- Я, - сказал Феллон, - пытаюсь судить о людях по их личным качествам, не обращая внимания на то, руки у них, хоботы или щупальца. И, по-моему, это гораздо более цивилизованный взгляд на вещи, чем твой.
- Ну что ж, значит, как я понял, взывать к твоему патриотизму бесполезно. Но не удивляйся, когда придешь ко мне за очередной гериатрической дозой, если вдруг выяснится, что таблетки у меня кончились.
- Если потребуется, я могу их купить на черном рынке.
Мджипа одарил Феллона убийственным взглядом.
- И как долго, по-твоему, ты сможешь наслаждаться своим долгожительством, если я расскажу Хабарьяну, как ты шпионишь в пользу камурана Кваата?
- Как я шп… Не понимаю даже, о чем ты, - ответил Феллон, чувствуя, как внутри у него все холодеет.
- Еще как понимаешь! И можешь не обольщаться: нужно будет - все расскажу.
- Вот как… Значит, после всех твоих благородных речей ты все-таки выдашь соплеменника-землянина кришнаиту?
- Особой радости это мне не доставит, но ты не оставляешь мне выбора. Пользы человеческой расе от тебя все равно никакой - ты только роняешь наш престиж у кришнаитов.
- Тогда зачем тебе вообще со мной связываться?
- Затем, что, при всех твоих недостатках, ты как нельзя лучше подходишь для этой работы, и я любыми средствами заставлю тебя взяться за нее, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.
- Как я смогу туда пробраться без грима?
- Это я обеспечу. А теперь возвращаемся в павильон, и - либо ты скажешь Фредро, что согласен, либо я сообщу министру Кира о твоих встречах с этой змеей, Квейсом из Бабааля. Выбирай.
Феллон остановил взгляд налитых кровью глаз на консуле.
- Ты не можешь снабдить меня какой-нибудь предварительной информацией? Планом здания, к примеру, или описанием йештитских обрядов?
- Нет. По-моему, о внутреннем устройстве храма кое-что знают - или думают, что знают - неофилософы, но у меня нет связей среди последователей их культа в Балхибе. Так что, по этой части тебе придется выкручиваться самому. Ну?
Феллон помолчал еще с минуту. Потом, заметив, что Мджипа собирается открыть рот, выругался:
- А, черт с ним! Ты выиграл, будь ты проклят. А теперь давай ту информацию, какая у тебя есть. Кто эти трое пропавших землян?
- Один из них Лаврентий Боткин, научно-популярный писатель. Однажды он пошел прогуляться по городу и больше не вернулся.
- Я, по-моему, читал что-то об этом в "Рашме". Дальше.
- Другой - Кандидо Суареш, бразильский инженер. И еще Адам Дали, директор американского завода.
Феллон спросил:
- Ты обратил внимание, какие у них профессии?
- Все они связаны с техникой, в той или иной степени. Если ты это имеешь в виду.
- Может быть, кто-то пытается собрать инженеров и ученых, чтобы они производили для него современное вооружение? Такое уже бывало, ты же знаешь.
- Я думал об этом. Если меня не подводит память, - с качал Мджипа, - ты сам когда-то пытался провернуть что-то подобное.
- Ну-ну, Перси, не будем ворошить прошлое.
Мджипа продолжил:
- Но такое случалось до того, как мы получили псевдо-гипнотический метод Сан Реми. Если бы только он был разработан несколькими десятилетиями раньше… Как бы то ни было, похищенные просто физически не могут делиться информацией такого рода - даже под пытками - как не смог бы поделиться ты или я. И туземцам это известно. В любом случае, гадать не имеет смысла - когда мы обнаружим пропавших землян, мы, вне всякого сомнения, узнаем и причины, по которым их похитили.
Глава III
Кришнаитский Длинный день умер. Хотя Энтони Феллон отпирал собственную входную дверь, у него был немного вороватый вид. Он крадучись проскользнул внутрь, тихонько снял портупею с рапирой и повесил ее на вешалку для шляп.
Он недолго постоял, прислушиваясь, потом на цыпочках прошел в главную комнату. Снял с полки пару бокалов из настоящего хрусталя, вышедших из-под искусных рук маджбурских ремесленников. Это были почти единственные чего-то стоящие вещи в этой маленькой обветшалой гостиной-столовой. Феллон приобрел их в один из тех редких моментов, когда был при деньгах.
Он раскупорил бутылку (кришнаиты еще не вкусили блаженства винтовых пробок) и налил по порции квада в оба бокала. На бульканье из кухни донесся женский голос:
- Актане?
- Это я, дорогая, - сказал Феллон на балхибу. - Герой, вернувшийся домой…
- Явился, наконец! Как видно, хорошо ты ублажил свою беспутную особу на Фестивале. Клянусь ’Анериком Просветителем, и рабыни видят больше развлечений, чем я.
- Но, Гази, любовь моя, я же тебе много раз говорил…
- Конечно, говорил! Вот только стоит ли мне верить твоим байкам? Ты меня, наверное, дурой полной почитаешь? И зачем только согласилась я на то, чтоб ты стал моим джагейном, ума не приложить мне.
Задетый за живое, Феллон огрызнулся:
- Потому что ты была женщиной без брата и без крова над головой. А теперь перестань ныть и иди сюда - и давай выпьем. Я хочу тебе кое-что показать.
- Ах ты зафт! - разгневанно начала женщина, но тут до нее дошел смысл его слов. - О, в таком случае, сейчас приду.
Занавеска, отделявшая кухню от комнаты, раздвинулась, и вошла джагайни Феллона. Это была высокая и мощно сложенная кришнаитка с хорошей фигурой и привлекательная, по кришнаитским стандартам. Феллону она была не любовницей, но и не женой: ее статус соответствовал чему-то среднему.
Балхибцы не признавали брака, считая его малопрактичным для народа воинов, каковым они и являлись последние несколько веков. Вместо этого, женщина обычно жила у одного из своих братьев, где ее периодически навещал ее джагейн. Эти отношения можно было расторгнуть по желанию любого из партнеров, но, пока они были в силе, они носили обязывающий исключительный характер. Заботы по воспитанию детей ложились на брата женщины, и поэтому вместо отчеств, характерных для остальных народов Варасто, балхибцы пользовались приставками, производными от имени дяди по материнской линии. Так, полное имя Гази было Гази эр-Дукх - Гази, племянница Дукха. Женщины же, которые - как Гази - проживали непосредственно со своими джагейнами, считались неудачницами и declasse[5].
Глядя на Гази, Феллон пытался решить, так ли уж умно он поступил, выбрав Кришну в качестве арены для своей внеземной деятельности. И почему он не бросал Гази? Остановить его она не могла. Но она хорошо готовила, и, в каком-то смысле, он был привязан к ней…
Феллон протянул джагайни наполненный бокал. Она приняла его со словами:
- Женщина благодарна, но, боюсь я, истратил ты последнее.
Феллон развязал кошелек, который свисал у него с пояса, и продемонстрировал горсть золотых монет, полученных от Квейса. Глаза Гази расширились, и она попыталась выхватить деньги. Феллон отдернул руку, рассмеявшись, потом отдал ей две десятикардовых монеты, остальные же спрятал обратно в кошелек.
- Этого должно хватить на хозяйство на несколько недель, - сказал он. - Если понадобится еще, попроси.
- Бакхан, - пробормотала она, опускаясь в кресло и отпивая из бокала. - Насколько знаю я тебя, нет смысла никакого спрашивать, откуда взялись эти.
- Совершенно никакого, - весело ответил он. - Когда-нибудь ты, наконец, поймешь, что я никогда не обсуждаю своих дел. Поэтому я и жив пока.
- И гнусные, неблагородные дела, могу поклясться, у тебя.
- Они нас кормят. Что сегодня на ужин?
- Котлеты из унха с бадром, и тунест на десерт. Твои загадочные дела завершены сегодня?
- Думаю, да, - осторожно ответил он.
- Тогда что мешает тебе повести меня на Фестиваль? Там будет фейерверк и праздничная битва.
- Извини, дорогая, но ты забываешь, что у меня сегодня дежурство.
- Всегда что-то! - она мрачно заглянула в свой бокал. - Чем провинилась я перед богами, что так казнят меня они?
- Выпей еще, и полегчает. Когда-нибудь, когда я верну свой трон…
- И сколько слышать мне еще такие песни?
- …когда я верну свой трон, у нас будет достаточно времени для игр и веселья. А пока, делу время - потехе час.
Третий взвод роты Джуру муниципальной занидской стражи гражданской гвардии Балхиба уже начал строиться, когда Феллон влетел в оружейную. Он выхватил из пирамиды копье-багор и занял свое место.
Как Феллон объяснил Мджипе на фестивале, роту Джуру было непрактично демонстрировать на парадах. Занидский квартал Джуру был населен по большей части беднотой некришнаитского происхождения, и состав стражей отражал демографическую ситуацию, представляя собой будто специально сделанную выборку разумных обитателей планет земного типа. Помимо кришнаитов в роте было несколько землян: Вимс, Кисари, Нуньес, Рамананд и так далее. Имелся торианин (не путать с тотианами) - что-то вроде страуса, но с руками вместо крыльев. Был и исидианин - кошмарный восьминогий гибрид слона и овчарки. И многие другие, различной наружности и происхождения.
Перед строем гвардейцев стоял подтянутый Кордак’ эр-Джилан, капитан регулярной балхибской армии. Он хмурился из-под огромного плюмажа своего шлема. Феллон понимал, почему Кордак’ не в духе. Капитан был добросовестным служакой и очень хотел бы вколотить дисциплину и единообразие профессионалов в свою роту гражданской гвардии. Но о каком единообразии могла идти речь, когда ему приходилось иметь дело с таким разномастным сбродом? Их нельзя было даже заставить обзавестись формой, потому что тотиане утверждали, будто в одежде поверх меха они задыхаются, а сшить мундир для исидианина не брался ни один занидский портной.
- Зухо’й! - рявкнул капитан Кордак’, и неровный строй кое-как принял стойку смирно.
Капитан объявил: