И каждый из нас представляет себе странную тварь в меру своего воображения - у меня выходит маленькая печальная восьминогая коровка с очами, как у стрекозы. Но я понимаю, что это ещё не худший случай.
Тогда попробовал Нои:
- Слушай, Гелиора, да нарисуй ты его, и дело с концом! - и суёт ей планшет и световое пёрышко. - Нарисуй, может, кто-нибудь опознает. Или будем продавцам показывать.
Но Гелиора говорит печально:
- Прости, пожалуйста, пушистое существо, я рисовать не умею. Только совсем-совсем чуть-чуть, для детей. Самые простые картинки.
Но Нои не сдавался:
- Да какая разница! - говорит. - Рисуй, как будто для детишек. Разберёмся как-нибудь.
Гелиора взяла пёрышко - и все ей в планшет уставились. Я говорю:
- Да не мешайте вы рисовать, и так дама не художник! - но народу хоть бы что.
А Гелиора тем временем изображает длинную сосиску с глазками - две ножки спереди, две ножки сзади. И хвостик треугольничком. И мы дружно понимаем, что это может оказаться чем угодно.
Вот абсолютно.
Все внимательно рассмотрели эту сосиску - но никаких мыслей ни у кого не появилось.
А Гелиора говорит, вроде, смущённо - потирает уголки рта:
- Есть множество детских песенок про Посредника… для самых маленьких… - и напевает. И вся наша компания заслушивается, потому что звучит это очень приятно. Нежные такие трели.
А смысл улавливается с пятого на десятое. Вроде: "Посредник ножками - топ-топ, ротиком - хруп-хруп, хорошим деткам несёт сладенькое, а маме и папам - хороших деток". И ясности это совершенно не вносит, чтобы не сказать сильнее.
Крейн говорит:
- Теперь мне кажется, что это аист.
А Ау:
- Вот уж на аиста совсем не похоже. Скажи ещё, что это капуста. Чиеолийская.
Но смех - смехом, а я понял из этой песенки, что Посредники, похоже, и вправду имеют к рождению детей прямое отношение. То есть, нам надо его достать во что бы то ни стало. К тому же лично мне хотелось найти для Гелиоры то, чего ей не хватает для радости.
Нравилась она мне невероятно.
Чиеолийки - женственные в самом лучшем смысле. Они нежные, тактичные, добрые - изо всех сил стараются не доставить кому-нибудь неудобства, не огорчить и не обидеть. Они - красивы, с голосом, как музыка, с кожей, как тёплый перламутр… глаза у них говорящие… И они - необыкновенно заботливые матери. Вот что.
Я на неё смотрел и вспоминал Дилайну, которая тоже думала о ребёнке уже с появления на свет пары делящихся клеток… Нет, я не извращенец какой-нибудь. Я всё прекрасно понимал: чиеолийцы совсем не люди. Ну и что?!
Я просто вдруг понял, что буду искать ей Посредников где угодно. Потому что это правильное мужское дело - защищать мать, хоть и будущую.
Мы ещё пытались найти через Базар что-то, вроде этой сардельки с глазками. Показывали картинку продавцам экзотических животных, те показывали фотографии - мы насмотрелись на целый зоопарк всяких удивительных созданий, но Гелиора никого из них не опознала, как Посредника.
В общем, после посиделок в штабе, которые так ни к чему и не привели, мы с ней вернулись к себе в звездолёт. Гелиора была тихая и печальная. И я принял решение.
- Надо, - говорю, - лететь на Чиеолу. Потому что, похоже, Посредники больше нигде не водятся. Ты же веришь, что я никакого вреда твоим согражданам не причиню?
Она меня первый раз за руку взяла.
- Капитан, - говорит, - я в тебе и раньше ни мгновения не сомневалась. Но наши боятся людей, не доверяют им. Они охраняют наш мир от людей. Я знаю, ты скажешь, что испугавшийся убийцы шарахается от шевельнувшейся тени, но наш мир не так совершенен, как хотелось бы. Многие, особенно бойцы, защищающие нашу планету, не поверят в твои благие намерения. И ещё… я боюсь, что они не поверят и мне.
- Как так? - говорю.
- Скажут: "Не предаёт ли собственных родичей женщина, позвавшая в наш мир давнего врага?"
Это да, думаю, это - легко. Если вообще, в принципе, будут с нами общаться, а не шлёпнут на подлёте, как только их космический патруль засечёт мои крылышки.
Человеческие ведь, характерные такие крылышки. Да ещё и тяжело вооружённые.
Гелиора увидела, что я молчу, погладила мою ладонь, осторожно - и говорит:
- Я не могу позволить тебе рисковать жизнью ради меня. Ты и так сделал больше, чем люди когда-либо делали для чиеолийцев. Чем звать тебя на Чиеолу, лучше я останусь жить в твоём мире. Для своих родных я всё равно уже мертва, мои возлюбленные убиты… А здесь я в безопасности, со мной - добрый друг… которому я обязана жизнью и могу быть в чём-нибудь полезна…
Я бы ей поверил и согласился, но уже понимал смысл их поз. А поза у неё была - "всё кончено".
- Нет уж, - говорю. - Давай-ка, рассказывай, что тебя печалит.
Она подняла на меня очи, прекрасные, с золотым сиянием в глубокой черноте, и говорит:
- Я никогда не смогу произвести на свет своих девочек. Потому что для этого нужен живой Посредник. Ты ведь уже это понял, да?
- Как же так? - говорю.
- Так устроен мой народ, - отвечает. Медленно, тихо - не пение, а рыдание. - Они будут дремать внутри меня и ждать своего часа ещё некоторое время… а потом уснут навсегда. И будут похоронены во мне, пока я жива.
Так это было сказано, ребята, что меня в сердце кольнуло.
- Ну нет, - говорю. - Так дело не пойдёт. Мы с тобой полетим к Чиеоле - и я… я придумаю что-нибудь, вот увидишь. Потому что нельзя не дать дитю ни одного шанса на жизнь. Мы же с тобой - разумные существа, да?
Тогда Гелиора впервые прислонилась ко мне и прижала мою руку к своей груди - плоской, да, они же не млекопитающие, но я слышал, как билось её сердце. Как у человека - может, чуть быстрее.
- Хорошо, - говорит, - милый капитан. Выживем все вместе - или умрём все вместе. Ты умеешь делать так, чтобы было не страшно.
Так я решил, что всё устрою непременно. Мейнец я или нет, в конце концов?
Первым делом мне надо было узнать частоту чиолийской космической связи.
Я думал, это окажется непростым делом, потому что Гелиора образование получила чисто женское - биохимик, воспитательница, детский доктор - и откуда ей знать такие технические подробности. Ошибся.
У неё младший муж был - оператор связи высокого класса. А у неё была прекрасная память. И Гелиора вспомнила для меня и стандартную частоту, и аварийную, и даже - частоту космического патруля Чиеолы. И мы что сделали: мы вышли из "прыжка" на большом расстоянии от планеты, даже не заходя в планетную систему, я лёг в дрейф - и запустил передатчик на частоте перехвата.
А сообщение надиктовала Гелиора.
"Доблестный воин, защитник мира! Это я - воспитательница с погибшей станции на Матери Металла -18. Со мной человек, который спас жизнь мне и моим будущим детям. Пожалуйста, не уничтожай этот звездолёт - мы ждём сеанса связи".
И этот призыв мы повторили раз сто, и я чувствовал всей шкурой, что нас уже давно засекли, и моя система слежения уже зафиксировала несколько прямо-таки сияющих точек в окружающем пространстве. Тысячах в ста километров, никак не более. Нас вели местные патрульные, но никто не торопился отвечать.
И я воображал, как суровый чиеолиец с иссиня-чёрными бакенбардами-ощущалами, глядя в оптику и барабаня по пульту четырёхпалой конечностью, мрачно щебечет: "Мало того, что эти сволочи нападают на наших мирных геологов, они ещё и голоса наших женщин подделывать навострились!" И что - я бы на его месте сам так и подумал.
И, наверное, какое-нибудь начальство приказывало суровому оператору подстраховаться и уничтожить мои крылья к трёпаной матери. А оператор, лаская взглядом тумблеры запуска ракет, возражал, что голос, всё-таки, женский, и нет пока определённых данных о нашей истинной цели.
Мол, у него пока рука не поднимается.
А мы ждали и гадали, чего в чиеолийцах больше: рационального мышления или того, другого. Того самого, что заставляет рисковать, когда речь идёт о своих - даже вопреки здравому смыслу.
Оказалось - больше того, другого.
Но когда рядом в физический космос вываливается пятёрка патрульных, вооружённых до зубов, тяжело дрейфовать и не рыпаться. Никогда до этого я не делал то, что все патрульные Вселенной требуют от мейнцев - не выходил с поднятыми лапками.
И больше не собираюсь. Когда тебя держат на прицеле - неприятно себя чувствуешь.
Ну так вот.
Оказалось, что чиеолийцы мужского пола не щебечут. Что они… ну как сказать? Издают такой гортанный клёкот, как хищные птицы. Но именно такого сурового типа, как представлялось, правда, бакенбарды у него были, скорее, фиолетовые, я на мониторе связи и увидел.
И он заклекотал, как ястреб:
- Следуйте за нами. Идём на наблюдательную станцию.
- Иду, - говорю. - Смотри, вот - ваша женщина.
Гелиора хотела что-то сказать, но патрульный её прервал - я отметил, что прервал, в общем, вежливо:
- Прости, женщина. Побеседуем на нашем борту.
А у чиеолийцев, если верить дешифратору, обращение "женщина" имеет вовсе не тот смысл, что на Мейне - "эй, тёлка!" На Чиеоле оно звучит, как титул. Причём - почётный. Причём - не как "мадам" или "леди", в смысле - важная особа, а почётно, что женщина как факт. То есть, писалось бы это "Женщина", наверное, с заглавной буквы.
Надо думать - при их-то процентном соотношении полов.
Пятёрка охотников взяла нас в сферу, чтобы не рыпались. Они, всё-таки, здорово страховались. Я включил двигатели и пошёл на самом малом, постепенно добавляя ускорения - так и добрались до их базы, постепенно, с эскортом.