В шикарных залах и комнатах делать было нечего, сокровенное должно быть сокрыто в неприметном кабинете, в каком-нибудь вмурованном в стену сейфе, загороженном картиной или сдвигающимся стеллажом, поэтому Новиков решительно шагал мимо всей этой позолоченной мишуры, мимо зеркал, полировки, ковров и хрусталя сначала по первому этажу, потом по второму, потом по верхнему - третьему. Здесь, на третьем этаже, искомый кабинет и обнаружился, правда дверь в него была заперта, но для того и существовала отмычка, чтобы её открыть, а то, что она была заперта и в связке ключ к ней отсутствовал, однозначно указывало на особый характер комнаты, входить в которую имел право только хозяин.
С замком пришлось повозиться, замок был хитрый, но всё-таки поддался и поддался достаточно мягко. Значит, впоследствии заедать не будет и подозрения, что его вскрывали чужим ключом, не возбудит.
Мебель в комнате была встроенная, застекленные дверцы чередовались с глухими, общий фон был темно-коричневый, кабинетный, что скрашивалось разноцветными корешками книг и желто-зеленым паласом. Были здесь также двухтумбовый стол с настольной лампой и канцелярскими причиндалами от Эриха Краузе, а также два кожаных кресла на колесиках.
"Приступим", - сказал себе Новиков и первым делом полез в стол, где обычно хранятся текущие документы.
Здесь было много интересного, что могло бы заинтересовать налоговые органы и прокуратуру, в том числе черный баланс прихода-расхода по одному из игорных заведений на конец прошлого месяца, но для проверки, во-первых, нужно было взять Фадеева за копчик, что нереально, а во-вторых - черт его знает, этот игорный бизнес, может, у них так положено? Иначе стал бы он, хитрый, как сто китайцев, хранить компромат дома. На всякий случай Новиков пару раз щелкнул цифровым фотоаппаратом: зафиксировал этот самый баланс и еще один список, в котором значилось несколько фамилий, как-то мелькнувших в оперативных сводках.
"Не густо", - подумал Новиков, приступая ко встроенным шкафам.
В первом же обнаружился черный ансамбль: длинное пальто, шляпа-котелок и безразмерный зонт. Такое может быть и носили в девятнадцатом веке, но сейчас? Хотя вещи были добротные, не траченные молью, с иголочки.
Второй шкаф был пуст, в третьем стоял кожаный мешок с клюшками для гольфа (впрок, что ли?), четвертый содержал лишь книги, а вот в следующем, тоже заставленном книгами, Новиков обнаружил замаскированную под задний фон дверцу, за которой оказался сейф с номеронабирателем. Отмычкой это не откроешь, а гадать с кодом можно до следующего утра.
Досадно, хотя в сейфе могли храниться лишь деньги да ценные бумаги.
"Стоп, стоп, а это что?" - сказал себе Новиков, доставая фонарик. И как углядел? Сбоку в простенке кто-то, очевидно Фадеев, тоненько-тоненько, еле угадываемо, для памяти начеркал карандашиком комбинацию цифр. Новиков набрал данную серию, замок щелкнул и сейф открылся.
Нижняя, высокая, полка была занята пачками радужных евро в банковской упаковке, а на верхней, что пониже, но тоже достаточно вместительной, лежал скрепленный степлером отпечатанный на принтере документ на абсолютно незнакомом языке. Андрей не поленился полистать его, и на третьей странице обнаружил рукописную вставку: Андр. Петр. Новиков.
Вот когда стало чертовски обидно, что это не настоящий обыск и что ничегошеньки, ни граммулечки изъять нельзя. А как бы хотелось, чтобы спецы поработали над этим вещдоком, из которого помимо расшифровки текста можно было бы выудить весьма много, начиная с "пальчиков" и кончая местом изготовления документа. Увы.
В документе было двадцать листов, все двадцать Новиков аккуратно зафиксировал на флэш-карту фотоаппарата.
В принципе он нашел то, что искал, на этом можно было бы поставить точку, но для порядка, чтобы потом не корить себя, что вот, мол, не досмотрел, а там может быть было еще что-то, Новиков порылся в остальных шкафах и не нашел ничего значительного…
Уходя, он вынул колючку из шеи бугая, тот даже не шевельнулся. Ничего, очухается.
Подойдя к лазу, позвал: "Эй, Гоша", никто не отозвался. Нет, всё-таки странный паренек, велено же было ждать тут. Ухлыстал, поди, по своим делам, не по участку же разгуливает, поди уже плещется где-нибудь на речке.
Нырнув в подкоп, Новиков не стал основательно заваливать выход, а лишь поставил на место поросшую грибами крышку. Мало ли, убрать её - пара пустяков, и дыры снаружи не видно.
За забором Гоши тоже не было. Новиков закрыл отверстие фанерой, набросал сверху травы да хвои, а рябину с тяжелым дерном отнес к оврагу. Получилось чисто и бесшумно, комар носу не подточит.
Вслед за чем, серый и неприметный, направился к автобусной остановке.
Глава 6. Впервые в наручниках
Рабочий кабинет Игоря Кислова располагался на нижнем этаже среднего дома по улице Славы, то есть был в двух шагах от его жилища, считай в одном дворе. Фирма, где он работал, предлагала юридические услуги, сам же Кислов, будучи по образованию юристом, возглавлял отдел помощи физическим лицам. Имелись в виду лица как пострадавшие от налоговых репрессий, так и желающие уклониться от налогов. Последних было большинство, и они были желанными клиентами, поскольку не скупердяйничали.
Именно сюда прямиком из Ахун прибыл Андрей Новиков.
Добыча показалась Кислову весьма значительной, редко кому выпадает такая удача. Если еще удастся расшифровать этот кроссворд, много чего прояснится. По крайней мере, будет понятно, зачем Фадееву понадобилось убрать Андрея. Ну и, чем черт не шутит, может это окажется звеном той же цепи, которая тянулась к Лопатину. Интуицией он чувствовал, что да - так оно и есть, а вот доказательств кроме признаний пьяного Кухарова, увы, не было.
У Кислова в Нижнем Новгороде был знакомый дешифровальщик, служивший в органах, но при этом не фискал, а напротив - порядочный надежный парень. Разумеется, работал он не безвозмездно.
Ему-то, убрав из текста рукописные вставки, Кислов и перебросил по электронной почте фадеевский манускрипт. Вечером пришел ответ, но перед этим по местным новостям они увидели сюжет Виктора Вавилова о покушении на бизнесмена и известного мецената Василия Гордеевича Фадеева. Был показан подкоп во владения мецената, затем в кадре появился слоноподобный охранник, который, выпучив от усердия зенки, коряво объяснил, что сперва его вырубили сзади, а потом, очухавшись, он услышал в доме шум, открыл, значит, ключом дверь, а тут этот - прямо на него. Вот он и выстрелил. Камера переместилась на злодея, застывшего на мраморном полу. В дом журналистов не пустили, но им это было и не надо. Труп лежал в метре от дверей, ногами к выходу, лицо запрокинуто, виден был только заострившийся нос. Одет злодей был как бомж, ботинки стоптаны, под головой просматривалась лужица крови - от удара об пол, камера зафиксировалась на ней, пошел наезд, лужица превратилась в лужу, и голос опытного Вавилова сказал: "Как же он в дом-то пробрался? Может, лучше было бы его задержать, вызвать милицию?" "Вот этим-то милиция и займется, - ответил Фадеев, который, оказывается, всё это время был рядом. - И как в дом пробрался, и чем охранника ударил, да так, что тот потерял сознание. А ведь я запросто мог оказаться на его месте. Надо еще осмотреть жилище на предмет закладки, то есть бомбы".
- Что скис? - спросил Игорь, посмотрев на помрачневшего Андрея.
- В голову не могло прийти, что он пойдет за мной, - ответил Новиков. - Выходит, это я его в доме закрыл.
- Но ты бы, наверное, услышал, - предположил Кислов.
- Другого бы услышал, - сказал Новиков. - А этого партизана проворонил. Это Гоша - ахунский чудик.
- Ладно, старик, не расстраивайся, - произнес Кислов. - Похоже, это судьба. Ну какой из него насильник? Тоже мне диверсанта нашли. Думаешь, зачем Вавилова пригласили? Раскрутить момент - мол на благодетеля произведено покушение. Им, благодетелям, лишняя шумиха только на руку. Но, заметь, в дом не пустили. Много там излишеств капитализма?
- Ох, много, - ответил Новиков.
- Сейчас каждая шишка на ровном месте норовит в историю вляпаться - лишь бы по ящику показали, - сказал Кислов. - Ну уж а если дело касается покушения, так даже заплатить готовы. Типа: ну убейте меня, пожалуйста, только не до смерти.
После этого он вынул из холодильника пару бутылок баварского пива, сваренного в славной Казани, разогрел в микроволновке беляши, сработанные местной фабрикой-кухней, и они понемногу, кусочек за кусочком, глоточек за глоточком, отвлеклись от грустного. Между прочим, и пиво оказалось неплохим, и в беляшах, похоже, было мясо.
В восемь вечера, когда они уже одурели от шахмат, пришел ответ из Нижнего, что существующими программами расшифровать текст невозможно. Скорее всего, намеренно внесена ошибка, да не простая, а многоступенчатая.
Друзья переглянулись.
- Компьютера в кабинете не было? - спросил Кислов. - Или ноутбука?
- Ничего похожего, - ответил Новиков. - Кроме телефона никакой техники.
- Но он же эту галиматью прочитал, - сказал Кислов. - Значит, возит с собой ноутбук. Вот бы где покопаться.
Новиков подошел к распахнутому настежь окну. На улице благодать, теплынь, малышня разгуливает в одних трусишках, в беседке голые по пояс мужики, смачно впечатывая в облупленный стол костяшки, режутся в козла. Говорок у них при этом сочный, юморной, с матерком. Как правильно: юморной матерок или матерный юморок? Козел и вот этот самый юморок плавно перетекли из советского времени в новый не пойми какой режим, когда всё можно, но ничего нельзя, потому что денег нету. Они, костяшки, и этот режим переживут, только этих мужиков уже не будет, будут другие.
- Жаль, - сказал Новиков. - Ну, я пошел.
- Поаккуратнее, - предупредил Кислов. - Ты на крючке.