- Разговоры о Совете меня утомили. Праздник - частная инициатива, вход только по именным приглашениям. У Совета нет права требовать, чтобы с ним консультировались в таких вопросах. На случай возможного нарушения общественного порядка будет приглашен начальник полиции. Так из‑за чего шум? Я просто хочу немного развлечь людей.
Хэнсон покачал головой:
- Чарлз, не делай вид, будто не понимаешь, о чем я. По словам Бордмена, праздник будет проводиться на открытом воздухе - прямо под двумя сторожевыми башнями. Ты что, не понимаешь, какие последствия это может иметь?
- Разумеется, понимаю, - произнес Рентелл отчетливо. - Абсолютно никаких.
- Чарлз! - Хэнсон сжался, услышав такое богохульство, и метнул взор на ближайшую башню, словно ожидая, что их тут же постигнет кара. - Дорогой мой, послушайся доброго совета - брось это дело. У тебя нет никаких шансов довести до конца эту сумасшедшую затею, так зачем осложнять отношения с Советом? Кто знает, на что они могут пойти, если их раздразнить.
Рентелл поднялся. Устало посмотрел на сторожевую башню, и вдруг безотчетная тревога сжала ему сердце.
- Ты получишь приглашение, - бросил он Хэнсону.
На следующий день Рентеллу позвонил секретарь городского суда и договорился о встрече. Времени до его визита было достаточно - без сомнения, сделано это было для того, чтобы Рентелл мог еще раз обдумать свое поведение. Утром он успел забежать к миссис Осмонд, та заметно нервничала, зная, наверное, о надвигающемся конфликте. Постоянное напряжение - нелегко было выглядеть неизменно беззаботным - начало сказываться, и Рентелл, поелику возможно, стал избегать появляться на людях. Хорошо, что школа еще не открылась.
Секретаря суда Рентелл встретил в гостиной. Барнс, энергичный темноволосый молодой человек, перешел прямо к делу. Отказавшись от приглашения сесть, он обратился к Рентеллу, держа в руке листок бумаги - явно протокол последнего заседания Совета:
- Мистер Рентелл, Совету стало известно о вашем намерении устроить праздник в саду мистера Бордмена недели через две‑три. В связи с чем я уполномочен передать вам, что Совет крайне отрицательно относится к этой идее и просит вас незамедлительно прекратить всякую деятельность в этом направлении.
- Мне очень жаль, Барнс, но боюсь, что подготовка продвинулась слишком далеко. Мы вот‑вот начнем рассылать приглашения.
Барнс помедлил, оглядывая запущенную комнату Рентелла, словно надеясь отыскать там скрытый мотив поведения ее хозяина.
- Мистер Рентелл, возможно, мне следовало бы уточнить, что переданная просьба Совета равносильна его прямому приказу.
- Я так и понял. - Рентелл сел на подоконник и посмотрел на сторожевые башни. - Я уже беседовал на эту тему с Хэнсоном, что, надо полагать, вам известно. У Совета не больше права отменить праздник, чем запретить мне дышать.
Варне гадко улыбнулся:
- Мистер Рентелл, данный вопрос не находится в юрисдикции Совета. Приказ издан на основании полномочий, возложенных на Совет вышестоящими инстанциями. Для удобства можете считать, что Совет передает прямое указание, полученное от… - Варне слегка кивнул в сторону сторожевых башен.
Рентелл встал:
- Наконец‑то! Добрались до сути дела! - Он взял себя в руки. - Не могли бы вы передать через Совет этим "вышестоящим инстанциям", как вы их назвали, мой вежливый, но решительный отказ? Вы меня поняли?
Варне сделал шаг назад и внимательно оглядел Рентелла:
- Полагаю, что да, мистер Рентелл. Без сомнения, вы понимаете, что делаете.
После его ухода Рентелл опустил шторы, лег на кровать и в течение примерно часа попытался хоть немного расслабиться. Итак, решающий бой с Советом состоится завтра. Получив повестку на экстренное заседание, он решил, что сможет использовать эту ситуацию для достижения своей главной цели - разоблачения деятельности Совета публично.
Хэнсон и миссис Осмонд пытались убедить Рентелла, что он должен сдаться.
- Во всем виноват ты сам, Чарлз, - сказал ему Хэнсон. - Однако я надеюсь, что они будут снисходительны к тебе - им надо сохранить лицо.
- Дело не только в них самих, - ответил Рентелл. - Они утверждают, что выполняют прямые указания сторожевых башен.
- Да, наверное… - замялся Хэнсон. - Конечно. Только вряд ли будут сторожевые башни вмешиваться в такие пустяковые дела. Они полагаются на Совет, доверяют ему осуществлять общий надзор, и пока власть Совета непоколебима, они останутся в стороне.
- Едва ли все так просто. Как, по‑твоему, осуществляется связь между сторожевыми башнями и Советом? - Рентелл указал на ближайшую башню. Наблюдательный ярус парил в воздухе, похожий на неуместную здесь гондолу. - По телефону? Или они сигнализируют флажками?
Но Хэнсон только рассмеялся в ответ и переменил тему. Аргументация Джулии Осмонд, как и Хэнсона, была неубедительной, но сама Джулия не сомневалась в непогрешимости Совета.
- Конечно же, они получают инструкции из башен, Чарлз. И не волнуйся, чувство меры у них есть - ведь они все это время позволяли тебе приходить сюда. Твоя основная ошибка в том, что ты слишком высокого мнения о собственной персоне. Ты только посмотри на себя: сгорбился, лицо как старый башмак. Ты думаешь, что Совет и сторожевые башни собираются тебя наказать? Этого не будет: их наказания ты просто недостоин.
За ланчем Рентелл нехотя ковырялся в тарелке, ощущая, что взоры всех в столовой устремлены на него. Многие пришли со знакомыми, и он прикинул, что на сегодняшнем заседании Совета, назначенном в половине третьего, зал будет полон.
После ланча он поднялся к себе, решив почитать до начала заседания. Полистал какую‑то книгу, отложил и подошел к окну. В наблюдательных окнах по‑прежнему не было никакого движения, и Рентелл рассматривал их открыто, словно генерал, изучающий перед битвой расположение вражеских войск. Сегодня дымка опустилась ниже, чем обычно, так что возникало ощущение, что башни вздымаются в воздух подобно гигантским четырехугольным трубам, - типичный индустриальный пейзаж в белом тумане.
Ближайшая башня находилась метрах в двадцати пяти, наискосок от него, над восточным концом сада, общего с другими гостиницами, расположенными полукругом. Как только Рентелл отвернулся, окно в наблюдательном ярусе открылось, пучок солнечных лучей отразился от оконного стекла и, подобно сверкающему копью, поразил его. Рентелл отпрянул, сердце его замерло и вновь сильно забилось. В башне снова все замерло так же внезапно, как и началось. Окна по‑прежнему плотно закрыты, никаких признаков жизни. Рентелл прислушался к тому, что происходит в гостинице. Настолько явственно открылось окно - за много дней первый признак того, что в башнях кто‑то есть, и несомненный показатель того, что это только начало, - что балконы должны были бы стремительно заполниться людьми. Но в гостинице царила тишина, и только снизу доносился голос Клифтона, рассеянно мурлыкавшего себе под нос у окна, где размещался вольер с канарейками. Не было заметно и прилипших к окнам лиц в гостинице напротив.
Рентелл внимательно оглядел сторожевую башню, предположив, что он мог ошибиться и видел открытое окно гостиницы напротив. Однако такое объяснение не удовлетворило его. Тот, направленный прямо на него, солнечный луч рассек воздух, как серебряное лезвие; с такой интенсивностью могли отражать свет лишь окна сторожевых башен.
Рентелл взглянул на часы и выругался: была уже четверть третьего. До ратуши добрый километр, и теперь он доберется туда весь растрепанный и вспотевший.
Раздался стук в дверь. Рентелл открыл и увидел Малвени.
- В чем дело? Я занят.
- Прошу прощения, мистер Рентелл. Господин по имени Барнс просил срочно передать вам, что сегодняшнее заседание откладывается.
- Ага! - Рентелл презрительно щелкнул пальцами. - Значит, в итоге они пришли к такому выводу. Впрочем, для них благоразумие - прежде доблести. - Широко улыбаясь, он пригласил управляющего войти. - Мистер Малвени, подождите!
- Хорошие новости, мистер Рентелл?
- Превосходные. Я все же заставил их посуетиться. Вот увидите, следующее заседание Совета будет проходить за закрытыми дверьми.
- Должно быть, вы правы, мистер Рентелл. Кое‑кто тоже считает, что Совет несколько зарвался.
- В самом деле? Интересно. - Отметив про себя этот факт, Рентелл подозвал Малвени к окну. - Скажите, мистер Малвени, вот сейчас, поднимаясь по лестнице, вы не заметили никакой активности… там?
Рентелл мотнул головой в сторону башни, не желая привлекать к себе внимания. Малвени выглянул в сад:
- По‑моему, я ничего особенного не видел… все как обычно. А что?
- Знаете ли, там открылось окно… - Видя, что управляющий отрицательно качает головой, Рентелл остановил себя. - Ладно. Дайте мне знать, если этот Барнс позвонит еще раз.
Когда Малвени ушел, Рентелл вновь зашагал по комнате, насвистывая рондо Моцарта. В течение трех последующих дней его победоносное настроение мало‑помалу исчезло. К досаде Рентелла, никаких сведений о перенесенном заседании Совета не поступало. Он предположил, что будет закрытое слушание, но хотел, чтобы члены Совета знали, что суть дела не изменится. Все равно все вскоре узнают, что Рентелл одержал над Советом моральную победу.
Рентелла злила даже мысль, что заседание может быть отложено на сколь угодно долгий срок. Избегая прямого столкновения с Рентеллом, Совет мудро избавлял себя от лишних хлопот.
Сопоставляя различные варианты, Рентелл решил, что явно недооценил Совет. Возможно, там уже поняли, что борется‑то он не с ними, а со сторожевыми башнями. Все чаще ему стала приходить в голову мысль: быть может, и на самом деле существует некий тайный сговор между башнями и Советом.