Дор закрыла глаза и, перебирая пальцами лоскутки кожи на шее, попыталась сконцентрироваться на своих ощущениях. Кончики пальцев скользили по коже, прикасались к горячей плоти. Эту иллюзию, разумеется, создавал костюм, поскольку на самом деле она ни к чему не прикасалась и ничего не трогала - а даже если бы и трогала, более интенсивные и правдоподобные виртуальные ощущения наверняка заглушили бы слабые сигналы осязания.
Дор открыла глаза и вздрогнула от неожиданности, увидев поднимающегося навстречу японца. Этого раскосого парня в наглухо застегнутом грубом плаще можно было принять за портового рабочего или бродягу, если бы не пристегнутый к поясу меч, похожий, по мнению Дор, на самурайский.
Она ахнула и инстинктивно прижала к груди книгу, которая вновь превратилась в карту, но на японца это чудесное превращение не произвело никакого впечатления. Он продолжал приближаться, не сводя с Дор пристального взгляда. Его лицо было спокойным, даже, пожалуй, чуть снисходительным и не выражало явной угрозы, но Дор смущал меч, который этот парень, судя по всему, носил вовсе не для красоты. Когда японец преодолел еще одну ступеньку, Дор захотелось вскочить на ноги и пуститься наутек, но он остановил ее холодным, жестким взглядом.
– Ваше поведение, мистер Игучи, можно расценивать как капитуляцию? - насмешливо произнес незнакомец. - Или вы изменили свою тактику?
– Вы знаете, как меня зовут? - слегка заикаясь, спросила Дор и удивилась тому, что ее губы ходят ходуном. Она действительно побаивалась японца, но не настолько, чтобы дрожать и заикаться. Вслед за этим она поняла, что трясется от холода, поскольку температура в костюме почему-то внезапно стала падать, грозя превратить Дор в сосульку.
Японец поднялся еще на одну ступеньку.
– Затеял новую игру, да, Том? Не можешь обойтись без фокусов?
– Какие к черту фокусы? Мне бы не закоченеть, - еле слышно проворчала Дор, поднося пальцы ко рту, чтобы согреть их дыханием. - Наверное, что-то вышло из строя.
Температура в костюме продолжала понижаться. Видимо, термостат решил позаботиться о том, чтобы в этой новой заварушке ее разум оставался все время трезвым и холодным.
– Между прочим, Том, сегодня теплая ночь, - заметил японец. - Может, ты дрожишь от страха?
– Думай, что хочешь, - пробормотала Дор, проклиная напичканный электроникой костюм, который преподносил ей сюрприз за сюрпризом - и все почему-то неприятные.
– Конечно, ты боишься не меня, Том, а то, что я олицетворяю.
– И что же ты олицетворяешь, хотелось бы знать? - стуча зубами, произнесла Дор.
– Старый мир - уникальный и не похожий на помойку, в которую превратился этот. Он не похож и на мир, который сокрыт внутри этого мира, и на тот, что сокрыт внутри мира, который сокрыт внутри этого, и так далее: то есть - ни на один из бесчисленного множества миров. - В руке японца что-то тускло блеснуло, и он показал Дор необычную серебряную монету. Она увидела на ней символ в форме восьмерки. Японец ловко подбросил монету в воздух, поймал и, зажав между большим и указательным пальцами, показал Дор символ, оттиснутый на другой стороне: змей, кусающий свой хвост.
– Это не японские символы, но по своей сути они наши. Мы понимаем их скрытый смысл и то, что за ними стоит. Я говорю о старой доброй Японии и о тех, кто проникся ее духом, а не о поколении негодяев, наркоманов и жалких торговцев, живущих в каменных джунглях и поклоняющихся новым знакам, которые заливают улицы города холодным, неоновым светом, скрывая под собой древние символы.
Японец протянул монету Дор, но когда она потянулась к ней, он снова щелчком подбросил ее в воздух. Дор отдернула руку, злясь на него и на себя.
– Угадай, в какой руке? - Японец вытянул перед собой сжатые кулаки.
Дор, уже превратившись в ледышку, сунула карту в карман пурпурного балахона и с вызовом посмотрела на него.
– Ну что ж, попробую. Раньше у меня это неплохо получалось. В этой игре важно быть наблюдательным и уметь мгновенно подмечать всякие мелочи. Практически каждый загадывающий сам себя и выдает. Даже самурай, вроде тебя, и тот может проколоться на каком-нибудь пустяке.
Японец внимательно посмотрел на Дор.
– Что случилось, Том? Я тебя не узнаю. Похоже, ты научился работать головой, только когда ты успел это сделать? Может, наглотался каких-нибудь стимуляторов?
Дор не ответила. Она сверлила глазами его кулаки: сначала правый, затем левый.
– Иногда можно определить по слабой, едва заметной пульсации мышц, сведенных напряжением; порой человек выдает себя взглядом, украдкой брошенным на руку. Есть и другие подсказки, но важно успеть заметить хотя бы одну. Не только в этой игре, но и в других ситуациях человек часто выдает себя каким-нибудь незначительным жестом, словом… - Дор запнулась, а затем легонько хлопнула ладонью по правой руке японца. - В этой.
– Нет, ты не Игучи, - произнес японец, держа руки перед собой и не разжимая кулаки.
– Давай-давай, покажи, что у тебя в правой руке! - потребовала Дор. - Я знаю, что монета там. Если бы это было не так, ты бы не стал тянуть время.
– Ты не Игучи… - Японец, казалось, разговаривал сам с собой. - Как я сразу это не понял? Ты куда сообразительнее, чем он. Кстати, а где сам Игучи? Он что, нанял тебя? Или ты выкупил у него Шанти? Если это так, то он подсунул тебе бракованный товар. - Японец указал подбородком на ее перерезанное горло.
Дор, поняв, что самурай не собирается сносить ей голову, слегка приободрилась. Она подошла к нему и попыталась разжать кулак.
– Ну все, на сегодня хватит загадок! Гони монету и отдыхай! Будем считать, что тебе просто не повезло.
– Зато тебе повезло. - Японец рассмеялся и, подняв правую руку над головой, разжал кулак. Серебряной монеты в ней не было. Затем он посмотрел на левую руку, вскинул ее и медленно разжал пальцы. Она тоже оказалось пустой. Он продолжал держать руки поднятыми над головой, словно признавая свое поражение и сдаваясь в плен.
Дор стало обидно. Она отошла в сторону и скрестила руки на груди.
– Ну что же, ты одурачил меня, но и ты, и я знаем, что монета была в правой руке. Ты можешь оставить ее себе, но мы оба знаем, что ты сжульничал, и никогда не забудем об этом. Верно я говорю? - Дор сунула руку в карман, чтобы достать карту, и нащупала какую-то металлическую кругляшку, которая оказалась серебряной монетой. Все еще не веря в то, что японец не обманул ее, она крутила монету, разглядывая символы на обеих сторонах.
– Я же сказал: тебе повезло, - укоризненно произнес японец. - Монета твоя. Тебе надо лишь подбросить ее в воздух и угадать, что выпадет. Но скажи, как ты определишь, где "орел", а где "решка", если на одной стороне символ бесконечности, а на другой - Уроборос2?
Поймав ее озадаченный взгляд, самурай весело рассмеялся, затем отвесил легкий поклон и оставил ее одну, почти мгновенно растворившись в ночной мгле.
Когда последние отзвуки его раскатистого смеха затихли в отдалении и вновь наступила тишина, Дор внимательно рассмотрела монету. Она не имела ни малейшего представления, какую ценность монета могла иметь в этом мире и пригодится ли она ей в будущем, и все же ей было приятно. Ей удалось заполучить один из пресловутых артефактов. Гвил Плешетт, например, отзывалась о них с благоговейным трепетом и пеклась об их сохранности так же ревностно, как какой-нибудь скаредный дракон, трясущийся над сундуком с сокровищами. А кто-то, возможно, совершил убийство ради обладания мнимой вещью.
Монотонный гул голосов и тихая мелодия, доносившиеся со станции, напомнили Дор о цели ее путешествия. Бросив взгляд на толстый слой сажи и копоти, покрывавший облицованные кафельной плиткой стены, она взялась за перила и стала спускаться по ступеням. Ее ладонь, скользившая по поручню, ощущала малейшие шероховатости и неровности на его поверхности, и Дор подумала, что разработчики костюма, похоже, переусердствовали с чувствительностью сенсорных датчиков. Их воздействие на органы восприятия было порой настолько сильным и противоестественно правдоподобным, что в результате само ощущение правдоподобности пропадало.
Внизу Дор задержалась перед сломанным турникетом, рядом с которым возвышался заброшенный билетный киоск, и окинула взглядом безлюдную платформу, освещенную лампами дневного света. Кроме нее, на станции не было ни одной живой души - ни людей, ни мутантов, ни даже рептилий. На всем лежал отпечаток запустения. Платформа, как и все вокруг, была, как войлоком, покрыта слоем слежавшейся пыли. Если не брать в расчет дружелюбного самурая, который вышел из подземки, то создавалось впечатление, что станция пустовала уже много лет.
А почему она решила, будто самурай ждал ее на станции, засомневалась Дор. Может быть, он стоял в подземном переходе. И ждал ли он именно ее? А кого же еще? Конечно, ее, то есть Шанти. Вот только зачем? Об этом оставалось только догадываться…
Не меньше, чем толстый ковер пыли, Дор поразило и то, что станция была ярко освещена. Более того, все лампы работали исправно - не жужжали, не гудели и даже не мигали.
Монета в кулаке стала нагреваться, но не от тепла, исходящего от руки, а по какой-то другой, неизвестной причине. Сначала Дор решила, что, возможно, от нее требуется оплатить монеткой проход через турникет, но вместо этого она покрепче зажала ее в кулаке и пробормотала себе под нос, что подобный поступок был бы мотовством, неоправданным расточительством и пустой тратой денег, заработанных тяжелым трудом.
Поняв, что становится скрягой, Дор рассмеялась.
– Мой каталог с подсказками, - потребовала она, и в тот же миг он возник на турникете. Взяв книгу и раскрыв ее на первой странице, Дор попросила справку о метро.