Если это будет продолжаться...
1
На посту было холодно. Я было захлопал в ладоши, чтобы согреться, но тут же остановился, испугавшись потревожить Пророка. В ту ночь я стоял на часах как раз у его личных апартаментов - эту честь я заслужил, выделяясь аккуратностью на поверках и смотрах. Но сейчас мне совсем не хотелось привлекать его внимания.
Был я тогда молод и не очень умен - свежеиспеченный легат из Вест Пойнта, один из ангелов господа, личной охраны Воплощенного Пророка.
При рождении мать посвятила меня Церкви, а когда мне исполнилось восемнадцать, дядя Абсолом, старший мирской цензор, припал к стопам Совета старейшин, дабы они рекомендовали меня в военное училище.
Вест Пойнт меня вполне устраивал. Конечно, я, также как и мои однокурсники, ворчал на военную службу, но уж если говорить честно, мне нравилась монашеская жизнь - подъем в пять, два часа молитв и размышлений, потом лекции и занятия разнообразными военными дисциплинами: стратегией, теологией, психологией толпы, основами чудес. После обеда мы практиковались в стрельбе и укрепляли тело упражнениями.
Я не был в числе лучших кадетов и не надеялся стать ангелом господа, хотя и мечтал об этом. Но у меня всегда были отличные отметки за послушание и неплохие по практическим дисциплинам. И меня выбрали. Я был почти греховно горд. Еще бы, попасть в самый святой из всех полков Пророка, в котором даже рядовые были в ранге офицеров и которым командовал Разящий Меч Пророка, маршал войск. В день, когда я получил блестящий щит и копье, положенные ангелу, я поклялся готовиться к принятию сана, как только достигну звания капитана, которое позволяло на это надеяться.
Но в эту ночь, спустя несколько месяцев с того первого дня, несмотря на то, что щит мой блестел как прежде, в сердце моем появилось тусклое пятнышко. Жизнь в Новом Иерусалиме оказалась не совсем такой, как я представлял ее в Вест Пойнте. Дворец и Храм были пронизаны интригами и политиканством. Священники, дьяконы, государственные министры, дворцовые функционеры - все были заняты борьбой за власть и благорасположение Пророка. Даже офицеры нашего полка не избежали этого. Наш славный девиз "Non Sibi Sed Dei" [Ничего для себя - все богу (лат.) ] приобрел кисловатый привкус.
Я и сам был не без греха. Хоть я и не вмешивался в драку за мирские блага, я совершил нечто такое, что было греховнее: я посмотрел с вожделением на посвященную особу другого пола.
Прошу вас, поймите меня лучше, чем я сам себя тогда понимал. По возрасту я был мужчина, а по опыту - ребенок. Единственная женщина, которую я хорошо знал, была моя мать. Мальчишкой в семинарии, прежде чем попасть в Вест Пойнт, я почти боялся девочек. Мои интересы ограничивались уроками, матерью и военным отрядом нашего прихода. В военном училище я попросту не видел женщин. Мои человеческие чувства были заморожены, а случайные соблазнительные сны я расценивал как искушения дьявола.
Но Новый Иерусалим - не Вест Пойнт, и ангелам не запрещалось жениться, хотя большинство из моих товарищей не стремились к этому, ибо женитьба вела к переводу в один из обычных полков, а многие из нас лелеяли надежду стать военными священниками.
Не запрещалось выходить замуж и мирским дьяконессам, которые работали во Дворце и в Храме. Но чаще всего они были старушками, напоминавшими мне моих тетушек и вряд ли способными вызывать романтические чувства. Не увлекался и более молодыми сестрами, пока не встретил сестру Юдифь.
Я стоял на том же посту месяц назад, впервые охраняя личные апартаменты Пророка, и, разумеется, волновался, ожидая обхода дежурного офицера.
Во внутреннем коридоре напротив моего поста вспыхнул на мгновение свет, и я услышал звуки шагов. Я взглянул на хроно: конечно, это девственницы, обслуживающие Пророка. Каждую ночь, в десять часов, они сменялись. Я никогда не видел этой церемонии и не надеялся увидеть. Я знал только, что девственницы, заступающие на суточное дежурство, тянули жребий - кому выпадет честь лично прислуживать священной особе Воплощенного Пророка.
Я не стал больше прислушиваться и отвернулся. Минут через пятнадцать фигура в темном плаще проскользнула мимо меня, подошла к парапету, остановилась там и стала смотреть на звезды. Я выхватил пистолет, но тут же смущенно сунул обратно в кобуру, потому что понял, что это всего-навсего дьяконесса.
Сначала я решил, что она - мирская дьяконесса, могу поклясться, мне и в голову не пришло, что она может быть священной дьяконессой. В уставе не было пункта, запрещавшего им выходить из покоев, но я никогда не слышал, чтобы они это делали.
Не думаю, что она меня заметила прежде, чем я сказал: "Мир тебе, сестра".
Она вздрогнула, подавила крик, но потом собралась все-таки с духом и ответила: "Мир тебе, малый брат".
И только тогда я увидел на лбу ее звезду Соломона, знак семьи Пророка.
- Простите, старшая сестра, - сказал я. - Я не увидел в темноте.
- Я не оскорблена.
Мне показалось, что она завязывает разговор. Я понимал, что нам не следует говорить наедине: ее смертное тело было посвящено Пророку, так же как душа - господу, но я был молод и одинок, а она - молода и очень хороша собой.
- Вы прислуживаете Его святейшеству этой ночью, старшая сестра?
Она покачала головой.
- Нет, я не удостоилась этой чести. Жребий пал не на меня.
- Должно быть, это великая честь - лично служить Пророку…
- Разумеется, хотя я не могу судить об этом по своему опыту. Жребий еще ни разу не пал на меня.
Она добавила с горячностью:
- Я немного волнуюсь. Поймите, я здесь совсем недавно.
Несмотря на то, что дьяконесса была выше меня по чину, проявление женской слабости тронуло меня.
- Я уверен, что вы проявите себя с честью.
- Спасибо.
Мы продолжали беседовать. Выяснилось, что она пробыла в Новом Иерусалиме даже меньше, чем я. Она выросла на ферме в штате Нью-Йорк и была отобрана для Пророка в семинарии Элбени. В свою очередь я рассказал ей, что родился на Среднем Западе, в пятидесяти милях от стены Истины, где был посвящен Первый Пророк. Я сказал ей, что меня зовут Джон Лайл, а она ответила, что ее зовут сестра Юдифь.
Я совсем забыл о дежурном офицере и о его неожиданных проверках и готов был болтать всю ночь, когда вдруг услышал, как мой хроно прозвенел четверть первого.
- Боже мой, - воскликнула сестра Юдифь, - мне давно пора быть в келье. - Она бросилась бежать, но остановилась…
- Вы на меня не донесете… Джон Лайл?
- Я? Никогда.
Я думал о ней до конца дежурства.
Я так и не смог выкинуть из головы сестру Юдифь. За месяц, прошедший с тех пор, я видел ее раз пять-шесть. Однажды на эскалаторе. Она ехала вниз, а я вверх. Мы не сказали ни слова, но она узнала меня и улыбнулась. Всю ночь после этого мне снился эскалатор, но я никак не мог сойти с него, чтобы поговорить с ней. Другие встречи были так же мимолетны. Как-то я услышал ее голос: "Здравствуй, Джон Лайл!" и, обернувшись, заметил только закутанную в плащ фигуру, проскользнувшую к двери. Однажды видел, как она кормила лебедей в крепостном рву. Я не подошел к ней, но, по-моему, она меня заметила.
И вот, через месяц, снова стоя на посту, уже не надеясь, что она выйдет из дворца, я услышал:
- Добрый вечер, Джон Лайл.
Я чуть не выскочил из сапог. Сестра Юдифь стояла в темноте, под аркой. Я с трудом выдавил из себя:
- Добрый вечер, сестра Юдифь.
- Шш-ш! - прижала она палец к губам. - Нас могут услышать, Джон… Джон Лайл - это, наконец, произошло. На меня пал жребий.
Я сказал:
- А! - и потом добавил растерянно: - Поздравляю вас, старшая сестра, да прояснит господь лицо Пророка в то время, когда вы будете ему прислуживать.
- Да, да, спасибо, - ответила она быстро… Джон… мне хотелось выкроить несколько секунд, чтобы поговорить с вами. Но теперь я не могу, мне нужно получить напутствие и помолиться. Я должна вас покинуть.
- Вы лучше поспешите, - согласился я. Я был разочарован оттого, что она не может побыть со мной, но счастлив, что она отмечена высокой честью, горд, что она не забыла меня даже в такой момент.
- Да пребудет с вами господь, - добавил я.
- Мне так хотелось сказать вам, что меня выбрали, - сказала она. Ее глаза блестели, и я решил, что это радость. Но ее следующие слова поразили меня.
- Я боюсь, Джон Лайл.
- Боитесь? - Я почему-то вспомнил, как дрожал мой голос, когда я впервые командовал взводом. - Не бойтесь. Вы проявите себя достойно.
- О, я надеюсь. Молитесь за меня, Джон Лайл.
И она исчезла в темноте коридора.
Я не молился за нее, а старался представить, где она, что она делает… Но так как я знал о том, что творится внутри дворца Пророка, не больше, чем корова знает о военном трибунале, то вскоре отказался от этого и стал думать просто о Юдифи.
Позже, через час или даже больше, мои размышления были прерваны пронзительным криком внутри дворца. Тут же послышался топот шагов и возбужденные голоса. Я бросился внутрь коридора и натолкнулся на кучку женщин, столпившихся у портала апартаментов Пророка. Трое из них выносили что-то из апартаментов. Они остановились, выйдя в коридор, и опустили свою ношу на пол.
- В чем дело? - спросил я и вытащил из ножен меч.
Пожилая сестра повернулась ко мне.
- Ничего особенного. Возвращайтесь на пост, легат.
- Я слышал крик.
- Это вас не касается. Одна из сестер лишилась чувств, когда Пророк обратился к ней.
- Кто она?
- Да вы, я посмотрю, любопытны, младший брат. - Пожилая сестра пожала плечами. - Если это вас так интересует - сестра Юдифь.
Я не успел подумать, как у меня вырвалось: