Еще оставаясь во власти мечтаний, Эрик поспешно обернулся.
Группа молодых воинов стояла, прислонившись к стене, и перебрасывалась шуточками. Все они были уже взрослыми, каждый совершил свою Кражу. По сравнению с ним они занимали более высокое положение, и поэтому единственное, что ему оставалось, это сохранять холодное достоинство.
- Я знаю, - начал он. - Никакого спаривания до…
- До самой смерти для некоторых, - перебил его один из молодых воинов, небрежно поигрывая копьем. - После того, как ты совершил свою Кражу, ты еще должен убедить женщину, что являешься мужчиной. И некоторым мужчинам приходится приводить немало доказательств для этого, ох как немало, Эрик-О.
И раскат смеха еще большей силы прозвучал в коридоре. Эрик-Одиночка почувствовал, как его лицо заливает краска. Как они смеют напоминать ему о его рождении? Да еще в такой день, когда он должен готовить себя к совершению Кражи во имя Человечества…
Он опустил точило в висевший у него на поясе кошель и сжал правой рукой дядино копье.
- По крайней мере, - произнес он медленно и внятно, - по крайней мере, я смогу убедить в этом свою женщину, Рой-Бегун. И она не будет подстилкой для всех мужчин племени, как…
- Ах ты вшивый недомерок! - взревел Рой-Бегун и, выскочив вперед, остановился в боевой позе перед Эриком. - Ты напрашиваешься на дыру в брюхе! - В его напряженных руках копье дрожало. - Моя женщина принесла мне два помета, два хороших больших помета. А что ты смог бы ей дать, грязный одиночка?
- Она принесла два помета, но не от тебя, - сплюнул Эрик-Одиночка, держа копье в оборонительной позиции. - Если отец - ты, тогда светлые волосы вождя так же заразны, как ветряная оспа.
Рой снова взревел и нанес удар копьем. Эрик парировал его и тоже сделал выпад. Его противник отскочил в сторону. Поливая друг друга ругательствами и оскорблениями, они принялись кружить, каждый не отрывал взгляда от острия копья противника. Воины расступились в стороны, чтобы не мешать им.
Но тут внезапно чья-то мощная рука обхватила Эрика за талию и оторвала его от земли. Бросок оказался настолько сильным, что, пролетев с полдюжины шагов, Эрик рухнул плашмя. Тут же вскочив и не выпуская из рук оружия, он обернулся, готовясь отразить нападение нового неведомого противника. Его обуяла такая злоба, что он готов был сражаться со всем Человечеством.
Только не с Томасом-Капканоломом. Он еще не настолько обезумел.
Едва он увидел предводителя своего отряда, вся его ярость словно улетучилась. Он не мог сражаться с Томасом. Со своим дядей - Величайшим из всех людей. С виноватым видом он направился к нише, где стояло оружие, и поместил дядино копье в предназначенное для него углубление.
- Что с тобой случилось, Рой? - донесся сзади голос Томаса. - Драться с непосвященным? Где твой дух товарищества? Только этого нам и не хватало - потерять воина и остаться впятером. Прибереги свое копье для Чужаков, а если такой смелый - для Чудовищ. А в коридоре нашего отряда не показывай его наконечник, если тебе дорога своя шкура.
- Я не дрался, - пробормотал Бегун, убирая копье. - Щенок слишком много себе позволяет. Я хотел проучить его.
- Для этого можно было воспользоваться древком копья. И уж во всяком случае это мой отряд и наказываю провинившихся здесь я. А теперь расходитесь все и готовьтесь к Совету. Я сам займусь мальчиком.
Все послушно и не оглядываясь тронулись прочь. Отряд Капканолома славился своей дисциплиной. Быть его членом считалось особой честью. Но быть названным "мальчиком", да еще в присутствии всех! "Мальчиком", когда он уже вырос и готов приступить к кражам!
Хотя, если задуматься, он скорее согласился бы, чтобы его называли "мальчиком", а не "одиночкой". Мальчик рано или поздно становится мужчиной, одиночка остается одиночкой. Быть одиночкой было почти так же недостойно, как быть ублюдком, то есть родиться от матери, не принятой в Женское Сообщество. Он подошел к дяде, который проверял в нише запас отрядного оружия.
- Скажи, а такое могло быть - то есть, могло ведь, не правда ли, - что мой отец имел еще детей от другой женщины? Ты ведь рассказывал мне, что он был одним из лучших похитителей, каких ты когда-либо знал.
Предводитель отряда повернулся, испытующе глядя на Эрика. Руки у него были сложены на груди, и мышцы вздулись, обнаруживая его мощь и силу. Бицепсы поблескивали в свете крохотной лампочки, привязанной ко лбу, которую имели право носить только настоящие воины. Томас помолчал, потом покачал головой и очень мягко заметил:
- Эрик, Эрик, не думай об этом, мальчик. Твой отец был великим человеком. Эрик Гроза Кладовок называли его мы, Эрик Смеющийся над Замками, Эрик-Взломщик. Он научил меня всему, что я знаю. Но женат он был лишь единожды. И если вокруг него и крутились какие-нибудь женщины, то они старались сохранить это в тайне. А теперь надень чехлы на все эти копья, а не то они отсыреют. Древки вместе, острия вверх, и подровняй их.
Эрик послушно принялся заниматься оружием, что входило в его обязанности. Покончив с копьями, он перешел к ранцам и флягам, которые использовались во время походов.
- Но если все-таки у него была другая женщина, - упрямо продолжил Эрик. - У моего отца могло быть два, три, даже четыре помета от других женщин. И многочисленных пометов. Если бы нам удалось доказать это, меня не называли бы одиночкой.
Капканолом вздохнул и задумался. Потом он вынул копье из ремня за спиной и взял Эрика за руку, увлекая его по проходу, пока они не оказались в центре коридора. Внимательно оглядев выходы с обеих сторон и убедившись, что рядом никого нет, он заговорил необычно тихим и сдержанным голосом:
- Нам никогда не удастся это доказать. А если ты не хочешь быть Эриком-Одиночкой, если ты хочешь быть Эриком кем-то другим, что ж, все зависит только от тебя. Ты должен совершить хорошую Кражу. Только об этом ты и должен думать сейчас - о своей Краже. Какую категорию ты намерен заявить, Эрик?
Эрик даже не задумывался над этим.
- Наверное, как всегда - первую. При большинстве инициаций выбирается именно она. Первая категория.
Предводитель поджал губы с недовольным видом.
- Первая категория. Пища. Ну что ж…
Эрик ощутил какую-то недосказанность.
- Ты думаешь, такой, как я, одиночка, должен поставить себе цель, достойную настоящего воина, чтобы прославить свое имя? Тогда я назову вторую категорию - Предметы, Полезные Человечеству. Мой отец поступил бы так?
- Знаешь ли, как поступил бы твой отец?
- Нет. Как? - с готовностью спросил Эрик.
- Он выбрал бы третью категорию. И я бы заявил ее нынче, доведись мне снова проходить церемонию инициации. Потому-то я и хочу, чтобы ты заявил именно ее.
- Третью категорию? Сувениры Чудовищ! Но уж сколько незапамятных времен прошло с тех пор, как никто не заявлял ее. Почему я должен это делать?
- Потому что твоя инициация - это нечто большее, чем обычная церемония, она может оказаться началом новой жизни для всех нас.
Эрик нахмурился. Что может быть важнее церемонии инициации и достижения им мужской зрелости?
- Многое сейчас происходит в Человечестве, - настойчиво продолжил Томас-Капканолом странно изменившимся голосом. - Великие события ждут нас. И ты станешь частью их. Твоя Кража, если ты все сделаешь правильно, если ты послушаешься меня, поможет раскрыть многое из того, что утаивает вождь.
- Вождь? - смутился Эрик: ему казалось, что он движется по незнакомому коридору, лишенному всякого освещения. - А какое отношение имеет вождь к моей Краже?
Его дядя снова оглядел оба конца коридора.
- Эрик, что самое главное для нас, для тебя, для любого человека? Для чего мы живем? Что нам предназначено сделать?
- О, это просто, - засмеялся Эрик. - Это - самый простой вопрос. Ответ на него знает даже ребенок. - Он процитировал: - "Отомстить Чудовищам. Изгнать их с нашей планеты, если удастся. Вернуть Землю Человечеству, если удастся. Но превыше всего - отомстить им. Заставить их мучиться так, как они заставили нас. Дать им знать, что мы все еще здесь, что мы боремся. Отомстить Чудовищам".
- Отомстить Чудовищам. Верно. А каким образом мы это делаем?
Эрик-Одиночка изумленно уставился на своего дядю. В катехизисе следующий вопрос звучал иначе. Наверное, он не расслышал. Дядя не мог ошибиться в ритуале.
- "Мы добьемся этого, - перешел Эрик ко второму ответу, соскальзывая на речитатив еще детских уроков, - овладев наукой и ноухау наших предков. Когда-то человек был господином вселенной: наука и ноу-хау сделали его совершенным. Они-то нам и нужны, чтобы отомстить Чудовищам".
- Послушай, Эрик, - мягко остановил его дядя. - Скажи мне, пожалуйста, что такое это ноухау?
Этого он никак не ожидал. Это уже никак не укладывалось в нормальный порядок катехизиса.
- Ноухау - это… ноухау - это… - он, запинаясь, вступил в незнакомую словесную область. - Ну, это то, что знали наши предки. И то, что они делали при помощи этого. Ноухау - это то, что требуется для изготовления водородной бомбы или самонаводящихся ракет, для всего того мощного оружия, которым владели наши предки.
- И что, помогло им это оружие? Я хочу сказать - в борьбе с Чудовищами? Разве им удалось одержать над пришельцами победу?
Эрик на мгновение совершенно смутился, но вдруг его осенило. О! Он знал, где выход. Он знал, как вернуться в русло катехизиса:
- "Внезапность атаки…"