно было много времени, чтобы изменить ее жизнь. Около десяти минут. С утренним солнцем, омывающим золотом рекламный щит, с Шейном, стоящим рядом и закинувшим руку на плечо Евы, с Майклом, спрятавшимся в безопасности, подальше от солнца, она закинула рюкзак, закрыла дверь и помахала. Они помахали ей в ответ.
А затем каким-то образом она оказалась на пассажирском сиденье, пристегнутая ремнем, хотя она не помнила, когда сделала это, и минивэн ехал на север, вдаль от Морганвилля.
Прочь от всего, что она оставила позади.
Она завертелась на сиденье, чтобы увидеть удаляющихся Шейна и Еву. Только тогда, когда она перестала видеть рекламный щит, она повернулась и сделала глубокий вдох. Я не буду плакать, говорила она себе. Не буду.
Наконец, ей пришло в голову задать очевидный вопрос своему отцу.
- Где мама?
- Она сказала, что встретит нас в аэропорту. С тобой все в порядке, детка? - спросил ее отец. Он не сводил глаз с дороги, и его голос звучал нейтрально, но он вытянул свою правую руку, и она взяла ее. - Моя девочка. Ты в порядке. Я помню, ты ехала сюда, ну знаешь, в университет. Ты казалась тогда такой маленькой, дорогая, и более уязвимой. Посмотри на себя теперь - ты прекрасная, уверенная, молодая женщина. Я очень горжусь тобой. И я знаю, что это было трудно для тебя.
Она не чувствовала себя милой или уверенной, или женщиной. Единственное, что она чувствовала, это то, что она была молода, и прямо сейчас на душе было тоскливо. Но она все равно улыбнулась и сглотнула слезы, а когда ее голос успокоился, она спросила его, как продвигалась его работа, и что доктор говорил о его сердце, и о тысяче мелочей, из которой состояла любовь.
Они проболтали весь путь до Мидленда.
* * *
К удивлению Клэр, в аэропорту ожидала не только мама. Там была вечеринка. Когда они с папой вошли внутрь, везя в тележке два чемодана, она сразу же увидела гигантский ярко-розовый плакат, который гласил "ПОЗДРАВЛЯЕМ!", с огромными пучками воздушных шариков на обоих концах. И толпа. Восторженная толпа.
Если честно, она не знала, что видела перед собой… а потом лица стали попадать в фокус. Ее учителя из средней школы - миссис Стрит, миссис Ист, мистер Попп, мистер Шелтон… ее любимые учителя. А потом одноклассники, по крайней мере десять из них. Некоторые были друзьями, но случайными; большинство из них только окончили среднюю школу, догадалась она, так как они были ее возраста. Она была на два-три года впереди них, благодаря тестированию по самым основным предметам.
Она не скучала по ним, но, так или иначе, видеть их было приятно… и странно, как во сне, где все из прошлого вдруг оказались в настоящем, бросаясь в неё всем подряд. Это было странно, смешно и замечательно, а когда она обнималась со всеми и получала похлопывания по плечу, переходя в головокружительном танце от человека к человеку, она чувствовала, будто все в аэропорту уставились на нее, задаваясь вопросом "что, черт возьми, происходит".
Затаив дыхание, она внезапно остро почувствовала, кого не хватает: Шейна. Евы. Майкла. Мирнина. Может, даже Амелии и Оливера, и полдюжины других, кого она знала - неожиданно - она будет жалеть, что их не было здесь, чтобы увидеть это. Мирнин был бы в восторге. Он бы взял кучу кексов из упаковки и пунш из холодильника из-за того, что заметил бы, как замечательно выглядела красная жидкость, как разбавленная кровь… а Шейн устало пригрозил бы заколоть его. Ева проголосовала бы за. Майкл рассмеялся бы.
И внезапно ей показалось, что в ее голове накопилось слишком много всего, и в то же время слишком мало.
Аэропорт Мидленда точно не предназначался для празднования, но это, казалось, вызвало улыбки на лицах охранников, и даже у измученных, уставших бизнес-туристов с их набитыми, крепкими чемоданами. А чемоданы Клэр были в горошек, лимонного и фиолетового цветов. Она не была уверена, были ли они слишком странными или же нет, но, по крайней мере, она не потеряла их.
Вечеринка была короткой - пятнадцать минут, а потом папа Клэр начал бодро напоминать людям, что у нее самолет. Ее мама крепко обняла ее, когда первые посетители стали уходить, и сказала:
- Я так рада видеть тебя, милая. Даже только для этого, - она отстранила Клэр на расстояние вытянутой руки и обвела своим материнским изучающим взглядом сверху до низу. - Ты выглядишь немного похудевшей, милая. Ты ешь?
- Да, мам, я ем. Не волнуйся. Как только я доберусь до Бостона, обойду все закусочные, кафетерии и пиццерии, так что я, наверное, наберу десять фунтов за первую неделю.
- Ну, тебе не помешают лишние десять фунтов, так или иначе, - она нервно поправила волосы Клэр, отводя их от лица. - О, дорогая, тебе бы не помешало постричься. Так. Обещай мне… как думаешь, у тебя есть все, что нужно? Тебе нужны листы, или полотенца, или…
- Я буду в порядке, мама, - заверила ее Клэр и взяла мамины руки в свои. - Я буду в порядке.
Мама сделала глубокий, судорожный вдох, прежде чем кивнула:
- Я знаю, - сказала она. - Однако, тебе наверное нужна одежда. Тебе всегда нужна.