Заметив газетный прилавок, Диего вдруг вспомнил, что сегодня должен выйти новый номер его любимого журнала - "Зеркальные миры". Мало того: в этом номере должен быть опубликован рассказ, принадлежащий не кому иному, как Диего Петчену, которому в течение двух последних месяцев читатели журнала отводили первое место в рейтинге авторов! Ускорив шаг, Диего поспешил к прилавку; там его приветствовал Снарки Чафф.
Чафф, защищаясь от холода, завернулся во множество слоев одежды, закутал шею несколькими шарфами, надел две пары грязных перчаток без пальцев и навертел на себя какое-то сумасшедшее сочетание рубах и брюк. Его перегруженный прилавок функционировал в любую погоду, от предрассветных часов до того времени, когда уже расходились по домам театралы. Диего мог вообразить, что низкорослый, добродушный, не имеющий возраста продавец и спал где-нибудь внутри этого импровизированного, но прочного сооружения, и не мог представить себе - несмотря на значительный профессиональный дар воображения - Снарки Чаффа в каком-нибудь другом месте.
- Диего, друг мой! - закричал Чафф, не забывая ловко вручать покупателям газеты и журналы. - У меня свежий номер твоего журнала! Сегодня уже ушло три штуки, все за счет твоего имени! А новый рассказ - гвоздь программы!
Диего усмехнулся. Румянец его стал ярче, чем просто от холодного ветра.
- Спасибо, Снарки. Теперь я удвою твой оборот. Дай мне, пожалуйста, три экземпляра.
Чафф помедлил, чтобы смахнуть скрюченным пальцем каплю с носа, а потом взял три экземпляра "Зеркальных миров" с лотка, где лежало двадцать, а то и сорок разных журналов научной фантастики, удерживаемых широкой эластичной лентой.
- Три быка, шесть телят, восемь капель. Или две бабы, двое ребят и двенадцать капель.
Диего порылся в карманах в поисках монет и извлек три старых, потемневших от времени кроны, на которых почти невозможно было различить портрет Рыбачки, закинувшей удочку в облако.
- Быки нынче низко котируются.
- Это уж точно. Быки с бабами сегодня не идут по номиналу! Я рад, что бабы пошли в гору. Во время первого срока Копперноба - может, помнишь - бабы не опускались ниже, чем две к одному быку, и Гритсэвидж процветал, как рукастый мужик среди безруких и безногих калек.
Диего опустил журналы в объемистый карман брюк.
- Боюсь, это было еще до меня. Выходит, ты - человек Реки. А я и не знал.
Чафф повернул голову в сторону Кросс-стрит, к Кварталу Гритсэвидж-848, к широкой Реке, где среди отдельных глыб льда во множестве плыли катера и лодки.
- Нет грузовиков с поставками для Снарки. Будь они прокляты, эти грязные развалины, сколько бы они ни перевозили хороших и полезных товаров. И да будет всегда чистой Река в этом песчаном Трексе.
Диего улыбнулся: перед ним открылась одна из потайных сторон натуры Чаффа.
- Снарки, когда ты в последний раз был там, на Реке?
Чафф принялся размышлять вслух:
- Ну, надо подумать… Мэром в то время была Олимпия Барриос, а у моей сестры в Саладтауне как раз родился третий сын. Он вышел на покой в сорок пять и теперь получает хорошую пенсию от скотобойни. Куинс Холман организовывал тогда по выходным дням круизы от Стапеля Гритсэвидж-748, а я обхаживал одну девушку, Фату Коппард. У нее был брат Ринтон, он однажды доехал на подножке до Сейперюда, чтобы сэкономить на билете в Метро…
Потеряв терпение, Диего прервал болтовню Чаффа:
- Получается, это было довольно давно. Тебе не кажется, что пора освободиться на денек и получить удовольствие еще раз?
Чафф, как правило, невозмутимый, казался ошеломленным.
- А кто займется киоском, пока я буду прохлаждаться? Кто будет продавать твои драгоценные листки и странички? Получить удовольствие?! Нет, Петчен, это в мои планы не входит! Не входит в планы!
Развеселившийся Диего отошел, с улыбкой помахав Чаффу.
В Квартале Гритсэвидж-845 помещалась закусочная Кернера. Диего скользнул внутрь и немедленно оказался в уютной духоте, напитанной запахами свиного жира, готовящегося кофе и пота повара. Устроившись на табурете у мраморной стойки, он заказал сандвич с яйцом, свинину с кукурузой, апельсиновый сок и двойную порцию джема. В ожидании заказа Диего вытащил один экземпляр "Зеркальных миров" и раскрыл на странице со своим рассказом.
Хм, неплохая в этот раз иллюстрация. Рассказ носил название "Большой мир, Малый мир". Художник старательно следовал за данными Диего описаниями. Главнейшей гордостью Диего в этом рассказе была созданная им реальность, способная существовать в условиях, при которых Малый мир, спутник появлялся в небе Большого мира. Диего придумал для этого неправдоподобного мира-придатка термин "сорорал" . Художник Гропий Каттернах - тот самый, что так хорошо проиллюстрировал другой рассказ Диего в прошлом месяце - изобразил, как фантастический Небесный Корабль взмывает вверх, к сороралу, представлявшему собой удаленное тороидальное тело, на котором туманно виднелись некие топографические особенности.
Принесли заказ, и Диего рассеянно принялся есть, читая свои же слова со смешанным чувством удовольствия и раздражения. Он отметил несколько опечаток; при виде третьей исполнился решимости сделать внушение Уинслоу Компаунсу, редактору "Зеркальных миров", по поводу нерадивости корректоров.
Одновременно закончив и завтрак, и чтение, Диего расплатился и посмотрел на часы. Обнаружив, что обе стрелки на циферблате угрожающе приближаются к одиннадцати, он подпрыгнул и поспешил на улицу.
Перейдя Бродвей у Квартала Гритсэвидж-842, Диего увидел в нескольких десятках ярдов от себя дом отца. (Неужели вдруг стало чуточку теплее? Диего опустил воротник.) В этом районе тротуары были покрыты сланцем - на старомодный манер: благодаря некоему предприимчивому мэру, правившему задолго до рождения Диего, и неожиданно оставленному каким-то Поездом или Кораблем в наследство городу обильному запасу камня. Кажется, на этих серых, как олово, плитках, прошло все детство Диего. Долгие игры в липкий мячик, обручи и прыжки со связанными коленями, торжествующие крики и отчаянные всхлипывания. Как же эти детские впечатления, никогда не удаляющиеся с поверхности памяти, способны обретать пророческие формы!
Диего помедлил перед фасадом внушительного дома с колоннами и арочными окнами, в котором помещался филиал Гритсэвиджской публичной библиотеки. Здесь всегда уютно, в любое время года: и летом, когда пепел и пыль Трекса покрывает оконные стекла и одежду, и зимой, когда лед, сковывая частицы грязи, приносит облегчение. Здесь Диего, зарывшись в книги, постигал, кем ему предстоит стать.
Спешащий прохожий прервал размышления Диего, и он двинулся дальше.
Всего за два здания от отцовского дома в нем победила потребность закурить (возможно, это всего лишь неосознанно применяемая тактика затягивания времени, невесело признался он себе), и Диего направился в универсальный магазин Ивенсона.
Строгий, чопорный магазин с множеством разнообразных товаров мало изменился со времен детства Диего. На расположенных за прилавком полках расставляет товары - с аккуратностью машины - Проспер Ивенсон, похожий на бочку, на которую водружена лысая голова. За кассой - жена Проспера Эсмин; она вполовину меньше мужа и напоминает мышку, как цветом волос, так и манерой поведения.
- Здравствуйте, Проспер, здравствуйте, Эсмин. Как дела?
- Неплохо, - отозвался мужчина, прежде чем его жена успела открыть рот. - Что вам сегодня, сэр?
- Пожалуйста, пачку "Сералио" и спички.
Несколькими экономными движениями Проспер достал требуемое, а Эсмин выбила чек. Взгляд Диего упал на новенький панчборд лежавший у кассы. Он сказал:
- Вот тут я бы попытал счастья.
- Десять капель, - пробормотала Эсмин.
Диего отсчитал мелочь и получил инструмент, похожий на короткое тонкое шило с изогнутой ручкой. Тщательно гравированная доска размером примерно два на три фута состояла из нескольких сотен дырочек, занимавших большую часть поверхности и содержавших бумажки, обернутые в фольгу. Верхняя часть игрового поля была отведена для рекламы: яркая аппликация, изображающая женщину в белье. Женщина пребывала в своей спальне, и на нее плотоядно взирала шеренга Глазастых Соглядатаев. Здесь же - и призывные фразы, касающиеся призов, ставок, выигрышных комбинаций и взаимного возбуждения зрителей и эксгибиционистов.
Диего взял шило, наугад выбрал лунку и извлек бумажку. Снял фольгу, развернул туго скрученный рулон.
- "Башмак, звезда, шляпа, сердце, громоотвод".
- Не выигрышный, прошу прощения, - немедленно заявил Проспер.
- Могу я проверить?
Проспер недовольно поджал губы, но произнес:
- Проверяйте.
После проверки Диего кивнул:
- Что ж, может быть, в другой раз.
У выхода он столкнулся с корпулентной пожилой женщиной в облезлой шубе и шляпе, напоминающей раздавленный пирог. Она, пыхтя, волокла два бумажных пакета с овощами.
- Миссис Лоблолли? Позвольте, я вам помогу.
Дама оглянулась через плечо, узнала Диего и проскрежетала:
- Благослови тебя Господь, Петчен. Ты всегда был внимательным мальчиком.
На улице Диего сумел прикурить, взяв оба пакета в одну руку. Он выдохнул сладковатый дым. Ему предстояло проводить миссис Лоблолли до квартиры, находившейся в том же доме, где обитал и Гэддис Петчен.