- Холодная, - говорили они одна другой, многозначительно и не без нотки удовлетворения, однако и не без некоторой манерности: предположение, что кто-то из них может быть абсолютно равнодушной к мужчинам, почти не находило веры. Но большинство поверило в эту характеристику, хоть и с некоторой сдержанностью, главным образом из-за одежды Дианы. Трудно было поверить в то, что можно так много думать и мечтать о морских волнах, довольствуясь лишь возможностью наблюдать за тем, как они бесследно исчезают…
Когда Хелен Дейли, жена биохимика Остина Дейли, который был едва ли не вторым по старшинству в Дарре, начала разговор об этих сплетнях, ее муж высказал иную точку зрения.
- Каждый раз, как здесь появляется кто-то новый, выплескивается поток подобных умозрительных измышлений. И я не понимаю, почему, - жаловался он. - Молодежь привыкла порхать вокруг да около, возомнив, что они необычные, что с них начинается мир, как в свое время считали и их отцы, и деды. Потом они попадают в такой же круговорот, демонстрируют такие же привычки и продолжают делать такие же ошибки, как и их предки. Обычнейшая банальность: все они, в конце концов, переходят в один из четырех или пяти типов, и самое интересное случается тогда, когда кто-то из них пытается вернуть себе молодость - что запрещено богом.
- А если приспособить твою теорию к нашим условиям, то к какому типу в конце концов придет наша последняя новобранка? - спросила жена.
- Юная Диана? Об этом еще рано говорить. Она принадлежит к тем, кого в наше время принято называть человеком с запоздалым дозреванием. А на данном этапе она пылает любовью школьницы к нашему Френсису.
- Я так не думаю.
- А я в этом и не сомневаюсь. Френсис, может, не твой тип, но он является хорошим образцом патриарха для других. Я заметил это давно. Он сейчас, конечно, этого не понимает - впрочем, как и всегда. Все, что я могу сказать, она не обычная молодая женщина. И я не отважился бы побиться об заклад, какой путь она выберет, когда пройдет этот процесс.
Был Остин прав или нет, но на протяжении первых недель пребывания Дианы в Дарре в ее характере не замечалось никакой эволюции. Она просто продолжала идти своим путем, демонстрируя дружелюбную независимость. Ее отношения с мужчинами - коллегами по работе - приобретали либо товарищеский характер, либо становились достаточно официальными. И этот ее принцип не заходить в чужие владения привел к восстановлению дружеских отношений со многими молодыми женщинами, в глазах которых она постепенно превратилась в чудачку. Упорство, с каким Диана следила за своим внешним видом, стало рассматриваться, правда, с некоторой осторожностью, как проявление этого чудачества, что-то вроде увлечения, скажем, икебаной или рисование акварелей, - то есть, что-то такое, чем Она занималась ради собственного удовольствия. Этому еще в большей степени способствовало то, что в ответ на их просьбы она охотно давала полезные советы из области своего хобби. Увлекательная форма развлечения, невинная до тех пор, пока ее держать под контролем. Однако и дорогая. Согласно общему мнению, весь ее заработок, очевидно, тратился на одежду и украшения.
- В общем, странная девушка, - заметила Каролина Саксовер. - Ее ум приспособлен к одной сфере жизни, а остальное - совсем к другой. Сейчас она, кажется находится в положении полного равновесия этих сфер и не стремится из него выйти. На мой взгляд, она вскоре внезапно пробудится к жизни.
- Ты имеешь в виду, что однажды мы сможем познакомиться еще с одной формой чувственного дивертисмента и утратим еще одну сотрудницу? - спросил хмуро Френсис. - Я становлюсь старомодным. Не понимаю, зачем молодым женщинам средних способностей позволяют тратить время на высшее образование. Это стало одной из самых дорогостоящих статей нашего национального бюджета. И я считаю, что даже специальный тест на тупость не даст полной гарантии. И все равно я не перестаю надеяться, что когда-нибудь мы сможем собрать вместе нескольких девушек, личные устремления которых будут отличаться от их стадных инстинктов.
- Может, лучше сказать - не стадные инстинкты, а сексуальные? - запротестовала Каролина.
- Лучше? Я не уверен. Что касается молодых женщин, разве здесь есть какая-то разница? - пробормотал Френсис. - Во. всяком случае будем надеяться, что эта выдержит больше, чем месяц или два.
* * *
Миссис Брекли, разговаривая с мужем, придерживалась однако противоположного мнения.
- Диана, кажется, довольна своим местом; хотя это и не такая уж приятная новость, - заметила она после того, как дочка побывала дома. - Но все равно возможно, что она там долго не задержится. Диана не такая девушка.
Такое утверждение не требовало комментариев, и мистер Брекли ничего не ответил.
- Диана, видимо, очень увлечена этим доктором Саксовером, - добавила его жена.
- Не больше, чем другие, - ответил мистер Брекли. - У него солидная репутация среди ученых. Люди, у которых я спрашивал о нем, были просто поражены, узнав, что Диана там работает. А это уже что-то да значит.
Он женат и имеет двух детей. Двенадцатилетнего мальчика и десятилетнюю девочку, - сообщила миссис Брекли.
- Тогда все хорошо. Или ты считаешь, что нет? - спросил он.
- Не будь смешным, Гарольд, Он почти вдвое старше ее.
- И в самом деле, - согласился он. - Но о чем это мы говорим?
- Именно о том, что ей сейчас там нравится. Но из того, что она рассказывает, я делаю вывод: это не то место, где такая привлекательная девушка, как Диана, должна запрятать себя надолго. Именно о ее будущем и следует подумать.
Мистер Брекли снова промолчал. Он не мог понять, то ли это решение Дианы найти общий язык с матерью ввело на самом деле последнюю в заблуждение, то ли женское представление, что каждая дочь является чем-то вроде конвейерной куклы, осталось просто непоколебимым.
Тем временем Диана осела в Дарре. Френсис Саксовер, не заметив у нее никаких признаков стадного инстинкта, вздохнул с облегчением. Одним словом, в ней было какое-то сдерживающее начало - словно прочно поставленное ограждение; замаскированное так искусно, что оно могло в одинаковой мере быть и декорацией и неотъемлемой деталью всего пейзажа.
- С нами, однако не одна из нас, - заметил про нее Остин Дейли под конец ее двухмесячного пребывания в Дарре. - В этой девушке есть что-то большее, нежели то, что проявляется внешне. Она имеет привычку смеяться не тогда, когда это надо, Рано или поздно она себя еще покажет.
* * *
Однажды утром, уже почти после восьмимесячного пребывания Дианы в Дарре, дверь в комнату, где она работала, резко отворилась. Подняв голову от микроскопа она увидела, что в дверях стоит Френсис Саксовер с тарелочкой в руке.
- Мисс Брекли, - начал он недовольно, - мне говорили, что вы проводите опыт с кошкой Фелицей во время ее ночной деятельности. Если в этом и в самом деле есть нужда - хоть я и сомневаюсь, ибо она даже и не коснулась вашего угощения, - то, будьте добры, в будущем ставьте тарелку не там, где ходят люди. Это уже в третий раз я спотыкаюсь, пытаясь обойти тарелку.
- О, извините, доктор Саксовер, - смутилась Диана. - Я, конечно, помню, что ее надо убрать. Кошка обычно выпивает молоко. Возможно, это буря, разыгравшаяся прошлой ночью испугала ее.
Диана взяла тарелку с молоком у него из рук и понесла, чтобы поставить ее на стол.
Я, понятное дело, буду следить, что-бы… - Диана поставила тарелку и начала внимательно разглядывать жидкость.
За ночь почти все молоко скисло, кроме небольшого пятна примерно с полдюйма диаметром, которое сконцентрировалось вокруг темного ядра. Казалось, что в этом молоко не прокисло.
- Странно, - заметила она.
Френсис тоже, заинтересовавшись, взглянул на тарелочку, а затем присмотрелся внимательнее.
- С чем вы работали вчера перед тем, как налить молоко? - спросил он.
- С новой партией лишайников. От Макдональда. Ими я занималась почти целый день, - ответила она.
Френсис нашел чистое предметное стеклышко, выловил пятно и поместил его на стекло.
- Вы можете определить, что это такое? - спросил он.
Диана положила стекло под микроскоп. И какое-то время Френсис рассматривал переплетения серо-зеленых листочков.
- Это из той партии, - сказала она, показывая на кучу сухих веточек, по краям которых виднелись желтые пятнышки. - Пока что я назвала этот лишайник "Лихенис Тертиус Монголенсис Секундус Макдональди".
- Неужели? - удивился Френсис.
- Знаете, - сказала она, оправдываясь, - это не так просто. Почти все лишайники так или иначе являются "имперфекти", а это уже третий такой, который я добыла из партии Макдональда.
- Ну хорошо, но мы должны помнить, что название это временное, - сказал Френсис.
- Антибиотик, как вы считаете? - спросила Диана, всматриваясь еще раз в пятно.
- Возможно. Немало видов лишайников имеют особенности антибиотиков, так что подобное вполне возможно. Сто против одного, что это не полезный антибиотик. Но все же не стоит упускать возможности удостовериться в обратном. Я заберу его и проверю, после чего дам вам знать.
…Он взял пустую колбу и наполнил ее лишайником, кипой сваленным на полу под покрывалом. Потом повернулся, собираясь покинуть лабораторию. Но не успел он дойти до двери, как голос Дианы остановил его. - Доктор Саксовер, как сегодня чувствует себя миссис Саксовер? - спросила она.
Он оглянулся и ей показалось, что перед ней совсем другой человек - словно кто-то сорвал с его лица маску, обнажив скрывавшееся под ней отчаяние.