Египетские сны - Вячеслав Морочко

"И вот еще что: существует "наука" (говорят, "лженаука") "О переселении душ". Люди, знающие в этом толк, изучив мои данные, говорили, что в той (прошлой) жизни был я британским врачом, заброшенным судьбою в Египет. В это трудно поверить. Но, разве на новом месте никогда не казалось, что вы уже были здесь раньше? Эти картины чаще всего проявляются в снах "второго порядка", то есть в снах, что приходят во сне. Древние, разбираясь в подобных вещах, полагают, что перейти от одной жизни к другой – то же, что пересесть из одной колесницы в другую. Это нельзя понимать буквально. Однако, при столкновениях "колесниц" на мировых перекрестках, случаются презабавные вещи… О них и пойдет наш рассказ."

Содержание:

• Пролог 1

• I. Незнакомка 1

• II. Чай с молоком 3

• III. Стеклянное озеро 9

• IV. Уточка по-пикински 15

• V. Темза "впадает" в Нил 25

• VI. Приглашение к исповеди 39

• VII. Под священными сводами 49

• Примечания 52

Вячеслав Морочко
Египетские сны

Пролог

Стенала душа – диковинный орган, не ведомо где расположенный. В религиях есть намеки на священные точки и бугорки, но наука решительно все отвергает.

Описывают, как душа, покидая тело, витает поблизости, а затем какими-то "лазами" устремляется к свету "неземной благодати".

Это призвано укреплять нашу Веру. А рационально мыслящих увещевают: "Истинно верующий, – не задумывается".

Я так много думал, читал и слышал о Вышнем , что подмывало измыслить что-нибудь от себя. Может быть, я что-то не понимаю, но кажется, если это и грех, то не слишком большой. Скорее всего – просто чушь несусветная, может быть даже, – собачья. Но без фантазии, вообще, никакое писание, а тем паче "священное" не могло быть написано.

Наконец, пришел к выводу, что бы ни говорили, какие бы сомнения ни выдвигали, но душа у человека все-таки есть.

Просто, не может не быть! Однако, что крайне существенно, после смерти она не уходит из тела, пока живы, она всегда – с "нами" и, вместе с тем, страшно от нас далеко. Она – в ином космосе (на "краю" мироздания, где – гнездовище душ ).

Когда бодрствуем, мозг подобен радиостанции, "поддерживающей" с душой диалог . Речь пока что – о "радио", хотя допускаю и что-нибудь экстравагантнее, ибо параметры этой системы должны обеспечивать мгновенную связь, независимо от расстояния и в этом – ее уникальность.

Наша память – это память души. Там все фиксируется. Однажды записанное, не стирается полностью. Это как в живописи, где поверх одного слоя красок малюют второй, третий, и так без конца – "полотно" стерпит все. Дело в том, что "подспудному", при известных условиях, дано проявляться, и мы вновь и вновь к нему возвращаемся.

Когда спим, остается "дежурная связь". На "ослабленном поводке" бродим в причудливом мире, "дышим" воздухом прошлого (и не только нашего собственного).

У больных (в особенности, душевно больных) возникают "помехи" (искажения связи).

Клиническая смерть – обратимое состояние, предшествующее завершению диалога.

Когда человек умирает, связь обрывается. А душа вступает в контакт с только что народившейся плотью, чтобы начать все с начала. Это тяжелый момент: младенческий мозг к контакту не подготовлен, поэтому вызов, "Слушай меня!" требуется достаточно мощный, а изменчивый угол падения луча связи должен быть близок – к прямому, что зависит от положения нашей планеты относительно радио ц ентра (то бишь гнездовища).

Существуют звездные атласы. В принципе, можно иметь карту неба в любое время, над любой точкой глобуса, а, зная время и место рождения человека, определить направление на гнездовище душ .

Исследуя, таким образом, множество случаев, получаем возможность запеленговать Центр Связи . И наоборот, зная район г нездовища, можно вычислить место "душеприемника", если известно, время смерти покойного.

"Доморощенная астрология", вероятно, забавная вещь, только – не для меня. Жизнь бесконечна. Не известно, где она началась и где кончится. Только сны нам, время от времени, приоткрывают завесы.

Таковы приходящие в голову сами собой, без натуги не очень серьезные мысли. Главное, что мозг, с его бугорками и дольками, лишь – зачаточный орган. Он развивается не только за счет кровотока, а от всего, что его "омывает" в течение всех поколений.

Когда вслух рассуждаю о подобных вещах, сын спрашивает: "Папуля, ты это выдумал прямо сейчас?"

"Нет пророка в родном отечестве!" – парирую я.

– Это как понимать?

– А так вот: вифлиемчане, когда слышали про Иисуса Христа, хохотали: "Что!? Наш Ёська пророк!? Да мы знаем его, как облупленного! Он же – чокнутый!"

Еще в детском садике я "изобрел" Теорию пламени : не терпел белых пятен, торопился домыслить по-своему все, чему не дано разъяснений.

Такое бывает. Есть люди, живущие напряженной, но абсолютно бессмысленной для окружающих жизнью.

Способный думать, да усомнится! Истина – не поверхностное явление. Ее корни – в толще пространства. Их еще надо нащупать… Но я ведь "локаторщик".

В связи с изложенным, предлагаю Вашему вниманию хронику вылазки на заморскую территорию в две тысячи первом году.

Для меня это были дни подобные снам и сны, подобные жизни. Легендарный Хорхе Луис Борхес в одном из своих эссе спрашивал: "…что такое наше прошлое, как не череда сновидений и чем отличается воспоминание о снах от воспоминания о прошлом?" Сон – не заурядный хроникер. Он берет событие, как яйцо, в сыром виде, разбивает, выпускает в сосуд подсознания, выжимает дольку наитий или предчувствий (по вкусу), добавляет щепотку фантазий, взбалтывает, выплескивает на "противень" памяти, где "потрескивают" шкварки эмоций, встряхивает и превращает в нечто более стоящее, нежели "голые факты". Особенность сна – в том, что его не отложишь, как книгу, не выключишь, как телевизор, и, как из театра, от него не сбежишь. Ты связан. Твое сердце отверсто, и от того, что во сне на тебя "наезжает", не увернешься!

И вот еще что: существует "наука" (говорят, "лженаука") "О переселении душ". Люди, знающие в этом толк, изучив мои данные, заключили, что в той (прошлой) жизни был я британским врачом, заброшенным судьбою в Египет.

В это трудно поверить. Но, разве на новом месте никогда не казалось, что вы уже были здесь раньше? Картины "той" жизни чаще всего проявляются в снах "второго порядка", то есть в снах, что приходят во сне. Древние, разбираясь в подобных вещах, полагали, что перейти от одной жизни к другой – то же, что пересесть из одной колесницы в другую. Это нельзя понимать буквально. Однако, при столкновениях "колесниц" на мировых перекрестках, случаются презабавные вещи… О них и пойдет наш рассказ.

I. Незнакомка

1.

Наблюдая, как хухрик гоняет по летному полю мячи, я подумал, что если нормальному глазу свойственно различать гамму цветов, то полноценная личность должна пользоваться множеством ипостасей, чтобы полнее воспринимать окружающее.

Я – не о себе. Рассуждения о полноценной личности, – не для старика. По виду, хухр, вероятно, похож на алкагольного чертика. Его, пожалуй, можно причислить к банальной галлюцинации. Но какой сумасшедший сознается, что он – сумасшедший? Однако, честное слово, я бы пошел к психиатру, если бы не одно "но": в этом явлении присутствовал юмор, что явно свидетельствовало о здравом рассудке.

Впервые увидев Его, я спросил просто так, как приблудного пса: "Ты кто?"

"Фуфрик", – ответил он: оказывается, глухие согласные ему не очень давались. "Хухрик", правильней – "хухрики", возникли после того, как жена уехала к умирающей матери, пытаться задержать смерть, то есть, когда ко мне пришло одиночество и сознание, что с этим надо как-то справляться. Они моя хитрость, – маленькое безумие, спасающее от – большого. Они укрощают кошмары, привносят сюжетную стройность в путаницу навороченных снов. "Хухрики" – нечто пушистое, теплое, трогательно-беззащитное, и вместе с тем озорное, с душою ребенка, способное умножаться, по настроению меняя обличия.

В восемь утра наша группа должна была вылететь из Шереметьева на самолете "Трансаэро". Фирма располагала четырьмя "бортами". Два из них накануне потерпели аварии. Третий – приземлился в Баку. Четвертый, прилетевший из Уренгоя в Москву, сейчас как раз ремонтировался (неполадки с закрылками). Он-то и должен доставить нас в Лондон. На ремонт ушло уже шесть часов. И мы безнадежно задерживались.

Большинство людей, из тех, кого я знаю, не любят летать самолетами – боятся. Даже утверждение, что жертв ДТП, сравнительно с авиакатастрофами, – неизмеримо больше, не успокаивает. И не важно, сколько ты налетал. Говорят, не боится летать только тот, у кого в руках – штурвал, впрочем, и в этом я сомневаюсь.

Смерть в авиакатастрофе – это что-то нечеловеческое. Она редко бывает мгновенной. Живое превращается в неживое, проходя через такие кошмары, которые невозможно представить.