"Итак, в империю прибывает посланник папы римского. Уже известно, что он не будет принят его величеством Фернаном XVIII и ограничится встречами с некоторыми официальными лицами в Араукане. Но и это уже огромный шаг вперед в отношениях между империей и Ватиканом. Через десять лет нас ждет печальный юбилей – четырехсотлетие великого раскола. Может ли случиться так, что юбилей, напротив, будет радостным и после почти половины тысячелетия вражды католическая церковь вновь станет единой? Да, впереди еще десять лет, но и Араукана и Ватикан никогда не отличались поспешностью решений…"
Андрес Эрсилья закрыл новостную ленту. Не было больше сил читать этого псевдоаналитика. Жуткое дело – свобода слова. С другой стороны, с появлением сетевых болтунов спецслужбы наверняка получили возможность экономить средства.
Преподобный Эрсилья не был зависим от глобальной сети, в отличие от многих священнослужителей, даже и старше его возрастом. Но должность епископского викария требовала находиться в курсе последних новостей. Поэтому приходилось регулярно просматривать информацию.
А ведь раньше, в бытность настоятелем церкви Св. Понтия Леонского, он даже газеты едва проглядывал. А книги читал только бумажные. И зачем бы ему иные? Область его исследований – история испанской литературы периода, предшествовавшего Великой Реформе.
Возможно, его подталкивало то обстоятельство, что, по его мнению, самое замечательное произведение этого периода – а уж в области эпической поэзии безусловно самое замечательное – было написано его однофамильцем. Было бы лестно считать, что Алонсо де Эрсилья – его предок, но самомнение преподобного Андреса не простиралось настолько далеко. Он считал, что эпос де Эрсильи в контексте испанской литературы недооценен. Да что там! Спроси кого угодно, даже человека с высшим образованием, что такое "Араукана", на тебя посмотрят как на сумасшедшего и ответят – столица империи, что ж еще? А про поэму и не вспомнит никто.
Разумеется, столица названа не в честь поэмы. И даже поэма написана не в честь города. Эпос де Эрсильи создан за несколько десятилетий до того, как в стране Арауко святая Каталина и святой Понтий Леонский одержали победу над еретиками-крестоносцами. В честь победы был заложен город, куда из Консепсьона сперва перенесли столицу провинции, а затем вообще сделали столицей Новой Испании. Правда, потом выяснилось, что месторасположение города не слишком удобно – далеко от моря. Поэтому, когда полтора столетия спустя король (тогда еще не император) Альфонс XII решил сделать своим местопребыванием Испанию Американскую вместо Испании Европейской, его резиденцией была избрана сначала Лима, а потом, уже после окончания наполеоновских войн и провозглашения империи, – Буэнос-Айрес. Араукана осталась административным центром и городом Святого Престола. Противники империи утверждали, что такое разделение пагубно и губительно, однако оно было безусловно полезно.
Буэнос-Айрес – мировой центр торговли, искусств, туризма, город карнавалов и праздничных шествий, а также средоточие финансовых потоков.
Араукана – город чиновников, священнослужителей и архивных работников.
И это правильно.
А поэма… когда его ученики в школе при колледже Св. Каталины слышат, что она посвящена вовсе не славной победе, а всего лишь войнам конкистадоров с Кауполиканом, то не скрывают разочарования. Пуще того, викарию приходилось слышать, что в наше политкорректное время нехорошо изучать поэму, воспевающую геноцид коренного населения.
Как будто наши самые почитаемые святые не сражались в молодости с теми же мапуче, о чем сейчас тоже как-то не принято вспоминать. Был даже скандал из-за публикации исправленного варианта "Воспоминаний" св. Каталины, где слово "индейцы" везде было заменено словом "враги". Впечатление получилось еще худшее, издание было признано еретическим и изъято из обращения.
А между тем, Алонсо де Эрсилья, хоть и был католиком старого, дореформенного закала, отдавал должное отваге и мужеству противников и признавал, что восстание арауканов было небеспочвенным.
И вообще, в ближайшее время придется забыть о научных штудиях. Потому что из всех прочитанных сегодня новостей на самом деле новостью является только одна. Пререкания с Россией по поводу Калифорнии носят вполне ритуальный характер, поскольку Калифорния если не по закону, то по существу дела давно уже независима. Борьба с нелегальной миграцией – это рутина, а в Лиме, возможно, действительно взорвался баллон с природным газом.
Но вот визит папского посла… Это означает, что в Араукане в ближайшее время состоится чрезвычайный совет епископов. И епископу Нуэва-Вальдивии де Оливейре предстоит там быть, а следовательно, Андресу тоже.
Временами Эрсилья сожалел, что когда-то принял эту должность. Чем ему церковь Св. Понтия была плоха? Нет, захотелось приобщиться к большой церковной политике, насколько это возможно при его положении…
С тех пор Эрсилья достаточно узнал и о церковной политике, и политике вообще, чтоб затосковать по прежнему месту. Порой очень хотелось подать в отставку, но он не мог предать доверие епископа. И что, Господи прости, его тревожит? Нам ничто не может угрожать – ни со стороны Европы, ни со стороны Азии, ни, тем более, северных соседей. Мы – остров стабильности в этом сотрясаемом лихорадкой мире. Да что там остров… континент. В прямом смысле слова. Да еще заморские территории в Европе, да анклав Флорида… наша экономика выдержит любой кризис, наше население благоденствует… спроси любого молодого человека в Европе, Азии, Новой Голландии или там Федерации Великих равнин, где он мечтает жить и делать карьеру, ответ будет – "в Испанской империи", и к шаману не ходи…
Вот именно. Испания велика… настолько велика, что в левых кругах действительно может обсуждаться вопрос о предоставлении независимости Калифорнии. Слишком велика. Последняя империя в мире. Только Китай может сравниться с ней, да и тот уже перестал быть империей. И слишком долго – более полувека – жила в мире и благоденствии.
Испании ничто не может повредить извне, но что, если удар будет нанесен изнутри?
Что может дать успокоение душевной смуте?
Вопрос можно считать риторическим. Как священник, он превосходно знал ответ – только молитва. А как человек, мог признаться, что по-настоящему душевный покой возвращается к нему только в церкви Св. Понтия.
До возвращения епископа остается часа два… еще есть время.
В гараже Эрсилья не стал тревожить положенный ему по штату автомобиль а вывел свою старую "Алмейду". Конечно, не очень солидно секретарю епископа рассекать по городу на мотоцикле, но некоторые привычки изживаются с трудом. В семинарские времена и даже в период учебы в академии Андрес состоял капелланом при "кавалькаде". В последние десятилетия дорожная молодежь завела привычку держать при отряде капеллана из студентов семинарий (или йешив, или медресе). Руководство подобных учебных заведений не только не запрещало, но поощряло это, считая, что институт капелланов способствует смягчению нравов. И хотя все участники "кавалькады" Андреса давно уже стали благонамеренными гражданами и забросили ночные гонки по трассам, он по-прежнему предпочитал мотоцикл иным средствам передвижения. Тем более что пробки на улицах Нуэва-Вальдивии никто не отменял.
Вальдивию старую, Санта-Мария-ла-Бланка-де-Вальдивия – первый город, основанный испанцами в Чили, неоднократно разрушали. Сперва индейцы (об этом как раз и было рассказано в "Араукане"), потом крестоносцы. И сильнее всего – французы; после этого город и был отстроен на новом месте. В последний раз (дай Бог, чтобы в действительно последний) город серьезно пострадал во время великой войны, когда его бомбили немцы. Тогда от большинства городских зданий оставались лишь руины – Андрес видел фотографии и хронику. Для большинства нынешних жителей это уже тоже древняя история, вроде арауканских или наполеоновских войн. Но не для Эрсильи.
Он пересек бульвар Освободителя со стандартным монументом "Альфонс принимает из рук Симона Боливара императорскую корону", миновал проспект Пассионарии Беаты, авениду Лаутаро и припарковался возле церкви.
Это было одно из самых старых зданий в Нуэва-Вальдивии, его заложили в 1832 году, приурочив к двухсотлетию Арауканской победы. И, по правде сказать, его никак нельзя было отнести к шедеврам архитектуры. Церковь неоднократно перестраивали, после бомбежек, когда она чудом (действительно чудом) устояла, но пострадала от пожара, ее отремонтировали, возвели новый придел, не сильно озаботившись, как он сочетается с остальными, – словом, это была воплощенная эклектика. Но верующих это не слишком волновало. Сюда приходили не красотами любоваться, и приходили многие. И сейчас, когда дневная служба уже закончилась, а до вечерней еще оставалось время, внутри было немало народу.
По причине буднего дня створы алтаря были закрыты, стены украшали фрески какого-то средней руки живописца, пытавшего отобразить подвиги второго знаменосца обновленной католической церкви в манере раннего Гойи. Выше располагались медальоны с изображениями духов-хранителей Испании Американской: Кукумаца, Тепев, Майяуэль, Коатликуэ, Хуракана, Шмукане и особо чтимых в этих местах Чинифилу и Ястая – лепта уже прошлого века, когда церковь Христа-Кецалькоатля, до того считавшаяся еретической, была признана официально и слилась с католической.
Андрес не собирался ни исповедоваться (хотя не помешало бы), ни встречаться со своим преемником. Он просто прошел в один приделов, остановившись под фреской "Святой Понтий выводит святую Каталину из темницы".