- Там, где находится Джейн, - произнес Джимми, - ты как раз оказался в нужном месте. Именно на пять футов ближе. Столкновение оказалось очень серьезным. Тони Шилдс - парень, который был за рулем другой машины, - погиб. Конечно, в той реальности, где сейчас живет Джейн.
Хейнс облизал пересохшие губы. И хотя его слова могли показаться довольно нелепыми, он все-таки спросил:
- А что случилось со мной?
- В мире Джейн, - ответил Джимми, - ты лежишь в больнице.
Хейнс выругался с совершенно необъяснимым раздражением. Джимми никак не мог узнать про этот случай. Он никому ничего не рассказывал, так как не знал, кто находился в другой машине.
- Я не верю! - воскликнул Хейнс, но потом вдруг жалобно добавил: - Джимми, это же неправда, верно? Ты шутишь? Иначе как же ты, черт побери, можешь объяснить все происходящее?
Джимми пожал плечами.
- Джейн и я - мы довольно хорошо относимся друг к другу. - Смысл сказанного был настолько очевиден, что он едва заметно улыбнулся. - Нас разлучил случай. Чувство, которое мы испытываем, притягивает нас. Говорят, что два любящих человека как бы становятся одной плотью. Если такое возможно, так это про нас с Джейн. В конце концов, может быть, лишь крохотный камушек или ничтожная капля воды заставили мою машину развернуться таким образом, что погибла она, - конечно, в нашем мире. Словом, причиной ее гибели послужило что-то очень маленькое. И так как нас разделяет подобный пустяк, а притягивает друг к другу очень сильное чувство, иногда барьеры становятся совсем тонкими. Она оставляет закрытой дверь дома, в котором живет там. А я здесь открываю эту дверь. Иногда ей тоже приходится открывать дверь, которую я закрыл утром. Вот и все.
Хейнс не сказал ни слова, только пристально посмотрел Джимми в глаза. Его вопрос был настолько очевидным, что Джимми тут же ответил на него.
- Мы не теряем надежды, - сказал он. - Очень плохо жить в разлуке, но события не стоят на месте. И поэтому мы надеемся. Дневник Джейн иногда находится в ее мире, иногда в моем. И то же самое происходит с окурками в пепельнице… Может быть… - тут, наконец, стало заметно, как он волнуется. Он говорил так, словно у него пересохло во рту. - Если я когда-нибудь окажусь в ее мире или она в моем, все дьяволы ада не смогут разлучить нас! Мы надеемся…
Но их надежды были сущим безумием. И это безумие продолжалось уже третью неделю. Джимми спокойно рассказывал Хейнсу, что дневник Джейн каждый вечер появляется на ее столе с письмом для него, а он пишет ей ответ. Он совершенно невозмутимо сообщил, что с каждым днем барьер между ними становится все тоньше. Что, по крайней мере, один раз, когда он отправился спать, в пепельнице появился еще один окурок, вдобавок к тем, что лежали там раньше. Они уже находились очень близко друг к другу. Их разделяла только граница между тем, что случилось и могло бы случиться. В некотором смысле этот барьер был камешком или каплей воды. С другой стороны, он являлся гранью между жизнью и смертью. Но они надеялись. Они убеждали себя в том, что барьер становится все тоньше. Однажды Джимми показалось, что их руки соприкоснулись. Но он не был уверен. Он еще не настолько лишился рассудка, чтобы быть полностью уверенным. Он рассказывал об этом Хейнсу ровным голосом, а потом принялся рассуждать о причинах, которые, привели к подобному невероятному развитию событий.
И вот однажды вечером Хейнс позвонил Джимми по телефону. Джимми снял трубку. Голос его звучал нетерпеливо.
- Джимми! - сказал Хейнс. Он был почти что в истерике. - Мне кажется, я свихнулся! Помнишь, ты говорил, что машину, которая налетела на меня, вел некий Тони Шилдс?
- Да, - ответил Джимми. - А в чем дело?
- Это не давало мне покоя, - лихорадочно пробормотал Хейнс. - Ты сказал, что там он погиб. И вот я… я не выдержал и позвонил ему. Это действительно был Тони Шилдс! Он напугался до смерти и готов оплатить ремонт моей машины. Я не сказал ему, что он погиб. Там погиб.
Джимми не ответил. Казалось, что сообщение Хейнса не имеет для него никакого значения.
- Я сейчас к тебе приеду, - взволнованно сказал Хейнс. - Надо поговорить!
- Нет, - ответил Джимми. - Джейн и я, мы теперь очень близки друг к другу. Мы снова соприкоснулись. Мы продолжаем надеяться. Барьер становится все тоньше. Мы верим, что он разрушится.
- Но этого не может быть! - запротестовал Хейнс, - Джимми, этого просто не может быть! Представь, что случится, если ты появишься там, где она сейчас, или… или она - здесь?
- Я не знаю, - сказал Джимми, - но зато мы будем вместе.
- Ты сошел с ума! Ты не должен..
- До свидания, - спокойно произнес Джимми. - Я надеюсь, Хейнс, что-нибудь да произойдет. Иначе просто быть не может.
Он замолчал. В комнате у него за спиной раздался шорох. Хейнс расслышал только два слова, произнесенных очень тихо, но он готов был поклясться, что телефон донес к нему голос Джейн, дрожащий от счастья.
- Джимми, милый! - сказала она, и пораженный Хейнс едва не выронил трубку. Потом телефон с грохотом свалился на пол, и больше адвокат ничего не сумел разобрать.
Хейнс просидел всю ночь в своем кабинете. Утром он попытался снова позвонить Джимми, потом попробовал набрать номер его конторы и, наконец, пошел в полицию. Он объяснил там, что Джимми находился в состоянии нервного стресса со времени смерти жены. В конце концов, полицейские взломали наружную дверь. Им пришлось это сделать, так как все двери и окна в доме были аккуратно закрыты изнутри, словно Джимми постарался исключить все, что могло помешать ему. Однако в доме не было ни самого Джимми, ни каких-либо следов его присутствия. Он испарился. Полицейские обшарили все пруды и прочие подобные места в поисках тела, но им ничего не удалось обнаружить. Больше никто никогда не видел Джимми Паттерсона. По-видимому, он просто покинул город, в котором погибла его жена, и такое очевидное объяснение всех устроило.
Что касается Хейнса, то его больше всего удивило, откуда Джимми узнал имя того парня, Тони Шилдса. В это трудно было поверить, но факт оставался фактом. Еще оставалась и фотография входной двери в доме Джимми, которую адвокат считал самым искусным фотомонтажом из всех, какие ему доводилось видеть.
Но, с другой стороны, если подобное невероятное событие все же произошло, то почему все это случилось только с Джимми и Джейн? Что послужило причиной? Что подтолкнуло развитие событий? И как объяснить, наконец, что в них оказались вовлеченными именно эти люди и именно в это время?
Теперь, после исчезновения Джимми, Хейнс жалел, что больше не может поговорить с ним, поговорить разумно и спокойно, без страха и истерики. Ибо он, Хейнс, нарисовал Джимми картину Вселенной, в которой существует множество реальностей, и Джимми поверил в эту идею. В одной реальности Джейн погибла, в другой - был мертв Джимми. Они сумели разрушить барьер между этими реальностями… Как? Каким образом? Ах, если бы он только мог поговорить с Джимми!
Но ведь существовал еще и тот мир, в котором они вместе погибли, и мир, где они остались живы. И если Джимми и Джейн с таким отчаянием стремились соединиться, то в какую же из этих реальностей они попали?
Хейнсу хотелось бы узнать кое-что еще, но он благоразумно помалкивал. Он понимал, что невозмутимые люди в белых халатах придут и заберут его. Так же, как они забрали бы Джимми. Единственное, в чем Хейнс был твердо уверен, так это в том, что подобное событие совершенно невероятно. Но для каждого, кто хорошо относился к Джейн и Джимми, а также, вне всякого сомнения, для самих Джейн и Джимми это была довольно-таки счастливая невероятность.
Машину Хейнсу починили. Он вполне мог бы съездить на кладбище и убедиться, что в его реальности могила Джейн существует на самом деле. Но почему-то такая мысль даже не пришла ему в голову.
Из глубины
Я, Сард, делаю это сообщение для всех шади во время Мирных Течений. По предложению Морпта, ученого, я совершил пробное путешествие после того, как мы обсудили с ним природу Объекта, упавшего в Хонду с Поверхности. Боюсь, что мое сообщение не будет признано соответствующим действительности. Поэтому я ожидаю заключения о состоянии моего рассудка, предоставляя шади решить, является ли оно результатом научных исследований или бредом сумасшедшего…
Я присутствовал при падении Объекта. В тот момент я находился в связи с ученым Морптом, который размышлял об устройстве Вселенной. Он пребывал в полусонном состоянии, и ум его работал скорее добросовестно, чем вдохновенно, когда он обдумывал, как изложить нам, его ученикам, доказательства справедливости колуфиановой теории Вселенной, утверждающей, что мир - это раковина из прочной материи, наполненная водой, которая, естественным образом отталкиваясь от центра, создает давление, причем мы, шади, живем в области наибольшего давления. Он почти заснул, размышляя с целью расширения нашего кругозора о том, что данная теория объясняет все известные физические явления, кроме наличия газообразной субстанции, которая не является ни жидкой, ни твердой и находится единственно в плавательных пузырях наших тел. Мы знаем, что пузырь - бессмертная часть организма, которая поднимается к центру Вселенной, где тело поглощается и существует вечно.
Пока Морпт размышлял, я вспомнил его опыты, в которых часть газа выводилась из тела шади и помещалась в специальное хранилище. Так как одновременно с этим процессом в организме вырабатывается новый запас газа, подобные опыты не представляют опасности. Морпт отрицал божественность газовой субстанции, несмотря на ее исключительность и чрезвычайно важное значение для организма шади. Эти его эксперименты вызывали серьезное волнение в научных кругах.