- Не знаю, - ответил солдат. - Наверно. С виду вещь дорогая. В середине какой-то большой зеленый камень, он не очень сверкает, но зато…
- Питер, - перебила его Мери, - у вас есть спички?
Солдат сунул руку в карман.
- У меня есть зажигалка, мисс. Мне дали зажигалку. Блеск!
Он щелкнул, вспыхнуло пламя. Мери поднесла камень к свету.
- Символ, - сказала она. - Как на моем флаконе.
- Это вы про гравировку? - спросил солдат, показывая пальцем. - И на зажигалке такая же.
- Где ты взял это? - спросил Питер.
- Ящик дал. Только этот ящик не простой. Я протянул к нему руку, а он выплюнул зажигалку, и тогда я подумал о Луизе и зажигалке, которую она мне подарила. Я ее потерял. Жалко было. И вот те на - такая же, только знаки сбоку… Только, значит, я подумал о Луизе, как ящик как-то смешно фыркнул и выкинул футляр с ожерельем.
Солдат наклонился. Зажигалка осветила его молодое лицо, оно сияло торжеством.
- Знаете, что мне кажется? - сказал он. - Мне кажется, что этот ящик - один из них. Говорят разное, но нельзя верить всему, что услышишь.
Он перевел взгляд с Мери на Питера.
- Вам, наверно, смешно? - робко спросил он.
Питер покачал головой.
- Вот уж чего нет, того нет, солдат.
Мери отдала ожерелье и зажигалку. Солдат положил их в карман и стал надевать ботинки.
- Надо идти. Спасибо за угощение.
- Мы увидимся, - сказал Питер.
- Надеюсь.
- Обязательно увидимся, - убежденно сказала Мери.
Мери и Питер смотрели ему вслед. Он заковылял в одну сторону, а они пошли в другую.
- Символ - это их метка, - сказала Мери. - Те, кому дали вещь с символом, должны вернуться. Это как паспорт, как печать, удостоверяющая, что ты им понравился!
- Или, - добавил Питер, - клеймо, обеспечивающее право собственности.
Они ищут определенных людей. Им не нужен тот, кто боится их. Им нужны люди, которые верят им.
- А для чего мы им нужны? - с тревогой спросил Питер. - Вот что меня беспокоит. Какая им польза от нас? Солдат хочет помочь им, но они в нашей помощи не нуждаются. Ни в чьей они помощи не нуждаются.
- Мы никого из них не видели, - сказала Мери. - Разве что ящик - один из них.
"И сигаретные автоматы, - подумал Питер. - Сигаретные автоматы и еще бог знает что".
- И все же, - продолжала Мери, - они нас знают. Они наблюдали за нами, изучали. Они знают о нас всю подноготную. Они могут проникнуть в сознание каждого, узнать, о чем он мечтает, и сделать подарок. Джонни они подарили удилище с катушкой, вам - нефрит. И удилище было человеческим удилищем, а нефрит - земным нефритом. Они даже знают девушку солдата. Они знали, что ей хочется иметь блестящее ожерелье, знали: такой человек, как она, придет к ним и…
- А может, это все-таки летающие блюдца, - сказал Питер. - Они летали над нами много лет и изучали нас.
"Сколько же потребовалось лет, - подумал он, - чтобы изучить человечество? Ведь им пришлось начинать с азов. Человечество было для них сложной, незнакомой расой, они шли ощупью, изучая сперва отдельные факты. И они, наверно, ошибались. Иногда их выводы были неверны, и это тормозило работу".
- Не знаю, - сказал Питер. - Для меня это совершенно непостижимо.
Они шли по блестящей, мерцающей при свете звезд металлической дороге, а здание все росло, это был уже не туманный фантом, а гигантская стена, которая уходила в небо, гася звезды. Тысячеэтажное здание, раскинувшееся на площади в сто акров - от такого величия, от такого размаха голова шла кругом.
И, даже стоя поблизости от здания, нельзя было увидеть бомбу: она болталась где-то в воздухе на слишком большой высоте.
Но зато видны были маленькие квадратики, нарезанные дорогами, а в них смертоносные игрушки неистовой расы, теперь брошенные, ненужные куски металла причудливой формы.
Перед самым рассветом Питер и Мери подошли наконец к громадной лестнице, которая вела к главному входу. Ступая по гладкой, выложенной камнем площадке перед лестницей, они как-то особенно остро ощутили тишину и покой, царившие под сенью здания.
Рука об руку они поднялись по лестнице, подошли к большой бронзовой двери и остановились. Повернувшись, они молча смотрели вдаль.
Насколько хватал глаз, видны были дороги, расходившиеся, как спицы колеса от ступицы здания, а поперечные дороги лежали концентрическими кругами, и казалось, будто находишься в центре паутины.
Брошенные фермы со службами - коровниками, амбарами, гаражами, силосными башнями, свинарниками, навесами для машин - остались в секторах, отсеченных дорогами; в других секторах стояли военные машины, годные теперь разве лишь на то, чтобы в них вили гнезда птицы да прятались зайцы. С лугов и полей доносились птичьи трели, воздух был чист и прохладен.
- Вот она, - сказала Мери. - Наша прекрасная страна, Питер.
- Была наша, - поправил ее Питер. - Все, что было, уже никогда не повторяется.
- Питер, вы не боитесь?
- Нисколько. Только сомнения одолевают.
- Но ведь прежде вы ни в чем не сомневались.
- Я и сейчас не сомневаюсь, - сказал он. - Я чую, что все идет как следует.
- Конечно, все идет хорошо. Была эпидемия, теперь ее нет. Армия разбита без единой жертвы. Атомной бомбе не дали взорваться. Разве не так, Питер? Они уже меняют наш мир к лучшему. Рак и полиомиелит исчезли, а с этими двумя болезнями человек боролся долгие годы и никак не мог победить. Войне конец, болезням конец, атомным бомбам конец - чего мы не могли сделать сами, они сделали за нас.
- Все это я знаю, - сказал Питер. - Они, несомненно, также положат конец преступлениям, коррупции, насилию - тому, что мучило и унижало человечество с тех самых пор, как оно спустилось с деревьев.
- Чего же вам нужно еще?
- Наверно, ничего… Впрочем, ничего определенного мы пока не знаем. Все сведения косвенные, не конкретные, основанные на умозаключениях. У нас нет доказательств, реальных, весомых доказательств.
- У нас есть вера. Мы должны верить. Если не верить в кого-то или что-то, уничтожающее болезни и войну, то во что тогда можно верить вообще?
- Именно это и тревожит меня.
- Мир держится на вере, - сказала Мери. - Любой вере - в бога, в самих себя, в человеческую порядочность.
- Вы изумительная! - воскликнул Питер. Он крепко обнял Мери. В это время большая бронзовая дверь растворилась.
Положив руки друг другу на плечи, молча переступили они порог и очутились в вестибюле с высоким сводчатым потолком. Он был расписан фресками, на стенах висели панно, четыре больших марша лестницы вели наверх.
Но вход на лестницу преграждали тяжелые бархатные шнуры. Дорогу им показывали стрелки и еще один шнур, зацепленный за блестящий столбик.
Покорно и тихо, почти с благоговением они направились через вестибюль к единственной открытой двери.
Они вошли в большую комнату с громадными, высокими, изящной формы окнами, сквозь которые лучи утреннего солнца падали на новенькие блестящие аспидные доски, кресла с широкими подлокотниками, массивные столы, несчетные полки с книгами и кафедру на возвышении.
- Я была права, - сказала Мери. - Все-таки это был школьный звонок. Мы пришли в школу, Питер. В первый класс.
- В детский сад, - с трудом проговорил Питер.
"Все верно, - подумал он, - так по-человечески правильно: солнце и тень, роскошные переплеты книг, темное дерево, глубокая тишина. Аудитория учебного заведения с хорошими традициями. Здесь есть что-то от атмосферы Кембриджа и Оксфорда, Сорбонны и Айви Лиг . Чужеземцы ничего не упустили, предусмотрели каждую мелочь".
- Мне надо выйти, - сказала Мери. - Подождите меня здесь, никуда не уходите.
- Я никуда не уйду, - обещал Питер.
Он посмотрел ей вслед. Через открывшуюся дверь он увидел бесконечный коридор. Мери закрыла дверь, и Питер остался один.
Постояв с минуту, он резко повернулся и почти бегом бросился через вестибюль к большой бронзовой двери. Но двери не было. Ни следа, даже щелочки на том месте, где была дверь. Дюйм за дюймом Питер ощупал стену и никакой двери не нашел.
Опустошенный, повернулся он лицом к вестибюлю. Голова раскалывалась - один, один во всей громаде здания.
Питер подумал, что там, наверху, еще тысяча этажей, здание уходит в самое небо. А здесь, внизу, - детский сад, на втором этаже, - несомненно, первый класс, и если подниматься все выше, то куда можно прийти, к какой цели?
Но что будет после выпуска?
И будет ли вообще выпуск?
И чем он станет? Кем? Останется ли он человеком?
Теперь надо ждать прихода в школу других, тех, кто был отобран, тех, кто сдал необычный вступительный экзамен.
Они придут по металлическим дорогам и поднимутся по лестнице, большая бронзовая дверь откроется, и они войдут. И другие тоже придут - из любопытства, но если у них нет символа, двери не откроются перед ними.
И если вошедшему захочется бежать, он не найдет двери.
Питер вернулся в класс, на то же место, где стоял прежде.
Интересно, что написано в этих книгах. Очень скоро он наберется храбрости, возьмет какую-нибудь книгу и раскроет ее. А кафедра? Что будет стоять за кафедрой?
Что, а не кто?
Дверь открылась, и вошла Мери.
- Там квартиры, - сказала она. - Таких уютных я никогда не видела. На двери одной наши имена, на других - тоже имена, а есть совсем без табличек. Люди идут, Питер. Просто мы немного поспешили. Пришли раньше всех. Еще до звонка.
Питер кивнул.
- Давайте сядем и подождем, - сказал он.
Они сели рядом и стали ждать, когда появится Учитель.
Примечания
1
Айви Лиг - объединение американских университетов: Принстонского, Гарвардского и Йельского
