Куратор Пирс никогда не врал - ему это было не нужно. Зачем лгать "отморозку"? Но Пирсса - не Пирс. И Корбелл сказал:
- Ты лжешь.
- Нет. Решайся. Ты приказал мне не лгать, а нарушить приказ я не могу, иначе давно уже повернул бы корабль к звезде Ван Маанана.
- Но такой расклад меняет все мои планы. Сколько нам потребуется, чтобы достичь ядра Галактики?
- При безопасном полете - пятьсот лет.
- А если вероятность остаться в живых - девяносто процентов? Сколько тогда?
- Считаю. Недостаточно данных о массовой плотности межзвездного пространства. Посчитаем ее по дороге. Сто шестьдесят лет, четыре месяца плюс-минус десять месяцев по корабельному времени.
Корбелл похолодел. Так долго?
- А если лететь не прямо? Можно срезать путь над плоскостью Галактики…
- И получить межзвездное вещество меньшей плотности. Считаю. Отлично, Корбелл. Мы потеряем время на боковом повороте, но все равно это выйдет быстрее. Сто тридцать шесть лет одиннадцать месяцев, с точностью год и один месяц.
- Все еще слишком долго.
- Столько же времени займет возвращение. Домой попадет только твой труп, Корбелл. Первоначальное задание можно выполнить быстрее. Итак?
- Ладно, за… - Никогда не говори компьютеру "забудь!". - Ввожу изменения в приказ. Твоя задача - доставить нас к ядру Галактики за минимальное время при вероятности моего выживания девяносто процентов.
- Земли ты больше не увидишь.
- Заткнись. Тишина.
- Можешь говорить. Тишина.
- Тебе не нравится, когда тебе приказывают замолчать?
- Конечно, не нравится. Я молчал неделю, значит, время полета увеличилось почти на месяц. Чем дольше я буду тебя уговаривать, тем дольше мы будет выполнять задание!
- Я могу приказать тебе забыть о нем.
- И я забуду, только в памяти у меня кое-что перепутается. Я взываю к твоей благодарности. Государство создало тебя, ты обязан ему жизнью…
- Чушь.
- Как ты можешь забыть о своем долге? Корбелл с трудом подавил желание врезать кулаком по приборам.
- Я ни о чем не забыл. Каждый раз, как ты произносишь "Государство", мне хочется встать по стойке "смирно".
- Тогда почему ты не слушаешься голоса социальной сознательности?
- Это не мой голос! Вы вливали мне РНК, это от нес у меня чувство долга Государству!
Пирсса выдержал драматическую паузу и вопросил:
- А если это все же твои чувства?
- Что ж, ничего не поделаешь - я их не слушаюсь. Так что это твои проблемы, тебе с ними и жить.
- Ты больше не увидишь Землю. Медицинское оборудование корабля не подарит тебе вечную жизнь.
Корбелл фыркнул.
- Все, хватит! Лекарства и анабиозная камера должны обеспечить мне молодость и здоровье на двести лет как минимум. Ты забыл, что анабиоз способствует омоложению?
- Это неправда. Я солгал тебе. Ты должен был жить столько, сколько надо, чтобы выполнить задание. Будь наши лекарства лучше, мы сделали бы полет дольше.
Такая ложь соответствовала тому, что Корбелл знал о Государстве.
- Ах вы сукины дети!
- Корбелл, послушай меня. За триста лет люди могут найти лекарство вечной молодости. Мы прилетим как раз вовремя…
- Лекарство дадут не-гражданину? Молчание.
- Мы летим к ядру Галактики. Следуй приказам.
- Ты должен немедленно лечь в анабиоз, - сообщил Пирсса мертвым голосом.
- С чего это?
- Тебе придется проводить десять лет в анабиозе, полгода восстанавливать силы и снова ложиться в анабиоз. Тогда ты сможешь дожить до конца путешествия.
- Да? А если ты меня не разбудишь?
- Это твои проблемы. Предатель.
II
В горле першит, мышцы не слушаются, глаза ничего не видят… Он ощупал руками окружающее пространство и понял, что все еще лежит в анабиозной камере. Пробуждение было похоже на возвращение из царства смерти. Он ожидал такого, когда его заморозили в тысяча девятьсот семидесятом году. Впрочем, он мог и вообще не проснуться.
- Пирсса… - Полушепот-полухрип.
- Здесь. Куда бы я делся?
- И правда. Где мы?
- В ста шести световых годах от Солнца. Тебе надо поесть. - Внезапно Корбелл понял, что умирает с голоду. Он сел, отдохнул немного и выбрался из камеры, стараясь двигаться осторожно. Он был худ, как смерть, и страшно слаб.
- Сделай мне еды, которую можно взять в рубку.
- Еда ждет тебя.
Голова казалась очень легкой, впрочем, как и все тело. Джером взял чашку горячего бульона в кухне и отправился в Комнату-Матку, прихлебывая на ходу.
- Полный обзор.
Стены исчезли, и над головой бело-фиолетовым светом засияли звезды. В черноте простиралась звездная радуга: в центре - фиолетовые звезды, затем - кольца синего, зеленого, желтого, оранжевого и тускло-красного цвета. По краям и внизу не было видно почти ничего, только тусклые красные точки и полупрозрачное кольцо пламени корабельного двигателя. Впрочем, оно тоже потускнело и покраснело: Пирсса подтянул таранные поля ближе к кораблю, а топливо, попадающее в реакторное кольцо, двигалось по отношению к кораблю почти со скоростью света.
- Ну что, ты доволен? - горько спросил Пирсса. - Даже если мы сейчас повернем, мы уже потеряли четыреста лет земного времени.
- Кончай нудить. - Впрочем, грубость не спасала Кор-белла от болезненных уколов совести. - И что теперь?
- Теперь? Ты будешь есть и заниматься спортом. За полгода ты должен стать сильным и толстым…
- Толстым?
- Да, иначе не переживешь десять лет анабиоза. Умрешь от истощения. Допивай бульон - и за работу.
- А как я буду развлекаться?
- Как хочешь, - Пирсса был озадачен: Государство не предусмотрело развлечений для пилотов.
- Так я и знал. Расскажи мне о себе, Пирсса. Нам придется провести вместе много времени.
- Что ты хочешь знать?
- Мне интересно, как ты стал таким. Каково это - быть Пирссой, куратором, гражданином Государства? Начинай с самого детства.
Пирсса оказался отвратительным рассказчиком. Он запинался, терял нить беседы, его приходилось подгонять наводящими вопросами. Впрочем, в его арсенале был не только голос. Бывший куратор оказался прекрасным кинорежиссером с неограниченным бюджетом. На стенах рубки он показал Корбеллу земледельческую коммуну, в которой он вырос, и школу, в которой учился (это оказался небоскреб с детской площадкой на крыше). Узнал Джером и об исторических текстах с анимированными иллюстрациями, которые Пирсса изучал, получая высшее образование. Большая часть воспоминаний оказалась смутной, но были и яркие эпизоды: громадный десятилетний парень, задиравший Пирссу на спортивной площадке; старшая девочка, которая показала ему, что такое секс, и страшно его напугала; учитель по гражданскому праву.
Корбелл ел, спал и занимался спортом. Он прислушивался к "Дон Жуану" с инстинктивной любовью и пониманием, которые подарило ему обучение с помощью РНК. В свободное же время он узнавал от Пирссы все то, чего не осмелился спросить у куратора Пирса. Теперь он знал, как выглядит Селердор, который он до этого видел только с крыши. Все здания в городе были кубическими, однотипными внутри и снаружи. На уровне голов прохожих стены украшали вырезные надписи на шторинге, языке Государства. Они повествовали о правилах поведения, моральных принципах и жизненном пути героев Государства. Довольно скоро Корбелл узнал Пирссу так же хорошо, как знал Мирабель, с которой прожил двадцать два года. Узнавая гражданина, он узнавал и Государство. В памяти компьютера содержались тексты по гражданскому праву, и Пирсса давал к ним важные комментарии.
Мир едва не уничтожили две региональные войны. Из пепла войны и пламени идеализма родилось Государство и вскоре стало всесильным. Его государственный строй Пирсса обозначил как "доброкачественный фашизм", а в его рассказах Корбелл ясно увидел параллели с Китайской и Японской империями. Общество жестко делилось на касты, за выполнение обязательств перед выше- и нижестоящими гражданин отвечал своей жизнью. Правительство строило и контролировало каждый силовой генератор. Когда-то они были очень разными: дамбы, геотермальные растения и океанические водоросли, создающие разность температур; потом остались только большие генераторы на ядерном синтезе, снабженные дополнительными сборщиками солнечной энергии, их устанавливали на крышах и в пустынях. И всем этим владело Государство.
Однажды Корбелл спросил:
- Пирсса, ты знаешь, что такое империя водной монополии?.. Нет? А жаль. Монополией на воду владели многие древние цивилизации: Древний Египет, Китай, ацтеки… Правительство, полностью контролирующее ирригацию, есть водная империя. Раз Государство владеет энергией, значит, запасы чистой воды тоже принадлежат ему, так? При населении в двадцать миллиардов…
- Конечно. Мы строили дамбы, меняли курс рек, получали из воды дейтерий для станций синтеза и отдавали оставшуюся воду людям. Государство не могло отдыхать: полмира умерло бы от жажды.
Корбелл задумчиво произнес:
- Когда-то я спрашивал тебя, просуществует ли Государство пятьдесят тысяч лет.
- Не просуществует.
- Теперь я думаю, что оно проживет и семьдесят, и сто тысяч лет. Империи водной монополии не разрушаются. Они могут только прогнить изнутри, так что один удар варваров из-за границ империи решает их судьбу. Разные уровни общества теряют контакт друг с другом и не могут сражаться бок о бок, когда в этом возникает необходимость. Но для развала империи необходим удар снаружи, революций в них не бывает.
- Это сильное утверждение.