Она едва различает музыку, заглушаемую скрежетом старого кондиционера, но пот все равно ручейками стекает на пояс трико фирмы "Адидас", собирается в ложбинке на спине и стекает между крутыми ягодицами. Она вновь пытается повторить движение, но даже бубенцы на щиколотках звучат словно свинцовые. Вчерашним вечером она прикоснулась к небесам. Сегодня утром - словно мертва. Никак не может сконцентрироваться, и хоть маленький мерзавец Пранх видит это, но все же со свистом рассекает воздух своей бамбуковой палкой и вместе с проклятиями брызжет комками изжеванного бетеля.
- Эй! Поменьше смотри на наладонник и побольше думай о мудрах! Нужны хорошие мудры! Да твое мастерство способно кастрировать меня, если б было что кастрировать.
Смутившись, что Пранх заметил ее состояние - позвони, ну набери же меня, позвони, ну набери же меня, позвони, забери меня отсюда, - Аша огрызается:
- Если у тебя вообще когда-то было то, что кастрировать. Пранх бьет ее палкой по ногам, голень полоснула жгучая боль.
- Чтоб тебя, хиджра! - Аша подхватывает лежащий на сумке с полотенцами завиток, крепит к уху и распускает длинные прямые волосы. Незачем переодеваться, она все равно вмиг вспотеет на такой жаре. - Я ушла.
Пранх ее не окрикнул. Слишком горд. "Маленький чокнутый извращенец, - думает Аша. - Почему это ньют всегда "оно" или модное нынче местоимение "эно", а бесплотный ИИ - "он"?" В преданиях Старого Дели джинн - всегда он.
- Мемсахиб Ратхор?
Шофер припаркованного автомобиля одет в костюм и ботинки. Только темные очки выдают то, что вообще-то он замечает палящее солнце. Да она даже в топике и трико готова расплавиться…
- В машине кондиционер, мемсахиб.
Белая кожа салона настолько прохладна, что Аша даже вздрагивает.
- Вас прислали явно не копы Кришны.
- Нет, мемсахиб.
Автомобиль вливается в поток машин. Как только защелкиваются замки безопасности, Ашу осенило: "О Господь Кришна, да они собрались похитить меня!"
- Кто тебя послал?
От водителя ее отделяет стекло, слишком толстое для ее кулачков. Даже если бы двери не были блокированы замком, выскочить из машины на такой скорости и при таком движении было бы слишком даже для ловкой танцовщицы с отличной координацией. Прожив всю свою жизнь в Дели, сейчас она не узнает ни улиц, ни предместий, ни промышленной зоны.
- Куда ты меня везешь?
- Мемсахиб, мне нельзя говорить, куда мы едем, ведь тогда я испорчу сюрприз. Но мне дозволено сказать, что вы - гостья Эй Джея Рао.
Когда Аша допивает бутылку "Кинли" из бара, наушник воспроизводит ее имя.
- Привет!
Поудобнее откинуться, поглубже утонуть в прохладной белой отличной коже сиденья, почувствовать себя кинозвездой. Она звезда. Звезда, у которой в машине есть чудный бар.
На сей раз только звук.
- Надеюсь, машина терпимая? - Все тот же приятный учтивый голос. Невозможно представить себе оппонента, который сможет на переговорах устоять перед таким голосом.
- Превосходная. Просто роскошная. Все отлично.
Теперь она проезжает мимо трущоб еще более жалких, чем те, в которых сама выросла. Они явно недавно тут появились. Хотя смотрятся похуже старых. Мальчишки пыхтят самодельным кальяном, который смастерили из частей трактора. Кремовый "лексус" осторожно объезжает истощенный скот, у которого сквозь кожу, словно некая инженерная конструкция, видны все кости наперечет. Всюду засуха и пыль. Это город настороженных взглядов.
- Разве вы не на конференции? В наушнике - смех.
- О, я весь погружен в работу, добываю воду для Бхарата, поверь мне. Кто, как не я, является самым усердным государственным служащим?
- Вы хотите сказать, что одновременно находитесь и там, и здесь?
- О, для нас не составляет труда быть в нескольких местах одновременно. Существуют мои многочисленные копии и подпрограммы.
- И которая из них истинный вы?
- Все. На самом деле ни одной из моих аватар в Дели нет, я распределен по серии дхарма-процессоров в Варанаси и Патне, - вздыхает он, и вздох звучит близко, утомленно и сердечно, словно шепот на ухо. - Тебе сложно осмыслить рассредоточенное сознание; точно так же мне трудно понять дискретное мобильное сознание. Я могу лишь копировать себя по так называемому вами киберпространству, являющемуся физической реальностью моей вселенной, вы же перемещаетесь через трехмерное пространство-время.
- Тогда какой же из вас любит меня? - Вопрос вырвался сам собой, сумасбродный и необдуманный. - Я хочу сказать, как танцовщицу, это я имела в виду. - Она беспокоится, тараторит. - Есть ли один из вас, кто особенно почитает катхак? - Вежливыевежливые слова, которые можно было бы сказать промышленнику или подающему надежды адвокату на одном из отвратительных званых вечеров Ниты и Прии. "Не спеши, торопливые женщины никому не нравятся. Нынче ведь в мире заправляют мужчины". Но в голосе Эй Джея Рао она слышит ликование:
- Все и каждая отдельная часть меня, Аша. Ее имя. Он назвал ее по имени.
Она едет по гадкой улице, битком набитой бродячими собаками и мужчинами, праздно развалившимися на чарпой раздирающими на себе струпья чесотки. Но шофер настаивает: "Едем как нужно, мемсахиб". Теперь за окном свалка с шаткими минаретами из старых покрышек. Воняет подгоревшим ги и мочой. Дети окружили "лексус", но машина наделена уровнями защиты Эй Джея Рао. Водитель отпирает ворота из дерева и меди в стиле Моголов посреди разрушенной красной стены.
- Мемсахиб, - приглашает ее войти.
Через врата она проходит в сад, вернее, в то, что от него осталось. На устах замирает готовый сорваться возглас изумления. Каналы чарбагха пересохли, в их растрескавшемся русле валяются оставшиеся от пикников пластиковые бутылки. Кусты чрезмерно разрослись, сорняки забили бордюрные растения. Трава побурела от засухи, нижние ветви деревьев обломаны на дрова. Пока она идет к павильону с провалившейся крышей в центре сада, где сходятся все дорожки и каналы, то замечает, что под тонкими подошвами ее босоножек совсем не осталось гравия: его унесло во время прошлых муссонов. Газоны покрыты сухими листьями и упавшими сучьями. Фонтаны высохли и забиты нечистотами. Но все же семьи приходят сюда на прогулку, катят перед собой коляски, дети играют в мяч. Престарелые мусульмане читают газеты и играют в шахматы.
- Сады Шалимара. - В основании черепа раздается голос Эй Джея Рао. - Рай упрятанного за стенами сада.
Пока он говорит, сад меняется на глазах, стряхивая с себя упадок двадцать первого века: деревья покрываются листвой, клумбы благоухают дивными цветами, ряды терракотовых горшков с геранью выстраиваются по берегам каналов, наполненных светлой водой. Ярусная крыша павильона сверкает сусальным золотом, павлины раскрывают роскошные хвосты, повсюду сверкают и журчат струи фонтанов. Смеющиеся семьи превратились в могольских вельмож, а старики - в мали, садовников, подметающих посыпанные гравием дорожки.
Услышав отдаленный серебряный перезвон струн ситара, Аша даже захлопала в ладоши от радости.
- О! - воскликнула она, оцепенев от восторга. - О!
- Благодарю тебя за доставленное мне вчера удовольствие. А это одно из моих самых излюбленных мест в Индии, хоть оно почти позабыто. Возможно, именно потому, что позабыто. Здесь в тысяча шестьсот пятьдесят восьмом году Аурангзеб взошел на трон Могольской империи, теперь же сюда приходят люди для вечернего моциона. Прошлое - моя страсть, и попасть туда мне совсем просто, как и всем бесплотным. Мы можем жить во скольких угодно эпохах. Часто я мысленно прихожу сюда. Или же, вернее, стоит сказать: сад приходит ко мне.
Словно на ветру затрепетали бьющие из фонтана струи воды, хотя никакого ветра не было и не могло быть этим душным полднем, потом падающие потоки слились в фигуру мужчины, выходящего из воды. Человек воды, мерцающий и текучий, превращается в человека из плоти. Эй Джей Рао. "Нет, - думает она, - вовсе не из плоти. Джинн. Существо, угодившее между адом и раем. Выдумка и обманщик. Так обмани же меня!"
- Как говорили древние поэты урду, - продолжает Эй Джей Рао, - рай, без сомнения, обнесен стеной.
Уже давно пробило четыре часа ночи, но Аше не спится. Нагая, бесстыдная, она лежит на кровати, лишь за ухом притаился завиток наушника. Окно распахнуто настежь, пыхтит, периодически судорожно всхлипывая, допотопный кондиционер. Ужасная ночь. Город задыхается. Даже звуки вечернего движения кажутся вымученными. Лежащий напротив наладонник мигает голубым глазом и шепчет ее имя: "Аша".
Прижав рукой ухо с завитком, она вскакивает на колени, на обнаженной коже капельками блестит пот.
- Это я, - шепчет она.
Нита и Прия в соседней комнате, за тоненькой стенкой.
- Знаю, сейчас очень поздно. Извини…
Она смотрит в противоположный конец комнаты, на наладонник.
- Ничего, я не спала. - Что-то не то с его голосом. - Что-то случилось?
- Наша миссия провалилась.
Все так же стоя на коленях, Аша замерла посреди старинной кровати. Пот ручейком струится вниз по ложбинке позвоночника.
- Конференция? Что? Что случилось? - шепчет она, а голос собеседника звучит у нее в голове: