Адамс захлопнул рапорт и откинулся в кресле. Он лениво, по буквам, прочитал свое имя, написанное на двери офиса, читая задом наперед, медленно и с преувеличенной осторожностью. Как будто он никогда не видел своего имени. Как будто он не знал его, разбирая по буквам, а потом и строчку пониже:
"ИНСПЕКТОР БЮРО ВНЕЗЕМНЫХ ОТНОШЕНИЙ
КОСМИЧЕСКИЙ СЕКТОР 16"
И еще одну строчку:
"ОТДЕЛ ГАЛАКТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ"
(ЮСТИЦИЯ)
Свет раннего утра проник через окно и упал на его голову, ярко осветил подстриженные серебряные усы и начинающие белеть волосы на висках.
Пятеро человек погибли…
Он хотел выкинуть это из головы. Было много другой работы. Эта штучка Саттон, например. Сообщения об этом придут примерно через час. Но фотография… фотография от Торна, которую он не мог забыть.
Разбитая машина, раздавленное тело и большая дымящаяся воронка, выбитая в дерне. Серебристая река молчаливо текла, ее молчание чувствовалось даже на фотографии, а вдали на розоватом небе вздымались паучьи переплетения Андрелона.
Адамс тихонько улыбнулся про себя:
"Альдебаран XII, - подумал он, - должно быть, чудесный мир".
Он никогда не был там и никогда не будет… Потому что планет слишком много, слишком много планет, чтобы человек мог хотя бы мечтать увидеть их все.
Может быть, когда-нибудь телепорты и будут работать на расстоянии многих световых лет вместо ничтожных нескольких миль. Может, человек сумеет просто шагнуть к избранной им планете, на день или на час, чтобы сказать - он там был!
Но Адамсу не нужно было быть там. У него везде были глаза и уши, на каждой планете его сектора.
Там был Торн, а Торн - способный человек. Он не будет отдыхать до тех пор, пока не выжмет последнюю унцию информации из разбитых обломков и тел.
"Хотел бы я забыть это, - напомнил себе Адамс, - это, конечно, важно, но не сверхважно".
Загудел зуммер, и Адамс щелкнул тумблером на столе.
- В чем дело?
Голос андроида ответил:
- Это мистер Торн, сэр, по ментофону из Андрелона.
- Спасибо, Алиса, - сказал Адамс.
Он отпер ящик, вынул и надел на голову менто-фуражку, приладив ее твердыми спокойными пальцами. В мозгу его замерцали мысли, несвязные, случайные мысли. Все слабые и отдаленные. Мысли-призраки, дрейфующие во Вселенной - необъяснимый мусор от умов и созданий во времени и пространстве, о которых нельзя было даже догадаться…
Адамс вздрогнул.
- Я никогда к этому не привыкну, - сказал он себе. - Я всегда буду вздрагивать, как ребенок, который знает, что он заслужил наказание.
Призрачные мысли крутились в его мозгу. Адамс закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
- Хелло, Торн, - подумал он.
Мысли Торна через пространство более пятидесяти световых лет пришли слабенькими и расстроенными.
- Это вы, Адамс? Принимаете тут, снаружи, довольно слабо.
- Да. Это я, что там у тебя?
Высокая монотонная мысль появилась и проскользнула у него в мозгу:
- …болтая, трещотка… ущипни рыбку… кислород дорого стоит…
Адамс выгнал мысль из мозга и восстановил свою сосредоточенность.
- Начни сначала, Торн. Появился призрак и стер тебя. Сейчас мысль Торна была громче и более отчетлива.
- Я хотел спросить вас об одном имени, я его слышал раньше, но не уверен.
- Что это за имя?
Торн сейчас передавал мысли с промежутками, отправляя их медленно и с усилием, чтобы они пробились через бесконечность
- Имя - Ашер Саттон.
Адамс резко выпрямился в кресле.
Челюсть его отвисла.
- Что? - проревел он.
- Иди на запад, - сказал голос в его мозгу. - Иди на запад, а потом прямо вверх.
Наконец-то снова пробилась мысль Торна:
- …это имя, которое было на форзаце.
- Давай по новой, - взволновался Адамс, - сначала и помедленней. Нас снова разъединили. Я не понял ничего из того, что ты думал.
Мысли Торна шли медленно. Каждое слово было веским.
- Это было так: вы помните ту развалину здесь, у нас? Пятеро убитых…
- Да, да. Конечно, помню.
- Ну так вот, мы нашли книгу или то, что раньше было книгой, на одном из трупов. Она была обуглена, опалена насквозь излучением. Роботы сделали с ней, что могли - немного, конечно. Словечко там, словечко тут. Ничего, из чего можно было извлечь какой-то смысл.
Мысленный фон замурлыкал и заурчал. Бродячие обрывки мыслей, в которых не было ни человеческого смысла, ни значения, даже если бы их услышали целиком.
- Начни сначала, - подумал Адамс в отчаянии. - Начни сначала.
- Вы знаете об этих обломках. Пятеро…
- Да, да Это я принял. До того места, что с книгой. А где вступает в дело Саттон?
- Это было почти все, что роботы смогли выявить, - сказал ему Торн. Всего три слова: "Произведение Ашера Саттона". Словно он был автором. Словно книга могла быть написана им. Это было на одной из первых страниц. Может быть, на титульном листе. Такая-то книга, произведение Ашера Саттона.
Наступило молчание. Даже голоса призраков на минуту утихли. А потом появилась какая-то плачущая, лепечущая мысль. Мысль-ребенок, недоразвитая и хнычущая. И мысль была без контекста, непереводимая, почти бессмысленная, страшная и расшатывающая нервы своим неземным значением.
Адамс почувствовал, как вдоль позвоночника проскользнул внезапный холодок страха. Он схватился обеими руками за подлокотники кресла и держался, пока грязный отросший ноготь копошился в его внутренностях. Неожиданно мысль исчезла, бездна в пятьдесят световых лет посвистывала в редком безмолвии.
Адамс расслабился и почувствовал, как из-под мышек у него течет пот и тонкой струей сбегает по ребрам.
- Ты здесь, Торн? - спросил он.
- Да. Я тоже кое-что уловил из этой, последней.
- Довольно скверно, не так ли?
- Я хуже этого не слышал никогда, - сказал Торн.
Наступило секундное молчание. Потом опять возникла мысль Торна.
- Может, я просто теряю время, но мне показалось, что я помню это имя.
- Помнишь, - подумал в ответ Адамс. - Саттон ушел к 61 Лебедя.
- Ах, так это он?
- Он вернулся сегодня утром.
- Тогда это не мог быть он. Кто-нибудь с таким же именем - может быть.
- Должен бы быть он, - вдруг вспыхнуло и угасло в голове Адамса.
- Больше докладывать нечего, - сказал ему Торн, - это имя просто беспокоило меня.
- Ухватись за это, - попросил Адамс. - Дай мне знать, если что подвернется.
- Сделаю, - пообещал Торн. - До свидания.
- Спасибо, что вызвал.
Адамс снял фуражку. Он открыл глаза, и вид комнаты, обычной и земной, с солнечным светом, струящимся через окно, был почти физическим шоком. Он расслабился в кресле, думал, вспоминая…
…Человек пришел в сумерках, выйдя из теней на патио, и он сидел в темноте и разговаривал, как и всякий другой человек, за исключением того, что он говорил сумасшедшие вещи.
- Когда Саттон вернется, он должен быть убит. Я ваш преемник.
Сумасшедший разговор. Невероятно. Невозможно.
И все-таки, может быть, мне надо было послушать. Может быть, его надо было выслушать вместо того, чтобы вспылить.
Но дело в том, что не убивают человека, вернувшегося через двадцать лет. Особенно такого человека, как Саттон.
Саттон хороший работник, один из лучших в бюро. Ловкий как лиса, хорошо разбирается во внеземной психологии, знаток галактической политики. Никто другой не смог бы выполнить задание на 61 Лебедя так же хорошо. Если только он его выполнил.
Я этого, конечно, не знаю. Но он будет здесь завтра, и он мне все расскажет об этом.
Адамс медленно убрал менто-фуражку, почти нехотя протянул руку и щелкнул тумблером.
Алиса мгновенно ответила.
- Доставьте ко мне личное дело Ашера Саттона.
- Да, мистер Адамс.
Адамс снова удобно устроился в кресле.
Плечи его чувствовали приятную теплоту солнца. Тиканье часов тоже было успокаивающим.
Все обычное и успокаивающее после призрачных голосов галактики, шепчущихся в космосе. Мысли, которые невозможно сказать, невозможно связать и проследить: "Вот это началось тогда-то, так-то и так-то…"
- Как бы мы ни планировали наши действия, - думал Адамс, - человек будет пробовать все, испытывать любой шанс, не упустит ни одной решающей возможности.
Он хмыкнул про себя. Усмехнулся обреченности замысла: Тысячи слухачей, вслушивающихся в погоне за ключами, за намеками, за направлениями в редкие мысли разрозненных пространств и времен… Выискивать клочок смысла в потоке тарабарщины… охотиться за словом, предложением или разрозненной мыслью, которая может быть преобразована в новую философию, новую науку или новую технику… или в новое Что-то, о чем человеческая раса никогда и не мечтала.
- Новая концепция, - сказал себе Адамс, - совершенно новая концепция. Он мысленно нахмурился.
Новая концепция может быть опасной. Сейчас не время для того, чтобы не входить в привычную колею, что не совпадает с образом человеческих мыслей и действий.
Не должно быть никакого беспорядка Не должно быть ничего, кроме абсолютной бульдожьей решимости повиснуть на шее, вонзить свои зубы и так и остаться, поддерживая статус кво.
Когда-нибудь, позднее, через много веков, будет и время, и место, и свободное пространство для новой концепции. Когда хватка человека станет крепче, когда нить человеческого могущества не будет такой тонкой, когда ошибка - другая не будут означать фатального несчастья.