- Смотри на вещи оптимистичнее. Ты по-прежнему можешь приходить к причастию так часто, как захочешь, - ответила мать Пьюзина.
Я взяла талоны и поблагодарила мать Пьюзину ("За все то доброе, что могут сделать зажженные свечи", - горько подумала я). Я была абсолютно уверена, что мой отец в аду.
Отдав талоны монахине с плетеной корзиной, полной квитанций, и стопкой записок, я пошла в часовню и зажгла свечу за маму.
Я помолилась о том, чтобы, несмотря на то, что она вышла замуж за главу преступной семьи Баланчиных, она все равно не попала в ад.
Я зажгла свечу за отца.
Я помолилась, чтобы ад был не очень жарким даже для убийцы.
Я так скучала по ним обоим.
Моя лучшая подруга Скарлет ждала меня снаружи.
- Поздравляю вас с пропуском первого в этом году урока фехтования, госпожа Баланчина, - сказала она, взяв меня под руку. - Не беспокойся, я прикрыла тебя. Сказала, что у тебя проблемы с расписанием.
- Спасибо, Скарлет.
- Не за что. Сразу видно, что за год нас ждет. Пошли в кафе?
- А у меня есть выбор?
- Ну да, ты можешь провести остаток года, прячась в церкви.
- Может быть, я даже стану монахиней и дам зарок, что никогда в жизни не буду встречаться с парнями.
Скарлет повернулась и пристально посмотрела на меня:
- Нет, покрывало тебе не пойдет.
По дороге в столовую Скарлет рассказала мне, какие сплетни распространял про меня Гейбл, но большую часть я уже слышала. Самое важное: он расстался со мной, потому что я кофеиновая наркоманка, потому что я "вроде потаскушки" и потому что начало учебного года было хорошим поводом "избавиться от хлама". Я успокоила себя мыслью, что если бы папа был жив, он мог бы приказать убить Гейбла Арсли.
- Так что знай, что я защищала твою честь.
Я была уверена, что она так и делала, но ее вряд ли слушали. Люди считали ее симпатичной, смешной девушкой, склонной все драматизировать.
- В любом случае все знают, что Гейбл Арсли - лошадиная задница. Завтра об этой истории забудут. Сейчас болтают, потому что все они неудачники и у них нет личной жизни. А также потому, что сегодня первый день учебного года и ничего интересного пока не случилось.
- Он назвал Лео придурком, я говорила тебе?
- Нет! - сказала Скарлет. - Вот дрянь!
Мы уже стояли у двустворчатой двери, которая вела в столовую.
- Я ненавижу его. Я на самом деле искренне ненавижу его, - сказала я.
- Я знаю. Я никогда не понимала, что ты в нем нашла, - ответила она и толкнула створку. Она была хорошей подругой.
Стены столовой были обшиты деревянными панелями, а пол был в черно-белую клетку, что заставляло меня чувствовать себя шахматной фигурой. Я увидела, что Гейбл сидит во главе одного из длинных столов у окна. Он сидел спиной к двери, так что меня не видел.
На обед в этот день была лазанья, которую я всегда терпеть не могла. Красный соус напоминал о крови и кишках, а сыр рикотта - об ошметках мозга. Я видела настоящие кровь и кишки, так что знаю, что говорю. Как бы то ни было, есть мне не хотелось.
Как только мы уселись, я подтолкнула свой поднос к Скарлет:
- Хочешь?
- Мне хватит, спасибо.
- Хорошо, давай поговорим о чем-нибудь другом.
- Другом, а не о…
- Не смей произносить это имя, Скарлет Барбер!
- …о лошадиной заднице, - сказала она, и мы обе прыснули. - Кстати, в нашей группе по французскому появился новый очень многообещающий парень. Он не похож на других. Он выглядит, ну, не знаю, мужественно. Его имя Гудвин, но он сокращает его до Вина. Ну разве не супер?
- Это что-то значит?
- Ну, что-то да значит. Папа говорит, что это, ну, великолепный или что-то вроде. Он точно не знает. Спроси бабушку, хорошо?
Я кивнула. Отец Скарлет был археологом и пах, как мусорная куча, потому что целыми днями раскапывал свалки. Скарлет еще какое-то время продолжала рассказывать о новом парне, но я слушала вполуха. Меня сейчас заботило другое. Время от времени я кивала и гоняла отталкивающего вида лазанью по тарелке.
Я подняла голову, и Гейбл поймал мой взгляд. То, что случилось потом, видится мне словно в тумане. Позже он утверждал, что ничего такого не имел в виду, но я была уверена, что он посмотрел на меня, усмехнулся и что-то прошептал на ухо девушке, сидевшей слева от него (она была десятиклассницей, возможно, даже новенькой, я ее не знала), и они оба рассмеялись. В ответ я подняла тарелку с недоеденной, все еще обжигающей лазаньей (всю пищу, согласно закону, требовалось разогревать при 80 градусах, чтобы предотвратить распространение бактериальных заболеваний), быстро пошла по диагонали через черно-белый пол, словно сошедший с ума шахматный слон, и вот уже голова Гейбла оказалась покрыта рикоттой и томатным соусом.
Гейбл вскочил, его стул опрокинулся. Мы стояли лицом к лицу; казалось, все остальные в столовой исчезли. Он начал орать, обзывая меня словами, которые я не берусь здесь повторить. Я также не буду перечислять полный список проклятий, которые он обрушил на мою голову.
- Я принимаю твои извинения, - сказала я.
Он занес было кулак, чтобы ударить меня, но остановился.
- Ты этого не стоишь, Баланчина. Ты такая же мерзавка, как и твои мертвые родители. Я бы тебя отчислил, будь моя воля.
И он пошел прочь из столовой, пытаясь по пути стереть часть соуса руками, но это было бессмысленно. Он был весь покрыт им. Я улыбнулась.
После восьмого урока мне пришел в письменном виде приказ явиться в кабинет директора после окончания учебного дня.
В первый день года практически все умудрялись избегать неприятностей, так что в коридоре было пусто и ждать мне пришлось недолго. Дверь была закрыта - значит, кто-то уже был в кабинете. На диванчике в коридоре ждал какой-то длинноногий парень, которого я не знала. Секретарь сказал мне, что мне нужно сесть.
На парне была серая шляпа, которую он снял при моем приближении. Он кивнул, я кивнула в ответ. Он искоса взглянул на меня:
- Хорошая была драка, верно?
- Ну, можно сказать и так.
Я была не в том настроении, чтобы заводить новые знакомства. Он обхватил руками колено. На руках у него были мозоли, и, вопреки обстоятельствам, мне это показалось интересным.
Должно быть, он заметил, что я изучаю его, потому что спросил, на что я смотрю.
- На твои руки. Они слишком мозолистые для городского парня.
Он рассмеялся и сказал, что он с севера, из сельского района, где его семья сама выращивала себе пищу.
- Большинство мозолей осталось с того времени. А парочка от гитары. Я далеко не профессионал, мне просто нравится играть. А происхождение остальных я не могу объяснить.
- Интересно, - сказала я.
- Интересно, - повторил он. - Кстати, меня зовут Вин.
Я повернулась и внимательно посмотрела на него. Значит, вот он какой, новый парень, о котором говорила Скарлет. Она была права: на него было приятно посмотреть. Высокий, стройный. Загорелая кожа и кисти рук, должно быть, вследствие сельских трудов, о которых он говорил. Нежные синие глаза и рот, который, казалось, привык улыбаться. Совсем не мой типаж.
Он протянул мне руку, и я пожала ее.
- Ан… - начала было я.
- Анна Баланчина, я уже знаю. О тебе все сегодня говорят без перерыва.
- Хмм… - пробормотала я, чувствуя, как лицо заливает краска. - Должно быть, тогда ты думаешь, что я либо сумасшедшая, либо потаскушка, либо наркоманка, либо наследница мафии, так что даже не знаю, почему ты решил заговорить со мной!
- Не знаю, как у вас тут принято, но в тех местах, откуда я родом, мы предпочитаем сами составлять мнение о людях.
- А почему ты здесь?
- Это ужасно долгая история, Аня.
- Нет, я имею в виду, тут, у двери в кабинет директора. В чем ты провинился?
- Вам предлагаются варианты ответа, нужно выбрать правильный, - сказал он. - Вариант А. Несколько остроумных комментариев на уроке теологии. Б. Директор хочет поговорить с новым учеником на тему ношения шляпы в школе. В. Мое расписание. Я слишком умен для своего класса. Г. Я свидетель, видевший, как девушка вывалила лазанью на голову своему парню. Д. Директор бросила мужа и хочет убежать со мной. Е. Ничего из перечисленного. Ж. Все из перечисленного.
- Бывшему парню, - пробормотала я.
- Это хорошо, - сказал он.
В этот самый момент дверь в кабинет директора отворилась и оттуда вышел Гейбл. От горячего соуса на его лице остались красные пятна, а белая рубашка была вся перепачкана, что, как я знала, чертовски его злило.
Гейбл нахмурился, увидев меня, и прошептал:
- Оно того не стоило.
Директор высунула голову в коридор и сказала Вину:
- Мистер Делакруа, вы не возражаете, если я сначала поговорю с мисс Баланчиной?
Он не возражал, и я зашла в кабинет. Директор закрыла за нами дверь.
Я заранее знала, что произойдет. Мне назначат испытательный срок и заставят работать в столовой до конца недели. Даже принимая во внимание эти факторы, лазанья на голове Гейбла все равно их перевешивала.
Директор сказала:
- Вы должны научиться решать свои небольшие проблемы во взаимоотношениях вне стен Школы Святой Троицы, мисс Баланчина.
- Простите, директор.
Казалось неуместным упоминать, что Гейбл накануне пытался меня изнасиловать.
- Следовало бы вызвать в школу вашу бабушку Галину, но я знаю, что она болеет. Не стоит ее беспокоить.
- Благодарю вас, директор. Я ценю это.