Повести и рассказы молодого московского писателя выдержаны в жанре философской фантастики. В произведениях, разнообразных по темам, раскрывается мир тонких порой едва уловимых, но "властительных" связей между судьбами людей, между человеком и природой, между реальностью и фантазией.
Содержание:
ПОВЕСТИ 1
Без симтомов 1
Гнилой Хутор 11
РАССКАЗЫ 21
Охотник на зеркала 21
Колыбельная на рассвете 21
Перекресток на пути к Солнцу 21
Цветок в дорожной сумке 21
Проект "Эволюция-2" 22
День Слепого Вожака 24
Дело рук утопающего 26
Кривое зеркало 26
Большая охота 26
"Натюрморт с византийской чашей" 29
Самобранка - (Почти сказка) 29
Рукописи возвращаются 29
Лесник 29
На дворе - дрова… 30
Сергей Смирнов
БЕЗ СИМТОМОВ
(Сборник)
ПОВЕСТИ
Без симтомов
"Все глядели на него, искали и не могли увидеть его, окруженного таинственным кругом.
"Приведите Вия! Ступайте за Вием!" - раздались слова мертвеца".
Н. В. Гоголь. Вий
Доктор Ремезов долго всматривался в черты умершего, недоумевая, почему вдруг спокойно и ясно становится на душе… и, склонясь над больничной койкой, невольно прошептал: "Господи, помилуй…"
Накануне молодые ребята-санитары, краснея и чертыхаясь от натуги, приподнимали этого огромного старика на постели, а он тем временем посмеивался:
- Что, воюете с дедом, солдатики? Здоров медведь вам попался?
- И не говори, дед, - отвечали санитары.
- Задал делов вам, солдатики?
- Да отслужили мы, дед, - невольно приноравливаясь к его лесному басу, хвастнул один из санитаров.
- Вон оно как! Тогда мы - ровня, ребятки, - балагурил старик, пыхтя от боли. - И я отслужил, однако.
- Да когда ж ты успел? - не унывали "солдатики", вытягивая из постели грязные клеенки.
- Так, считай в уме, еще гражданскую прихватил, однако.
- Ну!.. У красных или у белых?
- А поди упомни их всех в лицо-то.
Дед не то шутил хитро, не то говорил, как думал.
"Такие не болеют", - думал Ремезов, стоя в стороне.
Дед прожил жизнь таежным охотником, и не в лесу, а на пристани под вечер случилась с ним беда. Как ни рассказывал, стыдясь своей оплошности, но только скатилось на него со штабеля несколько строевых лесин.
Ремезов вышел из палаты и приостановился у крайнего окна.
Закатное солнце освещало угол больничного двора: несколько серых валунов, покрытых лишайниками, и березу с раздвоенным черно-белым стволом. Когда горы вдали были затянуты туманом или сумерками, этот угол напоминал Ремезову детство: такая же раздвоенная береза росла среди высоких валунов позади деревни. На той березе висела толстая веревка. Держась за нее и раскачиваясь, можно было прыгать по высоким верхушкам валунов…
И вдруг Ремезов понял, что всю жизнь ему не хватало наставника, а к этому лесному деду можно сейчас подойти и запросто спросить, как жить дальше, не боясь рассудительного книжного ответа. Но следом Ремезов понял также, что подойти к старику и спросить не сможет…
И вот сегодня его попросили подежурить повторно… Сегодня и случилось… Доктор Ремезов стоял над умершим, придерживая край простыни и оттягивая миг, когда придется потянуть белый покров вверх, к изголовью.
Ремезову казалось, что только теперь он может услышать ответ - и слышит его, но не слова, а иное, что вернее слов способно укрепить душу… До Ремезова донесся едва различимый близкий шорох, и он отвел глаза. Он увидел медсестру, замершую в смятении на пороге палаты. Сделать еще один шаг она была не в силах.
Вошли санитары, толкая перед собой каталку. Не поднимая глаз на дежурного врача, они загнали каталку в проход между кроватями и одним резким движением перенесли тело. "Как живого, - подумал Ремезов, заметив, что тело не бросили, как бывало, а аккуратно положили, придержав голову. - Хорошие солдатики". Уже у дверей один из санитаров заговорил с другим вполголоса:
- Жаль деда, мировой был, веселый… Терпел. Нас бы так придавило - и чирикнуть не успели бы. А он еще неделю анекдоты травил…
Ремезов вышел за ними вслед. Не делая никакого шума, санитары быстро провезли каталку мимо больных, сплотившихся полукругом у телевизора. Все пространство рекреации было пронизано сиянием экрана, и ярко, синевато светились застывшие лица больных. Ремезов вздрогнул от дурацкого ржанья и невольно взглянул на экран: там вертелось коромысло викторинной рулетки и бойко подпрыгивала игрушечная лошадка. Невольно выслушал Ремезов и какой-то странный вопрос о каких-то консервных банках в невесомости и также невольно заинтересовался, раскапывая в голове возможный ответ, точно спрашивали именно его, дежурного врача в районной больнице.
Больные сидели неподвижно, будто загорали. Возвышенное и грустное чувство, с которым Ремезов вышел из палаты, начало проходить, теряться, а душа стала заполняться тупой беспечностью, с которой обычно, выйдя в конце дня со службы, говоришь себе. "Ну ничего… нормально… все в порядке…"
И Ремезов повернулся, чтобы поскорее уйти за пределы голубого свечения, он увидел медсестру. Она стояла, вжавшись и стену, и смотрела на экран телевизора, пытаясь отвлечься.
"Расплачется", - подумал Ремезов.
Но медсестра справилась с собой.
- Он такой веселый был, - проговорила она скороговоркой. - Все смешил… Я и капельницу с ним чуть не роняла… Привыкла.
- Ну ничего, успокойся, Галя, - сказал Ремезов, - Иди… выпей таблеточку седуксена, приляг. Я тебя разбужу, если что.
Он оставил медсестру и пошел в ординаторскую.
Положив перед собой на стол, под свет настольной лампы, карту больного, Ремезов с особым вниманием, даже трепетом прочел на первой странице графы "фамилия, имя, отчество", "год рождения"… хотя знал их на память. Но за первой страницей карты было уже чужое, к умершему будто бы уже не имеющее отношения, написанное руками трех врачей, из которых один - он, Ремезов… И в тех записях ему уже не найти ответа на какой-то очень насущный вопрос, который мучил своей бессловесностью, будто на Ремезова кто-то все время смотрел со стороны - с укором и не хотел ничего объяснять.
"Да что же за хандра теперь такая! - спрашивал себя Ремезов, откинувшись на спинку стула и потирая пальцами лоб. - Скорее уж не хандра, а предчувствие…"
Где-то неподалеку от больницы завыла собака, а за ней другая. "Ну вот…" - подумал доктор Ремезов и подошел к окну.
За окном было черно. В лицо тянуло приятной влажной прохладой, смешанным запахом хвои и остывающего речного берега. Ремезов заметил вдруг перемигивание двух движущихся малиновых звездочек, и вскоре до его слуха дотянулся машинный звук. Перевалив через хребет, к поселку спускался вертолет.
Отведя взгляд в сторону, Ремезов увидел на прикрытой створке окна отражение стоящей рядом медсестры. Сквозь стекло она тоже следила за летящими огнями.
- Это не санитарный… военный, - проговорила медсестра.
Сердце у Ремезова сильно заколотилось, и он отошел от окна, точно испугавшись чего-то. Вдвоем с медсестрой они молча слушали нарастающий гул до тех пор, пока не зазвенели стекла и воздух в комнате не затрясся.
Ремезов определил, что вертолет садится за больничной оградой, на убранное поле.
- Я сейчас! - крикнул Ремезов медсестре. Выскочив за ворота, он побежал во тьме по полю навстречу буре и грохоту. Из вихря появился кто-то и, придерживая на голове фуражку, закричал:
- Вы товарищ Ремезов?
- Ну я "товарищ Ремезов"! - прокричал ему с двух шагов доктор, пытаясь запахнуть на груди разлетевшийся на ветру халат. - Вы мне всех больных угробите своим треском!
- У меня нет другого выхода, товарищ Ремезов! - твердо, с расстановкой прокричал военный. - Мне приказано срочно доставить вас в часть.
Содрогнувшись, Ремезов оглянулся на окна больницы и в ординаторской заметил силуэт медсестры, а в двух окнах рекреации - фигуры больных.
- Что значит "срочно"! - закричал он, думая: "Как дурной сон!" - У меня сто больных! Я не могу оставить с ними одну сестру:
- У меня приказ! - настаивал военный. - Сейчас вам пришлют врача из нашей медсанчасти! Он заменит вас!
"Да что же это?.. Что за приказ?.. - заскакали в голове Ремезова суматошные мысли. - Зачем я им нужен?"
- Дайте собраться, - вяло крикнул он. - Можете вы хоть мотор заглушить?!
- Нет! - отрезал военный. - Только время потеряем! И шуму больше будет!
Ремезов отупело сновал по комнате, не понимая, что и как собирать. Он бросил в портфель бритву, потом, постояв в оцепенении, зачем-то положил аппарат для измерения давления и пачку чая.
- Что случилось, Виктор Сергеевич? - два или три раза спросила его медсестра.