Наши баталии прекратились со смертью Кэти, так как и он, и я поняли, что большинство вещей, о которых мы спорили, ровным счетом ничего не значат. Я был вдовцом, он - холостяком, и у нас не осталось никого, кроме друг друга. Однако вскоре после этого он познакомился с Лайзой и женился на ней, а спустя еще примерно год стал отцом и был вновь избран мэром. Оба события произошли в один и тот же невероятно беспокойный вечер. Чарли поздно созрел, зато плод получился прекрасный. У нас с ним состоялся собственный прощальный ужин, во время которого я попросил прощения за кое-какие вещи, случившиеся в прошлом (искренне), а также сказал ему (столь же искренне), насколько я горжусь тем, что он стал таким, каким стал. Потом мы сидели на крыльце, потягивали пиво, смотрели, как мой внук Адам неловко пинает на газоне теннисный мячик, и долго-долго говорили о всяких пустяках. Мы расстались хорошо и с любовью, а чего же еще хотеть от отношений между отцом и сыном?
Я стоял у киоска с банкой коки в руке, думая о Чарли и его семье, когда услышал ворчание Леона и еще один голос - низкий, резкий и, бесспорно, женский, - говоривший что-то в ответ. Против собственной воли я выглянул. Леон совершенно бесцеремонно притиснул к углу какую-то несчастную женщину и, вне всякого сомнения, посвящал ее в очередную тупейшую теорию, только что порожденную его спинным мозгом. Рыцарское начало возобладало над желанием скрыться, и я направился к этой паре, чтобы вмешаться.
- Я только хочу сказать, - занудствовал Леон, - что совершенно несправедливо заставлять вас, меня и любого другого американца ждать, пока мы станем старыми, как дерьмо, чтобы получить шанс отправиться туда. А все эти жалкие индусы вылетают в новые миры с такой скоростью, с какой они успевают размножаться. Это чертовски большая скорость. Разве это справедливо? Вы находите это правильным?
- Нет, я так не думаю, - ответила женщина. - Но они, видимо, тоже не считают справедливым то, что мы стерли Нью-Дели и Мумбаи с лица земли.
- Так я же как раз об этом и говорю! - воскликнул Леон. - Мы засыпали атомными бомбами этих безмозглых сволочей! Мы выиграли войну! Должна же победа хоть что-нибудь значить! И что же теперь получается? Мы их раздолбали, но они теперь могут отправляться колонизировать вселенную, а мы - только завербоваться защищать их! Конечно, простите, что я об этом заговорил, но разве в Библии не сказано прямо: "кроткие унаследует землю"? Я бы сказал, что те, кто проигрывает войну, должны быть такими кроткими, что дальше некуда.
- Я не думаю, что в этой фразе содержится именно тот смысл, какой вы хотите ей придать, Леон, - произнес я, подойдя поближе.
- Джон! Ну, вот наконец-то человек, который знает, о чем я говорю, - радостно заявил Леон, осклабившись в мою сторону.
Женщина повернулась ко мне.
- Вы знакомы с этим джентльменом? - спросила она, причем по ее голосу было совершенно ясно, что если это правда, то со мной наверняка что-то не так.
- Мы познакомились во время полета до Найроби, - ответил я, слегка приподняв бровь, чтобы подчеркнуть, что вовсе не по доброй воле выбрал его себе в компаньоны. - Позвольте представиться, Джон Перри.
- Джесси Гонсалес.
- Необыкновенно приятно, - улыбнулся я и повернулся к Леону. - Вы неправильно толкуете это высказывание. Слова, которые вы привели, взяты из Нагорной проповеди. Полностью фраза звучит так: "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю". Наследование земли рассматривается здесь как награда, а не как наказание.
Леон некоторое время моргал, а потом громко фыркнул.
- И все равно, это же мы их побили. Мы надрали их костлявые коричневые задницы. Это мы должны колонизировать вселенную, а вовсе не они.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но Джесси опередила меня:
- "Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное", - процитировала она, обращаясь к Леону, но поглядывая искоса на меня.
Леон с минуту стоял онемев и переводя взгляд то на меня, то на нашу новую знакомую.
- Вы не можете говорить серьезно, - сказал он наконец. - В Библии нет ни слова о том, что мы должны быть привязаны к земле, в то время как эта толпа чернозадых, которые даже не верят в Иисуса - это подумать только! - расползается по галактике. И там, конечно, ничего не говорится о том, что мы должны защищать этих мелких ублюдков! Господи! У меня сын побывал на той войне. Кто-то из этой погани отстрелил ему яйцо! Его яйцо! Они заслужили то, что получили, сучьи дети! И не говорите, что я должен быть счастлив спасать их никчемные задницы там, в колониях.
Джесси подмигнула мне.
- Не хотите ответить на это?
- Если вы не возражаете.
- О, нисколько, - с готовностью отозвалась она.
- "Я говорю вам: любите врагов ваших, - процитировал я, - благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных".
Леон сделался красным, как вареный омар.
- Вы оба выжили из вашего гребаного ума! - рявкнул он и направился прочь так быстро, как только позволяла груда жира, составляющая его тело.
- Слава богу… - пробормотал я. - Причем я говорю это совершенно искренне.
- Вы на редкость искусно обращаетесь с цитатами из Библии, - сказала Джесси. - Вы, наверно, в прежней жизни были проповедником, да?
- Нет, - ответил я. - Но я жил в городке, где на две тысячи человек населения имелось пятнадцать церквей. Такая жизнь помогла мне овладеть этим языком. К тому же совершенно не обязательно быть религиозным человеком, чтобы высоко ценить Нагорную проповедь. А чем вы сможете оправдаться?
- Учеба в католической школе, только и всего. В десятом классе я получила ленту в награду за хорошую память. Просто удивительно, как много всякой всячины может сохранить мозг на протяжении шестидесяти лет, хотя в последнее время я не могла даже запомнить, где оставила машину, отправляясь в магазин.
- Как бы там ни было, позвольте мне принести извинения за Леона, - сказал я. - Я знаю его очень мало, но все же достаточно для того, чтобы понимать, что он круглый болван.
- "Не судите, да не судимы будете", - отозвалась Джесси, пожав плечами. - Он всего лишь произносит вслух то, о чем очень многие думают втихомолку. Я считаю, что такая точка зрения глупа и неправильна, но могу его понять. Мне самой жаль, что пришлось ждать всю жизнь, чтобы повидать колонии и в конце концов вступить в армию. Будь у меня возможность сделаться колонисткой, когда я была моложе, я бы воспользовалась ею.
- Похоже, что вы отправляетесь туда, - я ткнул рукой вверх, - не для того, чтобы наслаждаться военными приключениями.
- Конечно нет, - не без презрения в голосе ответила Джесси. - А вы записались, конечно же, потому, что испытываете нестерпимое желание повоевать?
- Нет, - честно сказал я. Джесси кивнула.
- Вот и я тоже. Равно как и большинство из нас. Ваш друг Леон, несомненно, записался вовсе не из-за желания повозиться с оружием - он же терпеть не может тех людей, которых мы будем защищать. Люди записываются в ССК или из-за того, что боятся смерти и не хотят быть стариками, или чтобы увидеть нечто новое перед тем, как умрут. Знаете, я записалась именно поэтому. Вовсе не для того, чтобы сражаться или снова стать молодой. Я всего лишь хочу узнать, на что это похоже - быть где-нибудь еще.
Она повернулась и взглянула в окно.
- Если честно, мне самой смешно слышать от себя эти слова. Вы можете не поверить, но до вчерашнего дня я ни разу не выезжала за пределы Техаса.
- Не думаю, что вам стоит сильно переживать из-за этого, - ответил я. - Техас очень велик.
Она улыбнулась.
- Спасибо. Но, если честно, я вовсе не переживаю. Это всего лишь немного смешно. Когда я была маленькой, то очень любила читать все подряд романы из серии "Юный колонист", смотрела фильмы и мечтала о том, как буду разводить скот где-нибудь в системе Арктура и сражаться против жестоких земляных червей в колонии Гамма-первая. Мне исполнилось двенадцать лет, когда я узнала, что колонисты происходят из Индии, Казахстана, Норвегии, то есть из тех стран, которые не в состоянии обеспечивать существование населения. А я родилась в Америке, и, значит, мне не светит попасть туда. Какое разочарование! И дело было вовсе не в арктурианских коровах или земляных червях!
Она снова пожала плечами.
- Я выросла в Сан-Антонио, затем уехала учиться в колледж при Техасском университете, вернулась обратно и поступила на работу. В конце концов вышла замуж, и каждый год мы ездили в отпуск на побережье Мексиканского залива. На тридцатую годовщину хотели поехать с мужем в Италию, но так и не поехали.
- Что же случилось? Джесси рассмеялась.
- Его секретарша - вот что случилось. Это они в итоге отправились в Италию на медовый месяц. А я осталась дома. С другой стороны, их путешествие закончилось в Венеции, где они оба насмерть отравились моллюсками, так что для меня все кончилось гораздо лучше. В общем, после этого я не слишком переживала, что не путешествую. Я знала, что вступлю в ССК, как только достигну нужного возраста. И вот я здесь. Хотя теперь немного жаль, что я так мало повидала на Земле. Я летела до Найроби с пересадкой в Далласе. Это было очаровательно. Хотелось бы мне, чтобы такая поездка была не единственной в моей жизни. Я не имею в виду вот это, - она махнула рукой в сторону окна, за которым тянулись кабели "бобового стебля". - Ни разу в жизни не думала, что мне придется ехать в этой штуке. Интересно, что держит эту веревку стоймя?