Странное посетило его сновидение... хотя, наверное, в любом сновидении есть нечто странное...
В отличие от того, недельной давности сна, вышел он из лифта вслед за Сулимовым не на трамвайную остановку, а в широкий длинный коридор, слабо освещенный свисающими с потолка шарообразными матовыми светильниками. Коридор напоминал гостиничный своими расположенными и справа и слева дверями, только никаких цифр на этих серых дверях не было.
Вот так Кононов оказался в седьмом отделе одиннадцатого Управления, в компании заведующего отделом Сулимова Сергея Александровича и сотрудника того же отдела Иванова, имя-отчество которого он не запомнил. Ни к чему была ему ненужная информация, потому что он сильно подозревал: сейчас его и так загрузят под самую завязку.
И не ошибся...
– Идея путешествия по времени вам, конечно же, знакома, не так ли? – вновь обратился к нему майор-полковник дон Корлеоне, крутя в руках бокал.
Кононов сдержанно кивнул. Уэллса он в детстве читал, а потом, начиная со смутных времен девяностых годов, день за днем, день за днем, день за днем захлестывали его – как и многих-многих других – бурные телепотоки. Терминаторы... звездные войны... ожившие мертвецы... инопланетяне... свирепые монстры... дыры в иные пространства и времена, в прошлое и будущее... Насмотревшись телепередач, начитавшись сенсационных статей, которыми кишмя кишели газеты, он – как и многие-многие другие – был склонен верить в то, что спецслужбы давно наладили контакт с "серыми", прибывшими на Землю со звезды Дзета Сетки, раскрыли все секреты черной магии и вообще в курсе всех эзотерических знаний, умеют, если нужно, оживлять мертвецов и общаться с потусторонним миром, а также левитировать, телепатировать и телекинезировать. Как и положено спецслужбам, они не афишировали свои достижения и не внедряли их в быт остальных граждан – такова уж во все времена была специфика их работы. Для спецслужб не существовало ничего невозможного – так почему бы им не освоить и перемещения в прошлое и будущее? Уж наверное это не сложнее, чем проникнуть в загробный мир или одним только взглядом завязывать узлом ложки и вилки...
Да, не было, пожалуй, ничего, недоступного спецслужбам – и все-таки Кононов в который уже раз почувствовал, как холодные мурашки пробежали у него по спине.
– Идея путешествия по времени мне знакома, – медленно сказал он, обводя взглядом серьезные лица собеседников. Ему вдруг показалось, что он выпал из реальности, словно рыбешка из разбитого аквариума; рыбешка лежит на ковре под столом, в совершенно чуждой для себя среде, и задыхается...
Он судорожно вздохнул и, запинаясь, добавил:
– Не хотите ли вы сказать... что собираетесь использовать меня... в качестве испытателя машины времени?
Сулимов с Ивановым переглянулись, и заведующий седьмым отделом утвердительно кивнул:
– Примерно так, Андрей Николаевич. В сообразительности вам не откажешь.
Кононов с трудом сглотнул застрявший в горле комок.
– Почему именно я? Честное слово, я не специалист по машинам времени.
– А таких специалистов практически и нет, Андрей Николаевич. Допустим, это был произвольный выбор компьютера. Как в лотерее.
– Вы сказали: "допустим". А на самом деле?
Дон Корлеоне перестал крутить бокал и ответил, глядя куда-то поверх головы Кононова:
– На самом деле учитывались и другие обстоятельства.
– Какие? – не унимался Кононов.
– Ну, например, то, что вы одиноки. И остались без работы.
– То есть, мне нечего терять? И в случае э-э... печального исхода никто по мне не заплачет, так?
– Ни о каком печальном исходе речи быть не может, – заверил дон Корлеоне.
"Ну да, как же! – обреченно подумал Кононов. – Не рассказывай басни подопытному кролику, товарищ полковник... С добрыми, усталыми и очень честными глазами..."
А плакать действительно было бы некому. Если и зазвонит прощальный колокол, то уж точно, ни птица, ни ива слезы не прольет... Сначала отец, а потом и мать ушли в иные края, раздавленные бездушным катком одной и той же страшной болезни, а больше у него никого и не было – ни бабушек-дедушек, ни братьев, ни сестер. Правда, был когда-то шанс заполучить младшего брата, но новорожденный не прожил и часа, а потом, чуть ли не сразу после родов, маме сделали операцию – и она больше не могла иметь детей...
– У вас что, действительно есть машина времени, и на ней можно мотаться в прошлое и будущее? – спросил Кононов. – А как же все эти парадоксы с убийством самого себя или собственных родителей? И вообще, разве возможно такое в принципе? Прошлое-то уже прошло. Помню одну цитату, кто-то из древних говорил: "Даже боги не могут сделать бывшее не бывшим". А тут, выходит, являюсь я – в октябре семнадцатого, – перехватываю товарища Ленина по дороге в Смольный...
– В принципе возможно все, Андрей Николаевич, – не дал ему договорить Сулимов. – Во всяком случае, очень многое, стоит только поменять существующую на данном этапе парадигму. Например, в средние века атомная энергия была принципиально недостижима, и так далее. Вы же историк, не мне вам говорить...
– Бывший, – вставил Кононов.
– Но что-то же удержалось в голове, Андрей Николаевич! Представления меняются – и "невозможное стало возможным", как пелось в одной песне моей юности. "Нам доступны иные миры". Да, по времени можно передвигаться – но только назад, в прошлое, и не ранее даты рождения самого путешественника. Так что к Ильичу посылать нужно не вас, Андрей Николаевич, а ровесника прошлого века, если, конечно, остались еще такие. Но, – Сулимов поднял палец, – это есть знания, которыми мы располагаем сегодня. А завтра они могут стать несколько иными. Или и вообще измениться самым коренным образом – вспомним революцию в физике. О времени мы знаем крайне мало, не в философском, а в прикладном смысле. Нет прописанной теории, я уже говорил.
– Но машину времени вам все-таки удалось создать, – заметил Кононов; им постепенно овладевало ощущение нереальности, абсурдности этого разговора. – Невзирая на отсутствие теории.
– Это не нам удалось, Андрей Николаевич.
– А кому? Неужто инопланетяне подсобили?
– Хорошо держитесь, – одобрительно сказал Сулимов. – Считаете мои разглагольствования сказками бабушки Арины?
– Не знаю, – честно признался Кононов. – На первоапрельский розыгрыш, вроде бы, не похоже – зачем бы вам меня разыгрывать? Но и за правду все это вот так, сразу, с непривычки, трудно принять. Пока мне ясно одно: я вам зачем-то нужен.
– Нужны, очень нужны, Андрей Николаевич, – подтвердил Сулимов, вновь обменявшись взглядом с Ивановым. – И именно в качестве ППВ.
– А что это такое?
– Путешественник по времени, – пояснил Сулимов. – Герберт Уэллс, "Машина времени", только так короче; у нас же в крови заменять слова аббревиатурами. Это не сказка и не розыгрыш, Андрей Николаевич, заверяю вас. Я говорю о вполне реальных вещах, нам с Алексеем Дмитриевичем, – Сулимов повел головой в сторону по-прежнему безмолвствующего Иванова, – совершенно не до шуток. И не только нам.
– Значит, я у вас буду вместо Белки и Стрелки, – задумчиво сказал Кононов и в три глотка осушил свой бокал, представившийся ему чашей с цикутой, некогда поднесенной палачами бедняге Сократу.
Он знал, что возражать бесполезно – если эти люди выбрали его для такой миссии, то не отступятся, не отпустят из своего засекреченного подземелья, и не помогут ему ни увещевания, ни мольбы, ни слезы, ни симуляция внезапного сумасшествия. Он знал все это, но тем не менее не удержался от вопроса:
– А если я не соглашусь? Если при старте специально раскурочу что-нибудь в вашей машине?
Дон Корлеоне сдвинул мохнатые брови, потеребил лацкан пиджака:
– Давайте, я изложу вам суть дела, Андрей Николаевич, а вы послушаете. А потом зададите вопросы. Договорились? И сразу скажу одно: назад вы не вернетесь.
3
Кононов, сгорбившись на заднем сиденье автомобиля, смотрел в окно и ему казалось, что вокруг простирается какой-то иной мир. Была пересечена некая невидимая черта – и все волшебным образом изменилось. Там, позади, остался душный и жаркий июньский кошмар, а здесь с мрачного неба хлестал распоясавшийся дождь, неистово, как пьяный хулиган, колотя по листве, подоконникам и асфальту. Там, позади, осталась привычная, пусть и не всегда веселая – а вернее, только изредка веселая жизнь, а здесь открывались невиданные ранее и потому пугающие горизонты.
Автомобиль, разбрызгивая колесами воду, скользил по мокрым, вмиг растерявшим свой макияж улицам, совершая обратный путь от центра к окраине, вдоль тротуаров неслись мутные потоки, сплавляя к сточным решеткам окурки и обертки от жвачек и конфет, народ толпился на троллейбусных остановках, под тентами кафе и козырьками магазинов, то и дело сверкали молнии и катился над крышами торжествующий рокот грома. Синоптики наконец-то угадали с грозой, доказав, что не зря получают зарплату, и даже перевыполнили свое обещание – хляби небесные разверзлись не вечером, как обещалось, а в четвертом часу дня.