- Да-да, лучше смерть, чем позор! - поддержала его какая-то пьяная проститутка в неряшливо надетом красном платье. - Долой Бурбонов! Слава Императору!
Однако в следующее мгновение все стихли, потому что цоканье копыт приблизилось и из-за поворота улицы появились кавалеристы.
- А ну - разойтись немедленно! - высокомерно скомандовал какой-то усатый лейтенант. - Считаю до пяти! Кто не уйдёт, будет расстрелян на месте! Раз…
Толпа заволновалась. Один из студентов, оказавшийся позади других, украдкой сдвигался к ближайшему дому, явно намереваясь удрать, но так, чтобы другие это не сразу заметили.
- Два!
Из толпы донеслось женское рыдание. Проститутка-бонапартистка неожиданно пролезла между баррикадой и стеной дома и нетвёрдой походкой зашагала к офицеру.
- Три… - произнёс было лейтенант и растерянно уставился на пьяную женщину.
- Ну, чего замолчал? - обратилась та к нему. - Расстреливать хочешь? На, расстреливай меня! Я безоружна и не смогу сопротивляться! Покажи, какой ты герой!
- Уходите отсюда… - неожиданно тихо заговорил он. - Пожалуйста…
Солдаты удивлённо посматривали на своего командира. Внезапно раздалась какая-то команда - Эвар не расслышал её - и конники подались в стороны, к стенам домов. Между ними неспешно промаршировали пехотинцы со штыками наперевес. Неожиданно что-то произошло, пехотинцы вслед за конниками отошли к домам, и защитники баррикады увидели пушку.
- Господа! - умоляющим голосом снова заговорил лейтенант. - Разойдитесь, пожалуйста! У нас приказ! Мы должны расстрелять всякого, кто будет сопротивляться!
- Эх, ты, молокосос! - неожиданно отозвался с баррикады мужчина с ружьём. - Да я под Лейпцигом дрался! При Ватерлоо! Хочешь меня прикончить? Ну, давай, сделай то, что не получилось у швабов и англичан! Только сам я отсюда не уйду, не надейся!
Послышалась негромкая команда, и пушка выстрелила. Ядро перелетело над защитниками баррикады и упало где-то в конце улицы, повредив стену одного из домов. Женщины в толпе заголосили.
- Женщины пусть уйдут! - крикнул Эвар. - Это дело мужчин!
- Молчи, ребёнок! - снисходительно отозвалась пьяная. - Я лучше знаю, какое моё дело!
Снова команда, пушечный выстрел - и следующее ядро попало в стену ближайшего дома, осыпав каменными обломками мятежников. Все замолчали, залегли, вжимаясь в землю. Вот-вот ядра полетят в баррикаду, и тогда конец…
Короткая команда - и пехотинцы, угрожающе размахивая штыками, бросились к баррикаде. Однако в тот же миг на них обрушились камни. Кто-то выстрелил, один из солдат упал, другие отбежали под защиту ближайших выступов домов. Наступила тишина.
- Солдаты, не стреляйте в народ! - заговорила вдруг проститутка. - Вы же наши дети, братья!
Выстрел из гущи пехотинцев - и женщина рухнула, заливая кровью мостовую. Тотчас среди солдат послышался ропот.
- Что ты наделал, свинья?! - крикнул кто-то и опустил приклад на голову соседа. - Как ты посмел стрелять в женщину?
- Люди, не бросайте камни! Не стреляйте! Мы с вами! - внезапно закричали те из солдат, которые прятались у стен домов. Раздался стук подошв солдатских сапог по булыжникам - и десять вооружённых людей в форме перелезли через баррикаду, присоединились к повстанцам. Кто-то запел 'Марсельезу'. Один из пехотинцев, стоявших возле пушки, замахал белым платком:
- Граждане, мы с вами! Да здравствует Франция!
Защитники баррикады в растерянности поднимались с мостовой, смотрели на солдат, которые пришли сюда убивать - и вдруг присоединились к восстанию.
- Не сердись на меня! - виновато обратился один из перебежчиков к Эвару. - Нам дали приказ. Но стрелять в безоружных женщин способно только дерьмо. Не я.
Эвар протиснулся вдоль стены дома и подошёл к погибшей женщине. Земля вокруг неё была залита кровью.
- Прощай, сестра! - заговорил Эвар. - Цена сегодняшней нашей победы - твоя кровь!
Внезапно дыхание спёрло, ноги подкосились, слёзы подступили к глазам, и он зарыдал над мёртвым телом…
- Не плачь, Эвар! - послышался вдруг знакомый голос. - Это всего лишь сон! Печальный, обидный сон о вашей горькой победе.
Перед Эваром стояла Жюли, она грустно улыбалась.
- Жюли… Ты здесь…
- Да, Эвар. Я пришла в твой сон, чтобы ты не плакал, мой мальчик. Вспомни: всё это в прошлом. Давно уже нет Полиньяка, Луи-Филиппа, Тьера. Но твоя жизнь продолжается - помни об этом! Ты нужен людям сегодня!
Очертания баррикады расплывались… Булыжная мостовая превращалась в цветущий луг… Толпа расходилась по лугу вместе с солдатами, которые вдевали цветы в кокарды…
- Ощути, как прекрасен аромат луговых цветов, Эвар! Скоро утро, новый день! Тебе предстоит немало работы! Вдохни полной грудью!
Что это было - сон? Да, конечно. Та самая ностальгическая ломка, о которой меня предупреждала Жюли. Восстание, баррикады, выстрелы пушек - всё это давно в прошлом, а вокруг меня - Мир Спасения, который теперь стал моей жизнью. Жюли… Ты пришла в мой сон, чтобы успокоить меня, унять слёзы былой горечи… Я люблю тебя…
Глава 2. Уход
1.
Сегодня перед первым уроком царило какое-то странное возбуждение. Смысл его прояснился во время первого перерыва.
- Ну, рассказывайте, у кого какие наваждения? - с улыбкой обратился вдруг Жозеф к товарищам по группе. - Или у вас ещё нет ностальгической ломки?
- У меня - ничего, - пожала плечами одна из девушек.
- И у меня! - подтвердила другая.
- А у меня было, ещё как! - радостно сообщила Мари. - Я смотрела представление цирка, где клоуном был Сен-Жюст! Вот это зрелище! Всё представление он стоял на голове, выкрикивал весёлые ругательства и размахивал ногами! Тем временем лошади прыгали через гильотину! А у тебя самого что? - обратилась она к Жозефу.
- У меня Гитлер просил милостыню и играл на аккордеоне 'Мой милый Августин'! А у тебя как? - спросил он у Эвара. Но тот только вздохнул:
- У меня невесело было. Июльское восстание - почти в точности как оно происходило. Погибшие люди…
Общее веселье тут же утихло.
- Да… - неуверенно произнесла Мари. - Наверное, дело в том, что тогда ты был рад победе, она казалась важнее всего. А теперь видишь, что все эти короли, президенты, революции - мишура, наносное, а вот люди, которых уже не вернуть…
- Почему не вернуть? - возразил третий из парней группы. - Пока существует Эксодус, остаётся надежда.
Разговор о наваждениях увял. Выяснилось, что из восьми учащихся группы только у четверых началась ностальгическая ломка, а другим она ещё предстояла. Наваждения у всех, кроме Эвара, были весёлые, но его слова о погибших огорчили всю группу.
- Кто-нибудь собирается идти в Охранение? - ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс вдруг третий из парней, явно стараясь сменить тему. Его вопрос вызвал общее оживление:
- Девушки в Охранение не ходят!
- Почему? Ходят, только им нельзя на опасные участки!
- И вообще, это добровольное дело!
- Конечно, добровольное, я ведь спросил - пойдёте ли? - недовольно сказал парень.
- Погодите, погодите! - ошеломлённо заговорил Эвар. - Я ничего не знаю про Охранение, мне не рассказывали! Что это такое?
- Как это - тебе не говорили? Почему? - удивился Жозеф.
- 'Почему, почему'. Он же самый талантливый из нас всех, - объяснила одна из девушек. - Им нельзя рисковать. Должен же кто-то наукой заниматься, а не только палить в чудовищ.
- Там не надо палить!
- Да ну, это не опасно! За весь период Спасения было лишь восемь несчастных случаев, и только один из них смертельный!
- Да объяснит мне кто-нибудь, что такое Охранение?! - возмутился Эвар. - Или хотите, чтобы я себя дураком чувствовал рядом с вами?
Все переглянулись.
- Охранение - это система безопасности колоний Спасения, - заговорил Жозеф. - Защита от всяких там чудовищ, контроль за изменениями, которые вызываются нагуалями. Только нас, спасённых, поначалу на контроль не поставят, нам же трудно определить, изменилось ли что-то или просто мы это впервые видим.
- На самые опасные участки нас тоже не отправят. Только туда, где разная мелочь ожидается. И вообще, раньше, чем окончится ностальгическая ломка, никуда не пустят. Сейчас можно только на тренировки ходить.
Эвар вздохнул. Жизнь колонистов Мира Спасения на поверку оказалась не столь уж безоблачной. Однако ещё хуже то, что о существовании опасностей и некоего Охранения, к службе в котором нужно готовиться прямо сейчас, он узнал из случайной беседы с друзьями по учебной группе. Почему Жюли ничего до сих пор не рассказала? Впрочем, мог бы и сам догадаться: про чудовищ Жюли говорила, хотя и мельком.
Его печальные размышления прервал Давид, вернувшийся с перерыва.
- Так, друзья мои! - с весёлой деловитостью заговорил он. - Сейчас у нас последнее занятие на сегодня, а потом экскурсия в Англию периода войны Роз! Попрошу всех надеть шлемы мнемофонов, и займёмся астрофизикой!
- Ну как, есть вопросы? - спросил у учеников Давид, когда те сняли шлемы. Все неуверенно переглянулись.
- Это непривычно, но, кажется, всё понятно, - задумчиво произнёс Жозеф. - Просто надо самим поразмышлять.
- У меня вопрос насчёт Большого Взрыва! - заговорил Эвар. - В лекции сказали, что сегодня основной считается открытая модель Вселенной. Согласно ей, наша Вселенная - одна из многих в структуре Метакосмоса, и её можно сравнить с ячейкой Бенара. Или с живой клеткой. Но ведь это не одно и то же!