Красноярский писатель Николай Яковлевич Шагурин много лет работает в жанре научно-фантастической и приключенческой литературы. Читателям известны его книги "Рубиновая звезда", "Остров больших молний", "Аргус против Марса", "Тайна декабриста" и другие. В настоящий сборник включены повесть "Рубиновая звезда", действие которой происходит в послевоенном Крыму, рассказы о приключениях в космосе - "Возвращение "Звездного охотника", "Межпланетный патруль", а также два фантастических памфлета - "Тугоухий игрок" и "Новая лампа Аладдина". Настоящее издание выходит к 70-летию со дня рождения и 50-летию литературной деятельности Н. Я. Шагурина.
Содержание:
РУБИНОВАЯ ЗВЕЗДА 1
ПРОЛОГ - "ЗАВТРА Я УВИЖУ ЭТО ЧУДО…" 1
Глава I - ЦАРЬ МИДАС 2
Глава II - ЖИВАЯ ТОРПЕДА 3
Глава III - "Б-317" ТОРОПИТСЯ 4
Глава IV - МЕЖДУ ДВУХ СМЕРТЕЙ 5
Глава V - САД ЧУДЕС 7
Глава VI - ЯБЛОКО ЖИЗНИ 8
Глава VII - ПОД ЮЖНЫМИ ЗВЕЗДАМИ 9
Глава VIII - "ЧУДОВИЩА МАР-СИЙЕНА" 11
Глава IX - МАЙОР СОБОЛЬ ОБЪЯВЛЯЕТ ШАХ 12
Глава Х - ВТОРАЯ ЖИЗНЬ ЗЛАТАНА КРИСТЕВА 14
Глава XI - ЗЕЛЕНАЯ МАШИНА 15
Глава XII - НА ЗАПОВЕДНОЙ ЗЕМЛЕ 16
Глава XIII - НА ЗАПОВЕДНОЙ ЗЕМЛЕ (Окончание) 18
ЭПИЛОГ - "СМЕРТИ НЕ ПОДВЛАСТНО!" 19
ВОЗВРАЩЕНИЕ "ЗВЕЗДНОГО ОХОТНИКА" 20
МЕЖПЛАНЕТНЫЙ ПАТРУЛЬ 21
НОВАЯ ЛАМПА АЛАДДИНА - Из Шахразады XX века 22
1. ОБРЫВОК ПЕЧАТНОЙ БУМАГИ 23
2. ДИКТАТОР И ЕГО НАПЕРСНИК 23
3. ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС КЕРБЕРА ДЕЛЬФАСА 23
4. ТИЛО РУН-РИН, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТОР 23
5. ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС КЕРБЕРА ДЕЛЬФАСА (продолжение) 24
6. НЕОЖИДАННОСТЬ 25
7. ГОЛОВА РУН-РИНА ОЦЕНЕНА 26
8. ЧЕРНЫЙ КОТ 26
9. ИСМАИЛИТ 27
10. ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС ИМПЕРАТОРА ФУРКАЛЯ 29
ТУГОУХИЙ ИГРОК - Из Шахразады ХХ века 30
1. КУРИЦА В СУПЕ 30
2. ЗАГАДОЧНЫЙ МАЭСТРО 31
3. ДАМОКЛОВ МЕЧ 32
4. ЛОШАДИНЫЕ ПЕРЬЯ 32
5. ТАЙНА, СОСТОЯЩАЯ ИЗ ОДНОГО СЛОВА 33
6. ВЛАСТИТЕЛЬ НАД ЧИСЛАМИ 34
7. БЛЕФ 36
МЕЧ, НАКОНЕЦ, ОПУСКАЕТСЯ (ЭПИЛОГ) 37
Николай Яковлевич Шагурин
Рубиновая звезда
РУБИНОВАЯ ЗВЕЗДА
Смерть - не сметь!
В. Маяковский.
ПРОЛОГ
"ЗАВТРА Я УВИЖУ ЭТО ЧУДО…"
Летний вечер глядит в окно. В двухстах шагах дремотно дышит море, крохотные волны еле слышно шевелят гальку на пляже. В комнату плывут запахи садов, напоенных за день солнцем, таким щедрым на этом благословенном берегу.
На втором этаже гостиницы "Магнолия" в небольшом номере над письменным столом склонился смуглый, черноусый человек. Из-под пера авторучки на бумагу ложатся ровные синие строчки:
"Алушта, 12 августа. Родная моя Адриана!
Вот я в Советской стране, на Южном берегу Крыма. "Ботев" пришел в Ялту вчера, чудесным утром. Ты не представляешь себе, как хороша Ялта, окруженная амфитеатром гор, с ее белыми санаториями, с оживленной набережной. Когда вечером на ней загорается цепочка электрических огней, то кажется, что красавица - Ялта надела золотое ожерелье…
На молу меня встретили местные научные работники и среди них - директор знаменитого. Никитского ботанического сада. Никитский сад! Это - зеленая поэма; я привезу домой большущий фолиант с красочными рисунками, и это поможет тебе яснее представить то, что трудно описать пером. И в Ялте, и в Никите, и в других местах меня встречали с чисто русским радушием и хлебосольством. Побывали мы в институте виноградарства и виноделия, с его замечательной коллекции, где мирно соседствуют тысячи плодоносящих кустов винограда - всех сортов, со всех концов мира. Пили отличное… нет, отличное - это мало: восхитительное, сказочное вино… вино для поэтов, созданное виноделами - поэтами своего дела. И я, понятно, не мог не поднять бокал этого солнечного напитка за здоровье советских людей, в знак горячей любви и дружбы, которые питает к великому русскому народу, своему освободителю, наш болгарский народ.
Сегодня я приехал в Алушту, чтобы отдохнуть денек после дороги в этом уютном городке. Завтра на рассвете за мной придет автомашина…"
Златан Кристев положил перо и вышел на балкон. Час был не ранний. Крупные южные звезды уже сверкали на небе. Но где-то неподалеку продолжали раздаваться азартные возгласы волейболистов. Вскоре стихли и они… Напротив сиял огнями огромный белый корпус. Воздух теперь заполнили вечерние, приглушенные звуки: по шоссе с шорохом проносились машины, везущие курортников в Гаспру, Мисхор, Симеиз и другие утолки Крыма. Ветерок принес звуки вальса из балета "Щелкунчик". В эту вечернюю симфонию вплеталось журчанье речушки, впадающей в море поблизости от гостиницы.
Кристев постоял, несколько раз вздохнул грудью и, возвратясь в комнату, снова взялся за перо.
"…Мне кажется, что я попал в край вечной весны. Где-то тихо, играет музыка, за окном смеются по-настоящему счастливые люди. Окна в окна, напротив, санаторий горняков. Час назад я сидел на скамейке перед ним и разговорился с одним из отдыхающих. Золотая звездочка блестела на его груди. Он оказался проходчиком с криворожской шахты, Героем Социалистического Труда Николаем Бурковым. Здесь отдыхает немало его товарищей: забойщиков, бурильщиков, крепильщиков, горных мастеров и техников, инженеров, механиков и машинистов. Впрочем, на Южном берегу можно встретить кого угодно: и председателя сибирского колхоза, и знаменитого певца из Москвы, и рыбака с Курильских островов, и пионерку - отличницу учебы из Заполярья.
Дворцы Южного берега обрели своего настоящего хозяина. Все здесь для него: это солнце и звезды, и ласковое море, и пышная зелень субтропических растений. Для него - лечебные кабинеты, прославленные врачи, новейшие достижения медицины… И я, Адриана, радуюсь с этими счастливыми людьми, потому что все это появляется и у нас. И я начинаю еще больше любить этих людей и эту землю, потому что сегодня вижу здесь завтрашний день нашей родины во всем его блеске.
…Теперь - о главном. Я еду дальше завтра утром и, может быть, завтра же увижу то, что в русских сказках называется "диво дивное". Я увижу "Рубиновую звезду", достижение свободного человеческого гения…"
Стук в дверь прервал его на половине фразы. Кристев открыл и увидел незнакомца, одетого в легкий серый костюм.
- Прошу извинить! - сказал гость, снимая шляпу, - Я имею честь видеть товарища Златана Кристева?
- Да, я Кристев.
- Профессор кафедры фитопатологии Софийского университета?
- Да. Прошу войти.
Теперь Кристев мог как следует рассмотреть незнакомца: бритое, помятое лицо его было довольно обыденно. И только глаза привлекали внимание: странные какие-то глаза - мертвые, пустые. Такой взгляд бывает у опоенных куколем или у людей, злоупотребляющих наркотиками. Присмотревшись, можно было заметить под бравым глазом на скуле небольшой, тщательно запудренный, кровоподтек.
- Присаживайтесь, - сказал Кристев, стараясь подавить охватившее его томительно-неприятное чувство. - Чем могу быть вам полезен?
- Выползов Дмитрий Иванович! - отрекомендовался незнакомец. - Работаю в санатории ученых заместителем директора по хозяйственной части.
Он сделал паузу, потом отступил на шаг и, сложив умоляюще руки, воскликнул:
- Дорогой и уважаемый профессор? Товарищ Кристев! За что же вы нас обижаете?
- Как, как? - спросил Кристев, удивленный до крайности. Он не мог припомнить, чтоб кого-нибудь обидел за эти два дня.
- Я говорю: нашу здравницу обижаете! - пояснил Выползов. - В санатории работников электропромышленности в Ялте побывали? В Гурзуфский дом отдыха заехали? Карасан посетили? А санаторий ученых стороной обошли - вот и обида!
Кристев улыбнулся. Все стало на свои места (о, русское радушие!). Взгляд гостя уже не казался ему таким страдным.
- Товарищ Кристев! - продолжал Выползов, придавая голосу оттенок официальной торжественности. - Мне поручено, просить вас на товарищеский ужин. Ждут вас, и знаете кто? - он назвал несколько имен крупных ученых, хорошо известных Кристеву. - Созвездие, можно сказать! И как приятно будет нашим лауреатам Сталинской премии видеть в своей здравнице лауреата Димитровской премии!
- Да ведь мне рано утром ехать нужно… - слабо запротестовал Кристев.